Разве в России запретили слово «война»? Конечно, нет.

Это слово запрещено только для идущего почти четыре года вооружённого конфликта России с Украиной. Да и запрещено оно не слишком строго и не для всех: то президент России, то его министр иностранных дел, то какой-нибудь генерал или депутат, то какие-то теле-деятели на госТВ свободно и безнаказанно называют СВО, как им вздумается; но мы, соблюдая всё, что только можно, запретные слова и выражения употреблять не станем, чтобы не давать даже формального повода для придирок.

Слово «война» по-прежнему в свободном доступе. Первая и Вторая мировые войны, Великая Отечественная, Гражданская, Афганская, Вьетнамская, Финская, даже Грузинская, даже, кажется, Сирийская — все они так называются, независимо от масштабов.

Как там в Сирии, мой Постум, — или где там?
Неужели до сих пор ещё воюем?

Надо во что бы то ни стало оставить русскому языку это важное слово (чтоб его с перепугу не выплеснули совсем); оставить по основаниям более важным, чем были у молодого Пушкина, который 202 года назад писал Вяземскому:

«Я желал бы оставить русскому языку некоторую библейскую похабность. Я не люблю видеть в первобытном нашем языке следы европейского жеманства и французской утончённости. Грубость и простота более ему пристали».

Гениальные писатели (от Гомера до Толстого, Киплинга, Фолкнера, Бабеля, Гроссмана) не мыслили свои творения без этого слова.

Великие вещи, две, как одна:
Во-первых — Любовь, во-вторых — Война.

***

Великая русская культура оказалась бессильна предотвратить трагические события: переворот 1917-го, раскулачивание и голодомор, Большой террор… Но мы не одиноки, мы не исключение.

В прошлом веке великая немецкая культура (Гёте, Бах, Кант, Бетховен, Гейне, Гегель, Моцарт) оказалась бессильна предотвратить самую чудовищную войну в истории человечества. Пока — самую чудовищную.

Когда-то немцам самой ужасной казалась Тридцатилетняя война. Она началась в Священной Римской Империи Германской Нации (гордое самоназвание) и втянула все государства Европы.

Она действительно длилась 30 лет (без одной недели). Когда она началась, никто и подумать не мог, что конфликт так затянется и разрастётся.

Тридцатилетняя война ошеломила Европу (ну и разорила, конечно). Художники пытались отразить её, запечатлеть, осмыслить.

«Писатели не могут писать с такой быстротой, с какой правительства развязывают войны: ведь чтобы сочинять, надо думать» (Бертольт Брехт).

Времени Dreißigjähriger Krieg дала достаточно. Возникла живопись Тридцатилетней войны, поэзия Тридцатилетней войны.

Европа была разорена. Общие потери, по оценкам историков, составили от пяти до восьми миллионов человек. Многие регионы Священной Римской империи, потерявшей почти половину своего населения, были опустошены и долгое время оставались безлюдными. На территории Германии от войны, голода и эпидемий погибло около 40% сельского населения и около трети городского. В затронутых войной областях Мекленбурга, Померании, Пфальца, Вюртемберга и Тюрингии убыль населения местами доходила до 70%. (Не ищите здесь намёков на современные Судан, Сомали и пр.)

Тем поразительнее сила человеческого духа. В этом аду, когда война шла уже 18 лет, было написано стихотворение библейской мощи. Название у него лобовое: что (рыдание), где (на Родине) и когда.

Слёзы Отечества. Год 1636-й

Мы всё ещё в беде, нам горше, чем доселе.
Бесчинства пришлых орд, взъярённая картечь,
Ревущая труба, от крови жирный меч
Похитили наш труд, вконец нас одолели.

В руинах города, соборы опустели.
В горящих деревнях звучит чужая речь.
Как пересилить зло? Как женщин оберечь?
Огонь, чума и смерть… И сердце стынет в теле.

О скорбный край, где кровь потоками течёт!
Мы восемнадцать лет ведём сей страшный счёт.
Забиты трупами отравленные реки.

Но что позор и смерть, что голод и беда,
Пожары, грабежи и недород, когда
Сокровища души разграблены навеки?!

Разграбленные сокровища души — вот что важнее всего. И не только для поэта. Для всех. Даже для тех, кто об этом никогда не думает.

А что значит «навеки»? На тысячу лет? На миллион? Нет, всего лишь до полного исчезновения тогдашних обитателей империи. Им прежними уже не быть.

«Всего лишь»? — увы, нет.

Фраза «сокровища души разграблены навеки», она — если не углубляться — о том, что разбитые дома, сгоревшие города восстановить можно, а сокровища души — нет. «Навеки» — на первый взгляд это пожизненно для тех, кто ограблен, кто не забудет, не простит. Но разве только для них?

Ограбленные, опустошённые (ставшие пустыми) передадут эту пустоту детям.

Пророческая фраза Мандельштама («мы запроданы рябому чёрту на три поколения вперёд») оправдалась так жутко… и продолжает оправдываться уже на пятом поколении, и конца пока не видно.

***

Стихотворение Андреаса Грифиуса перевёл (как видите, блестяще) Лев Гинзбург. Уцелел он случайно: призванный в армию в 1939-м, он шесть с лишним лет прослужил на Дальневосточном фронте. Но от войны не избавился до смерти; в 1969-м стал широко известен, когда вышла его уникальная книга «Потусторонние встречи» — беседы с бывшими вождями Третьего рейха: фон Ширахом, Шпеером, Шахтом и др., которых почему-то не повесили после Нюрнбергского процесса.

Через 300 лет после Грифиуса другой немецкий поэт, Иоганн Бехер, написал свои «Слёзы Отечества», сознательно повторив знаменитое название.

Бехера не поняли; Германия под руководством фюрера цвела. О чём ей было плакать в 1937-м?

Слёзы Отечества. Год 1937-й

Скажи, Германия, что сделали с тобой?
Германия вольна? Германия — в почёте?
Ты обрела себя в довольстве и в работе?
И каждый для других здесь жертвует собой?

«Проснись, Германия!» — таков был клич лихой.
Сулили всем дары, каких вы не найдёте.
И обольщённая, ты по своей охоте
Сдалась мучителям.
Они творят разбой.

Переводчик, как вы понимаете, тот же. «По своей охоте сдалась мучителям» — тяжело это читать спустя 90 лет.

…Сейчас, когда с утра до ночи говорят о санкциях, валютах, о потерях импорта и крахе экспорта, о лизинге и ценах на кофе, шоколад и сахар, стихотворения «Слёзы Отечества» (оба!) возвращают к пониманию Человека и человечности.

И 400 лет назад, и 100, и всегда сокровища души были, есть и будут важнее всего материального мира. Даже в безнадёжном бою культура не имеет права сдаваться.

Вот урок от певца английского империализма Киплинга:

Великие вещи, две, как одна:
Во-первых — Любовь, во-вторых — Война,
Но конец Войны затерялся в крови —
Моё сердце, давай говорить о Любви!

Чуть не забыл! Те, кто хорошо пили пиво, но плохо учились, могут не знать исторического факта: в результате Тридцатилетней войны Священная Римская Империя Германской Нации (Sacrum Imperium Romanum Nationis Germanicae) перестала существовать. Вот была неожиданность!

* Внесен властями РФ в реестр «иноагентов».