Честно скажу: во время моей поездки мне иногда казалось, что эта страна — неисправный механизм. Конечно, это несправедливо, потому что шатдаун (почти полная приостановка деятельности государственных органов) — явление в США редкое и обычно все-таки не катастрофическое. Большинство шатдаунов длилось всего несколько дней, нынешний — самый долгий.

О причинах его будут спорить долго, а заодно и о том, какая из двух политических партий в результате выиграла, а какая проиграла. Первое впечатление — республиканцы получили больше: финансирование государственных расходов возобновляется без решения вопроса о налоговых льготах на медицинские траты малоимущих, чего добивались демократы. Вместо этого они довольствовались обещанием республиканцев вести по этой проблеме переговоры.

В достигнутой договоренности есть несколько не до конца ясных «темных мест», но в целом мне кажется, что вскоре интерес к этим спорам угаснет. Интереснее другое: каковы были конкретные проявления «паузы в выделении средств» (так это официально называется) в повседневной жизни людей этой богатейшей страны.

Для многих госслужащих и военных удар оказался тяжелым. Около 700 тысяч служащих сидели дома в отпуске за свой счет (по окончании шатдауна невыплаченные деньги возместят), другие тоже денег не получали, но на работу ходили.

Болезненным удар оказался для семей, получающих продовольственные субсидии (в основном для детей младшего возраста), и в последние дни — для авиапассажиров. Они пострадали потому, что в США вообще не хватает авиадиспетчеров, а во время шатдауна нагрузка на них возросла (почему — не совсем понятно), и министр транспорта распорядился сократить на 10% количество рейсов, прежде всего в крупнейшие аэропорты. Сокращение началось в воскресенье — как раз в тот день, когда я собрался в обратный путь в Москву.

Ближайший аэропорт, откуда можно было вылететь в Нью-Йорк (а оттуда — маршрут, знакомый многим россиянам: через Стамбул в Москву), находится в Мемфисе, в соседнем штате Теннесси. В аэропорту (куда я приехал, разумеется, заранее) мне сказали, что рейс немного задерживается, но самолет уже вылетел в Мемфис и, учитывая достаточно долгую стыковку в Нью-Йорке, оснований для беспокойства нет.

Сдаю багаж, прохожу досмотр, гуляю по терминалу. Никто ничего не объявляет, поэтому информацию приходится смотреть на табло. А оно постепенно заливается красным цветом — рейсы один за другим задерживают или аннулируют. Мой задерживают на час — а как же уверение два часа назад, что самолет уже летит в Мемфис? Но вроде успеваю. Потом еще на час — уже впритык.

Звоню Лоре, турагенту, которая мне помогает в этой поездке. Она реагирует немедленно: обещает сейчас же звонить в «Турецкие авиалинии», выяснять, есть ли возможность перебронировать билеты на следующий день, если я не успею на нью-йоркский рейс. Плюс надо будет забронировать номер в гостинице около аэропорта имени Кеннеди, а если рейс из Мемфиса в Нью-Йорк вообще отменят — в Мемфисе. Лора жонглирует вариантами, как теннисными мячиками, но тем временем объявляют посадку. Считаю: лёту два с половиной часа, плюс час разницы во времени, плюс время на получение багажа, плюс как минимум полчаса на такси из аэропорта «Ла Гуардиа» в «Кеннеди». Должен успеть!

Самолет быстро заполняется пассажирами и рулит на взлетную полосу. Второй пилот не очень внятно объясняет, почему задержка оказалась такой долгой. Потом объясняет, что надо еще немного подождать: «Ла Гуардиа» отложила разрешение на посадку еще на десять минут. Но через десять минут:

— Дамы и господа, у меня для вас плохая новость.

Первым делом звоню Лоре. Она уже на всякий случай забронировала гостиницу и узнала, что места на завтрашние рейсы в Стамбул есть. Теперь, когда всё ясно, будет перебронировать рейсы Нью-Йорк — Стамбул и Стамбул — Москва. А я вместе с толпой вышедших из самолета пассажиров жду информации от авиакомпании. Информация туманная: рейс откладывается на два часа, но может оказаться, что меньше, а может — больше. Вид у пассажиров нерадостный.

Однако не проходит и получаса, как у стойки появляется бравый темнокожий человек в форме «Американских авиалиний», представляется — капитан такой-то — и берет дело в свои руки:

— Дамы и господа, «Ла Гуардиа» дает нашему рейсу посадку, окно узкое, но ваш багаж в самолете. Сейчас я буду объявлять посадочные группы; пожалуйста, не затягивайте.

Кажется, можно вздохнуть с облегчением. Правда, рулежка оказывается довольно долгой, так как часть территории аэродрома забита машинами (типа наших «газиков») солдат Национальной гвардии, которую то ли собираются, то ли собирались, но передумали вводить в Мемфис для борьбы с преступностью. Дальше всё в порядке, за исключением погоды, о которой, надо сказать, пилот предупредил. Летим ухабисто, садимся жестко.

В недавно расширенной и красиво отремонтированной «Ла Гуардии» всё хорошо. Несмотря на почти одновременный прилет нескольких рейсов, багаж подают на карусель быстро. Хуже с такси. Официальные такси и уберы, конечно, есть, но пока дойдешь до очереди, тебя атакуют бомбилы, с южноазиатским акцентом предлагающие свои бессовестные «услуги». Нет, спасибо, вы меня однажды уже чуть не нагрели почти на сто долларов.

В гостинице, хотя уже поздно, включаю телевизор, потому что чувствую, что после переживаний сегодняшнего дня сразу не засну. Все разговоры — о хаосе в аэропортах и о затянувшемся шатдауне. Одно из его последствий — уже месяц нет официальной статистики по росту экономики, инфляции и рынку труда. Есть подозрение, что, когда она появится, окажется не очень позитивной. Некоторые косвенные признаки даже заставили одного из грандов американского бизнеса, генерального директора «Дж. П. Морган Чейса» Джейми Даймона сказать: «Если видишь одного таракана, то наверняка их больше».

Но утром сообщают, что в Сенате набралось достаточное количество демократов, готовых голосовать за компромисс, который с шатдауном покончит. Президент заявляет о пополнении казны сотнями миллиардов долларов за счет таможенных пошлин («тарифов»). Цифры, как обычно у него, скорее всего преувеличены, но приток денег в бюджет — реальный. Продолжает невиданными темпами расти рынок акций. Но это Уолл-стрит, а ведь, будучи кандидатом в президенты, Дональд Трамп говорил: «Мы боремся за «Мейн-стрит, а не за Уолл-стрит».

Мейн-стрит скажет свое слово через год, на промежуточных выборах.