Всю жизнь доктор Джек Кеворкян боролся за право смертельно больного человека добровольно уйти из жизни, если страшная неизлечимая болезнь приносит ему только страдания. Ни один человек не рождается, чтобы испытывать боль, но каждый рождается с неотъемлемым правом самостоятельно решать: хочет он жить с этой невообразимой болью или положить ей конец. Так Кеворкян считал всю свою жизнь, все годы преследований, травли в прессе, долгих лет в тюрьме и в конце концов осознания, что он победил. Я думаю, по-настоящему он понял, что прожил жизнь не зря, незадолго до смерти — когда социальная драма режиссера Барри Левинсона «Вы не знаете Джека» номинировалась на премию «Золотой глобус». Было это в 2011 году.

Кеворкян сидел за столиком рядом с исполнителем главной роли Аль Пачино и слабо улыбался. Было заметно, что картиной Джек доволен, особенно высоко оценил он работу Пачино, мастерски сыгравшего знаменитого армянина. Главной премии фильм тогда не получил, зато «Золотой глобус» достался актеру — за лучшую мужскую роль. Улыбка не сходила с лица Джека, пока со сцены звучали выступления создателей фильма, слова благодарности в его, Джека, адрес и пожелания здоровья. Он, правда, не был привычен к похвалам, славословию. Он смущался. Потом резко встал из-за стола и ушел — что-то ему все-таки не понравилось. Два дня о нем ничего не было слышно — он не отвечал на звонки и сам не связывался ни с кем.

Потом позвонил Анне Тереан: «Я гулял. И думал… Завтра приду…»

На вопрос, что ему приготовить, сказал не задумываясь: «Толму!..»

Именно это общение и легло в основу документального фильма Анны Тереан «Доктор К. Право на выход». Это был первый фильм о Джеке Кеворкяне. К слову, за все время заключения журналистов к нему не допускали. Проносить в тюрьму звукозаписывающие устройства, камеры было строго запрещено. Однажды во встрече с заключенным доктором отказали даже известной и очень популярной телеведущей, журналистке и писательнице Барбаре Уолтерс.

Анна приготовила толму. Но Джек не пришел. Он оставил ей записку и улетел в Германию повидаться с сестрой. Оттуда он собирался в Ереван, где хотел поработать в Матенадаране (Институт древних рукописей) со средневековыми рукописями по медицине. Для него уже был снят дом рядом с Матенадараном, нашли переводчика с грабара (с древнеармянского). Но Джек заболел — пневмония. Плюс к этому напомнил о себе старый гепатит С, который он подхватил в годы войны в Корее, где служил фельдшером. Там он (мало кто об этом знает) проводил опыты с переливанием крови. На себе.

Он умер в 83 года. Вопроса, хотел бы он сам добровольно уйти из жизни, не существовало. Просто он умер, как обычный человек, как тысячи других людей, живших себе, состарившихся и однажды закончивших свой жизненный путь. Без мучений. Потому что в его случае страдания были пережиты еще при жизни.

***

Однажды кому-то пришла в голову мысль: все хотят быстрой и безболезненной смерти, только не каждый ее заслуживает. «Доктор Смерть» так не считал. Кеворкян был уверен, что ни один человек не должен страдать от боли и безысходности. Он имеет право решить сам, пришла ли пора отказаться от мучений и обратиться к врачу, который поможет ему быстро и безболезненно покинуть этот мир.

«Все умрут», — говорил Джек. Не думаю, что найдется кто-то, кто станет с этим спорить. Но почему в таком случае люди, которые находятся в коме, полностью обездвижены или испытывают страшные боли, не вольны сами решать, хотят ли они так жить? «Если у тебя нет свободы и самоопределения — у тебя нет ничего. На этом построена эта страна (США). И высшее самоопределение — когда ты сам решаешь, как и когда ты умрешь, если страдаешь», — писал Джек. Он не мог понять, как эвтаназия в каких-то странах может быть узаконена, а где-то считаться убийством.

Тихий, но твердый голос звучит со старых микропленок, записанных в 90-е и сохранившихся в архиве Анны Тереан: «В нормальном обществе можно делать все, что не вредит кому-то еще, и если человек хочет уйти из жизни, он никому не мешает».

В «нормальном обществе» с этим доводом считаться не хотели. Долго не хотели. Противостояли этому как могли. Идеи Кеворкяна были решительно осуждены и отвергнуты как врачебным сообществом, так и властями США. Его даже лишили лицензии — с начала 90-х годов Джек уже не мог заниматься медицинской практикой. Люди не хотели принимать, что при наличии соответствующего закона человек знает, что у него есть выбор. «К примеру, в штате Орегон, где закон об эвтаназии действовал, за 10 лет этим воспользовались 300 человек. Почему же свобода выбора… — кстати, Джек называет это право природным, — нарушается, когда речь идет о распоряжении собственной жизнью и смертью?»

Ответ прокуроров прост и лаконичен: именно по той причине, что речь идет о жизни и смерти. Дилемма, конечно. Но «когда твоя совесть говорит, что закон аморален, не следуй за ним…»

И споры, к слову, не завершаются до сих пор. И сегодня тема эта вызывает множество дискуссий, ломаются копья, а дорогу, которую проложил один американский доктор-патологоанатом, уже прошли Бельгия, Нидерланды, Люксембург, Канада, Испания, Колумбия, Швейцария.

Среди них — Орегон, Вашингтон, Калифорния, Колорадо, Вермонт, Нью-Мексико, Мэн. Аналитики почти не сомневаются в том, что список этот будет все время расти. Приходит понимание о необходимости принятия соответствующих законодательных актов, поскольку в этом реально нуждаются люди. Люди больные, слабые, немощные, люди, которых спасти уже нельзя, люди, испытывающие страшные боли. К слову, и в эти дни вопрос об эвтаназии рассматривается в парламентах еще ряда стран.

«Я бы не стал помогать умирать ни одному человеку, больному раком или имеющему проблемы с психикой, — говорит Джек. — Рак есть шанс вылечить, а человек неуравновешенный не способен принимать серьезные решения. Депрессия, к примеру, даже самая тяжелая, не может быть поводом уйти из жизни».

Семь раз судили Джека Кеворкяна за «убийство» (беру в кавычки, поскольку это квалификация из уголовного дела). И всякий раз адвокаты доказывали его невиновность — Джек даже на судебные заседания не приходил. В последний раз ему вынесли приговор 15 лет заключения потому, что от адвокатов он отказался. «Я знал, что не выиграю дело, — делится он, — но это не значит, что не следует бороться за свою идею. Кто-то должен начать! И лучше иметь закон, чем не иметь его… При этом эвтаназия — медицинская услуга, она должна контролироваться профессионалами».

***

Это было в марте 1999 года — Джека Кеворкяна суд обвинил «в прямом убийстве второй степени» после осуществления им процедуры эвтаназии 52-летнего Тома Юка. В качестве неопровержимого доказательства обвинение представило видеозапись совершения самого акта эвтаназии, которая, между тем, находилась в открытом доступе по воле самого Джека. Сенсационное видео показали многие федеральные телеканалы, его увидели миллионы американцев. Тогда еще никто не знал, что Джек сам передал видеопленку телевизионщикам, тем самым бросив вызов системе: или вопрос легализации эвтаназии решается для всех штатов, или он садится в тюрьму. Тогда Джек другого выхода не видел.

Для полноты картины, видимо, нужно отметить, что у бедняги Тома Юка была болезнь Лу Герига (более известная как болезнь Шарко). Это «боковой амиотрофический склероз, прогрессирующее нейродегенеративное заболевание, которое характеризуется полным разрушением и гибелью периферических и центральных двигательных нейронов». Медики говорят, сначала развивается клиника паралича, затем наступает атрофия мышцы. Шансов на тихую, спокойную смерть у пациента не было.

Итак, если бы на восьмом по счету процессе Джек не отказался от адвоката, остался бы на свободе. Но человек пошел на это осознанно — за процессом следили во всем мире. Позиции, понятно, диаметрально противоположные. В итоге судья, возмущенная к тому же и тем, что Кеворкян пошел на операцию, будучи лишенным врачебной лицензии, была непреклонна: «Вы хотели, чтобы вас остановил закон? Так вот: он остановил вас».

А на улице, перед зданием суда толпились пикетчики с транспарантами. Они требовали наказать доктора по всей строгости закона.

Многие полагали, что Кеворкян так и умрет в тюрьме, но его выпустили на два с половиной года раньше — за примерное поведение. Он провел в тюрьме больше восьми лет — с 1999-го по 2007-й.

То есть они лишили кого-то жизни насильственно. Меня они убийцей не считают. Говорят, если с чьей-то доброй воли, какое же это убийство!»

По его словам, соседи не обижают, даже с опаской некоторой относятся — уважают. Сидит себе человек тихо, только книги читает или пишет что-то в блокноте. К слову, Джек написал в тюрьме несколько книг по медицинской тематике, а также собрал в томик свои размышления и афоризмы. Среди них:

• «Моя цель при помощи пациенту не была в том, чтобы вызвать смерть. Моя цель — положить конец страданию. Это должно быть декриминализовано».
• «Умирать — это не преступление. Все умрут».
• «Неужели вы считаете, что помочь человеку умереть — это хуже, чем заставить его страдать?»
• «Я не лгу самому себе, как это делает большинство людей».

Он никогда не был женат. О его отношениях с женщинами мало что известно. Но однажды он высказался о влюбленной в него женщине следующим образом: «Она богатая и думает, что может контролировать меня». Контролировать себя он не позволил даже системе.

***

Судя по всему, эти разговоры по телефону для Джека были отдушиной. Иногда он сам звонил за счет абонента. К примеру, на одной из кассет он читает отрывки из «Некрологов» Уильяма Сарояна (этот сборник рассказов вышел, кажется, в 1979-м).

«Смотри, что я нашел у Сарояна (Уильяма)!» И начинает читать. Перевод, хотелось бы предупредить, вольный, сделан с колес, как говорится.

«…эта игра называется «Жизнь и смерть». Человек оказывается в ней по рождению и выходит из нее, внезапно умерев. Если даже смерть приходит поздно, все равно это внезапно. И даже когда кто-то пытается сделать что-то, чтобы обойти смерть на короткое время, это внезапно. Люди, которые практикуют это, — тоже участники этой игры. Это практикующие врачи. Они предпринимают абсурдные шаги в коротком промежутке времени и потом успешно защищаются даже в судах, чтобы оставаться частью этой игры, доказывая, что тело остается еще живым, даже если человек уже в коме. Они держат тело живым, даже если это бессмысленно. Человек может только надеяться, что эти сукины дети не сделают свое дело так хорошо, чтобы он задержался еще. Это убийство от профессии врача. Человек страдает и умирает от профессии медика…»

Отвлекается на минутку: «Сароян — величайший гуманист не просто своего времени — современности». К слову, Джек разделял философию маститого писателя. Он настаивал на том, что врачи часто умышленно продлевают мучения больного, чтобы заработать на этом: «За 15 дней поддерживания жизни в уже ничего не соображающем больном человеке здравоохранение тратит миллионы…»

Право на выбор — сформулированное, да, фанатиком. Но всякий выбор — труд. И не каждый справляется. Справился ли Джек Кеворкян, решать вам. Другими словами, сделайте еще один выбор.

***

В заключение — немного отсебятины: Записка: «Обед в холодильнике, вода в кране, дети в школе, здоровье в теле, цветы в поле, любовь повсюду, деньги в кошельке, счастье в жизни. Буду поздно. Смерть». Пусть она будет очень поздно. Пусть у вас ничего не болит.

Ашот ГАЗАЗЯН, Лос-Анджелес — Ереван