Вячеслав Лебедев, в третий раз назначенный на свой пост Советом Федерации по представлению президента и возглавляющий, таким образом, Верховный суд с 1989 года, стал одним из немногих политических долгожителей нашего времени. С той поправкой, что, оставаясь ключевой фигурой для двух президентов и многих политиков, собственной политики, если не считать таковой кадровую дипломатию внутри судейского корпуса, аппарата Верховного суда РФ и высших органов судейского сообщества, он никогда не пытался проводить. Как-то так вышло, что те известные и в каком-то смысле, наверное, исторические решения судов, которые ассоциируются с большой политикой (приговор Ходорковскому, решения в пользу снятия с выборов политических фаворитов и т.д.), с именем Лебедева как раз и не ассоциируются. Ни в большей мере связывается его имя в общественном сознании и с коррупцией в судах, а вот заметное повышение статуса судей (включая размер окладов) – тут каждый, на кого это пролилось, вспомнит добрым словом именно Вячеслава Михайловича.В нашей новейшей истории был момент, когда у судов был шанс заявить о себе как о самостоятельной политической силе. Рискнул только Конституционный суд: один раз удачно в марте1993 года, второй раз в октябре – весьма неудачно. В том числе и потому, что юридический истеблишмент, руководство Верховного суда и многотысячный судейский корпус не приняли участия в этой единственной, может быть, в истории России попытке поднять суд на уровень самостоятельной и равной с исконным самодержавием власти.Для того чтобы каждый судья в каждом своем конкретном деле мог позволить себе роскошь не поддаваться политическому нажиму, суд сначала должен стать эффективной силой в политической жизни государства. Поскольку судьи у нас такой силой не стали, спрятавшись за лукавой формулой «суд вне политики» (на самом деле это как раз о недопустимости политического нажима по конкретному делу), суды остаются в России всего лишь одним из механизмов ее политического режима. Это не то место, где политические решения принимаются или поверяются Конституцией, они здесь только «легализуются». В этом смысле «политическое влияние» Лебедева при первом его назначении в 1989 году было намного выше (в смысле открывающихся возможностей), чем сегодня.С точки зрения узкого политического горизонта двух ближайших предвыборных лет, сохранение Лебедева – оптимальное решение для Путина, мастера тактики на короткой дистанции, а уж какой он там исторический стратег – не юридического ума дело. Судебная система страны сейчас находится в самодовлеющем и отчасти самодовольном (ну и бог с ними) состоянии, она совершенно предсказуема. Как раз смена ключевой фигуры и лишила бы ее предсказуемости, так как в тесных кругах судейского сообщества все связи очень неформальны и традиционны.Дело совершенно не в личности Вячеслава Михайловича — как личность он как раз скорее симпатичен. Совершенно не кровожаден, если сравнивать, например, с министром юстиции, юридически образован, если сравнить хоть с председателем Высшего арбитражного суда, не так честолюбив, как председатель судебного учреждения, переезжающего, и в этой связи тоже, в Санкт-Петербург. Склонен к компромиссу, конформист. Может быть, слишком конформист для судьи.Прошлым летом (см. «Новая», № 24 за 2006 год) президент посетил роскошное новое здание Верховного суда на улице Поварской. В то утро многие жители с этой улицы, выйдя утром из подъездов, не нашли возле них оставленных накануне авто. Вскоре машины обнаружились на задворках, куда их ночью утащила ФСО; исков или компенсаций в этой связи не последовало.Мне представляется, как Вячеслав Лебедев пишет в газету или его красивая седая голова появляется, допустим, на балконе Верховного суда с обращением к народу: «Граждане и собственники! Судебная власть не несет ответственности за досадное недоразумение! Но я не умываю руки, суд примет меры, чтобы подобный моральный вред не мог быть вам причинен больше никем и никогда!». Но главный судья этого не сделал, он даже не позвонил в Кремль, чтобы сказать, что, если уж это связано с такими сложностями, может, и не надо больше приезжать. А ведь у него есть такой телефон на столе, но, может, он работает только в одну сторону.Откуда же в России возьмется суд, если в ней нет разделения властей? Ну, тут много чего нет, что есть в Конституции. Но не Лебедев же в этом виноват больше всех, хотя и он, конечно, тоже. Примите же наши поздравления.