Его отец не любил жену и до конца дней своих подозревал, что старший сын был зачат другим мужчиной. После внезапной смерти родителя он был вынужден стать главой государства в 16 лет и через пару лет жениться не на той девушке, в которую был влюблен. Он прожил 57 лет, более 30 из которых был русским царем, вторым или первым из династии Романовых — смотря как считать. Давайте же разбираться с его биографией по порядку.

«Тишайший» царь бунташного века

Царь Алексей Михайлович был сыном избранного на русский престол Земским собором 1613 года Михаила Романова, внуком патриарха Филарета и отцом Петра I. Учебники рассказывают главным образом, что при нем к России была присоединена значительная часть украинских земель.

Не без влияния Украины в стране состоялась церковная реформа патриарха Никона, которая привела к самому крупному и драматичному духовному расколу в русской истории до начала XX века. Наконец, его самый младший и наименее любимый сын — тот самый Петр — вопреки ожиданиям отца стал не просто очередным правителем России, но, по известным словам классика, «поднял ее на дыбы» и произвел преобразования, по масштабу и значению сравнимые с большевистской революцией и реформами 1990-х годов.

Историки-охранители повторяют неподтверждаемый источниками миф о «добром нраве», «набожности» и способности Алексея Михайловича «поддерживать мир и порядок в государстве». Все это вымысел и сказки. И в юности, и в более зрелые годы Алексей отличался довольно вспыльчивым характером. Современники оставили свидетельства, как он мог наброситься с кулаками и матерной бранью то на своего воспитателя Бориса Морозова, то на тестя и по совместительству главу правительства Илью Милославского. Сами решайте, как в переводе с подцензурного литературного языка можно перевести «блудницын сын» — так он ругал своих подчиненных.

Смешно говорить и о политической стабильности в те годы — недаром XVII век принято называть бунташным.

Ближе к концу правления Тишайшего казацкое движение Степана Разина в 1670 году под лозунгом бить бояр, дворян и приказных служащих охватило все Поволжье и Дон от Астрахани почти до Нижнего Новгорода, включая Пензу и Тамбов.

Разинщина началась в 1667 году с «похода за зипунами», и тогда же между Московским царством и Речью Посполитой было заключено Андрусовское перемирие. Оно положило конец долгой и кровопролитной войне, практически не упоминаемой в российских учебниках истории. Эта война шла за Украину 13 лет по большей части на территории современной Беларуси, для которой ее последствия стали поистине катастрофическими. Борьба Москвы и Варшавы стоила разорения и обезлюдевания целых областей в Восточной Европе, в результате уже при дочери Алексея Михайловича царевне Софье в 1686 году к России окончательно отошли Смоленск и Киев.

Тишайшим Алексей Михайлович может называться только в сравнении со своим сыном Петром, который вел еще более долгую и разорительную (в первую очередь для русского купечества) войну со Швецией и попутно радикально изменил уклад жизни по крайней мере дворянства и значительной части горожан. В те роковые времена битвы под Нарвой и строительства Петербурга на крови подневольных рабочих события предыдущего столетия действительно могли показаться идиллической пасторалью.

Между тем три десятилетия правления Алексея Михайловича действительно стали одним из важнейших поворотных моментов российской истории. Именно при нем был окончательно сформирован и задан тренд на построение могущественной континентальной империи, держащейся на крепостном рабстве и неограниченном деспотизме сверхцентрализованной власти, сконцентрированной на фигуре царя.

Однако XVII век в целом интересен тем, что тогда еще сохранялись альтернативы этому победившему самодержавно-крепостническому укладу. Это столетие интересно прежде всего робкой надеждой на иной путь развития, который был потерян не сразу и не без борьбы.

От бескровного переворота к московскому восстанию

Мать Михаила Романова инокиня Марфа очень не хотела, чтобы тот женился на приглянувшейся ему невесте. По этому поводу даже собирался Земский собор. В итоге долгих перипетий царь женился на близкой к своей матери Евдокии Стрешневой, которая родила ему сначала двух дочерей, а потом сына.

При дворе и на базаре говорили, что наследник Михаила родился не от него, и сам царь верил этим сплетням. Поэтому когда его старшая дочь Ирина подросла, он решил выдать ее замуж за датского принца Вальдемара и в результате не только породниться с одним из влиятельных европейских дворов, но и лишить Алексея права на престол.

При дворе прекрасно понимали, чем это грозит боярским родам из ближайшего окружения царя. Датский принц должен был переехать со своей огромной свитой, получавшей право экстерриториальности в России. Черкасские, Шереметьевы, Долгорукие и прочие знатные фамилии рисковали лишиться своих позиций при власти. С целью помешать свадьбе с подачи патриарха они потребовали, чтобы Вальдемар заново крестился по православному обряду. Между русским и датским духовенством начались так называемые прения о вере, которые православные иерархи вчистую проиграли закаленным полемикой с Римом лютеранам.

Несмотря на сопротивление двора, Михаил Федорович продолжал вести дело к свадьбе, оставшись в этом деле практически в одиночестве. Однако 13 июля 1645 года он внезапно умер прямо в ночь после своего очередного дня рождения. Поговаривали, что его сердце не выдержало обильной еды и возлияний во время празднования накануне. В отношении одного из придворных было даже возбуждено дело «об окормлении государя», но вскоре его замяли. Вальдемар был вынужден покинуть Москву в течение двух недель, а на престол спешно возвели Алексея, который был, в сущности, еще ребенком.

Тут возникла еще одна коллизия, которую впоследствии намертво замели под ковер. Михаил получил свою власть из рук Земского собора в персональном качестве, ни о какой династии в тот момент речи не шло. Все его предшественники, начиная с Бориса Годунова, также утверждались на Соборах всея земли. За 32 года пребывания у власти Михаила Федоровича традиция созыва избирательных соборов не была забыта полностью. Поэтому стоявший за Алексеем его воспитатель Борис Морозов при возведении царя на престол, по мнению некоторых историков, совершил бескровный переворот.

В июле 1613 года в Москве было объявлено чрезвычайное положение в связи с якобы готовившимся нападением турецкого султана, все войско было мобилизовано и спешно отправлено на южные рубежи страны. Там его привели к присяге новому царю, хотя были известны случаи отказа дворян участвовать в этом. Осенью, когда Алексей де-факто стал царем, в столице собрался-таки собор, который одобрил уже свершившуюся передачу власти, и в Кремле состоялась коронация. Таким образом,

Отчасти первые годы царя Алексея у власти напоминают судьбу его сверстника — французского короля Людовика XIV, точно так же остававшегося под опекой кардинала Мазарини.

При новом царе Морозов сразу получил в подарок новые вотчины и стал богатейшим светским землевладельцем в России, а его люди расселись во главе всех ключевых ведомств в Москве. Вскоре ловкому боярину удалось провернуть еще одну важную интригу, сорвав женитьбу своего воспитанника на приглянувшейся ему дворянке Евфимии Всеволожской и выдав за него Марию Милославскую. Сам Борис Морозов вскоре женился не ее сестре Анне. Этот кульбит, сделавший его родственником царя, вызвал возмущение в обществе.

Еще сильнее и старые придворные круги, и дворянство, и горожан раздражала политика правительства Морозова. Пользуясь советами голландца Андрея Виниуса, новая власть решила ликвидировать большинство налоговых льгот и ввести единый косвенный сбор за торговлю солью. При этом новые люди в ведомствах стали стремительно обогащаться, воруя из казны, вымогая взятки и даже сажая в тюрьму богатых людей с требованием последующего выкупа. В июне 1648 года это привело к мощному восстанию в Москве, когда в Кремле верным центральной власти остался лишь один укомплектованный иностранными наемниками Стремянной полк.

Жестко расправившись с несколькими наиболее одиозными фигурами в правительстве, добившись временного выдворения Морозова из Москвы и спровоцировав огромный пожар в городе, восстание выдохлось. Наступившие вскоре перемены способствовали укреплению сохранившейся неприкосновенной царской власти.

На собравшемся вскоре Земском соборе оставшейся у власти политической группировке удалось удовлетворить требования двух разделенных между собой социальных сил — дворянства и горожан. Первые получили запрет перехода крестьян из их поместий и право на бессрочный сыск беглых. Ради вторых в городах были ликвидированы привилегированные «белые» владения крупных феодалов, жители которых теперь обязывались платить подати наравне с «черным» посадским населением. Но главное, и те и другие окончательно признали власть царя ничем и никем не ограниченной, навсегда передав ему и его потомкам право управления собой.

Так Московское восстание 1648 года стало, по сути, первой в истории России консервативной революцией, когда средние слои тогдашнего общества обменяли свободу и самоуправление на важные для себя материальные блага в виде крепостных крестьян и временного ослабления податного бремени. Соборное уложение 1649 года фактически стало основным законом Российского государства, важнейшие статьи которого были отменены только реформой 1861-го и революциями 1905 и 1917 годов.

Первая украинская

1648-й, год окончания Тридцатилетней войны, стал важным переломным моментом в Европе. В Англии в самом разгаре революции: скоро там казнят короля Чарльза I, под это дело Москва разорвет с ней отношения и выставит всех английских купцов не без интриг со стороны их голландских конкурентов. Одновременно во Франции шла фронда, а на юго-востоке польско-литовского государства Речи Посполитой началось восстание украинских казаков под предводительством гетмана Богдана Хмельницкого.

Православная шляхта и казачество хотели отстоять свои права перед польской короной, ограничив давление крупных земельных магнатов, на тот момент по большей части уже католиков, и расширив свою автономию — в частности, за счет увеличения казачьего реестра (списка признаваемых в Варшаве служилых людей на юго-восточных границах Речи Посполитой). Одновременно Хмельницкий пытался вести торг сразу с тремя силами: своим сохранявшимся сюзереном в Польше и двумя соседними державами, Московским царством и Османской империей.

Поляки, после столетия европейской реформации одержимые защитой интересов Римского престола, все сильнее входили в противоречие с православным населением своих восточных владений. Турки могли предложить вассалитет по образцу соседних православных дунайских княжеств Валахии и Молдавии. Решение перейти под руку православного русского царя на первый взгляд выглядело наиболее привлекательным вариантом с одним лишь нюансом: в Москве не признавали принципов польско-литовского федерализма и понимали переход под свою власть как абсолютное подчинение без какой-либо вольницы.

Надо сказать, что поначалу к просьбам Хмельницкого об ассоциации с Россией при дворе Алексея Михайловича отнеслись довольно скептически. В Москве прекрасно помнили неудачный опыт Смоленской войны с Польшей начала 1630-х годов и не ощущали себя готовыми к новым внешнеполитическим авантюрам, когда у себя дома порядка и процветания особо не наблюдалось. Вместе с тем концепция «Москва — третий Рим» и представление о российских государях как наследниках киевского великокняжеского престола априори предполагали, что населенная православными людьми Украина и Киев как мать городов русских рано или поздно должны войти в состав большой России.

В течение нескольких лет Хмельницкому удалось убедить Алексея Михайловича и его окружение, что присоединение украинских земель прямо сейчас — идея отнюдь не гиблая. В 1653 году в Москве собрался последний крупный Земский собор и поддержал идею вхождения Украины в состав России, то же самое в следующем году декларировала Переяславская рада в самой Украине. Эти решения тут же спровоцировали большую и долгую войну между Московским царством и Речью Посполитой.

Так произошло то, что сталинские историки называли воссоединением Украины с Россией. 300-летие этого события широко отмечали в Советском Союзе, но памятник Богдану Хмельницкому в сквере напротив Киевского вокзала в Москве так и не поставили, да и сам сквер позднее застроили уродливым торговым центром. Наверное, неслучайно.

Главным подводным камнем в том «воссоединении» была принципиальная разница в понимании сути нового союза с украинской и российской стороны. Если гетман Хмельницкий и его казаки видели в нем возможность для расширения собственной автономии под патронатом своего по вере далекого православного правителя, то сам этот правитель готов был принять новые земли только на условиях полного подчинения себе. В итоге ему тоже пришлось пойти на компромисс и признать некоторое право на самоуправление Украины под властью гетманов. Однако в целом Москва, а позднее Петербург раз за разом наступали и уничтожали украинскую вольницу, пока при Екатерине II гетманат не был уничтожен окончательно, а украинские крестьяне не стали крепостными.

Тем временем Тринадцатилетняя война в Восточной Европе набирала обороты, разрушая экономику и жизни людей на огромном пространстве западнее Днепра. Русские войска начали наступление не столько в Украине, которую защищали местные казаки, сколько на земли современной Беларуси. Местное население, по большей части православное, поначалу встречало московские войска с воодушевлением, поэтому на первом этапе им удалось дойти аж до самого Вильно.

Однако вскоре в тактике русских выяснился один существенный для местных недостаток. Русское войско имело более слабую конницу и пехоту, чем поляки, зато у нее было превосходство в артиллерии. Поэтому оно выбрало следующую тактику: прямых полевых сражений с противником избегать, а вместо этого окружать его города и нещадно расстреливать из пушек. Вся беда оказалась в том, что значительную часть населения этих обстреливаемых городов составляли те самые православные, которые ждали освобождения от католического господства. Тактика выжженной земли в отношении городов Великого княжества Литовского стоила Алексею Михайловичу поддержки местного населения. Довольно скоро русские войска отсюда были выбиты, но их набеги продолжались и все сильнее подрывали лояльность белорусов Москве.

Понеся огромные потери и доведя украинские и белорусские земли до состояния руин, Варшава и Москва сначала заключили перемирие, а позднее по Вечному миру 1686 года и вовсе стали союзниками. Итогом войны стал фактический раздел Украины: левый берег Днепра и Киев отошли к России, большая часть правобережной Украины осталась под властью польской короны, а Подолию вокруг Винницы в течение пары десятилетий оккупировали турки. Пока позднее поляки не вернули ее себе в том числе при поддержке новых русских союзников.

Главными жертвами первой украинской войны стали обычные мирные жители этих «кровавых земель», их дома и хозяйство подвергались систематическому разграблению и уничтожению. Отдельной черной страницей тех лет стало массовое истребление местного еврейского населения, которым занимались казаки Хмельницкого и русское войско. «Хмельницкес цайтн» — время первой катастрофы восточноевропейского еврейства — с тех пор стало именем нарицательным. Историк Шимон Дубнов описывал, как в Могилеве русские войска вывезли евреев с женами и детьми за город и перебили их всех за отказ принять православную веру. Вся та страшная и жестокая война сегодня полностью забыта.

Реформа Никона

В середине XVII века русское православие переживало очевидный кризис. Риторическое бессилие московского духовенства в прениях о вере с протестантами во время сватовства Вальдемара к царевне Ирине вынудило пригласить в Россию церковных деятелей из Греции с целью просвещения глубоко провинциальных и изолированных от большого мира московских людей. Тогда-то в русской церкви и появились новые, еще молодые лидеры — Никон и Аввакум. Оба — весьма харизматичные уроженцы среднего Поволжья, тогдашней кузницы зарождавшегося русского капитализма, где ярмарка у Макарьева-Желтоводского монастыря стала символом динамично развивавшихся рыночных сил в России. Жадные до новых идей и готовые вести за собой массы сторонников, они впоследствии стали лидерами двух враждующих лагерей. Первый стал патриархом и инициатором церковной реформы имени самого себя, второй — лидером раскольников, церковной оппозиции, погибшим за свои идеи и убеждения в тяжелых мучениях.

Не в последнюю очередь на начало реформы повлияли Украина и собственно ее духовенство. Будучи ближе к греческому и балканскому православию, украинцы довольно быстро выявили много ошибок и отклонений от первоначального канона в стране, частью которой они внезапно стали. Попутно священники и монахи из Украины стали активно продвигать идею, что украинцы и русские — один народ. Так они хотели социализироваться в московской среде, где первоначально на них смотрели как на людей второго сорта. В то же время, столкнувшись с очередным фактом собственной глубокой провинциальности уже в глазах православного мира, в Москве решили исправить богослужебные книги и обряды по привезенному из Украины образцу.

Так в том же 1654 году началась церковная реформа, стоившая духовной гражданской войны уже в самой России. Спущенные сверху нововведения, пусть и канонически верные, вызвали сопротивление значительной части духовенства и паствы. Протопоп Аввакум на самом деле тоже выступал за реформу церкви, но был принципиально убежден, что она должна быть не навязана извне по начертанным кем-то лекалам, а строиться на опыте собственно русского православия. Да, веками оно существовало изолированно от остального православного мира и приобрело собственные особые черты. Но зачем их слепо рушить без учета собственного духовного опыта верующих? Нужно развивать православие в России на основании того, что в ней сложилось, а не слепо следовать за внешними авторитетами. По сути, это была первая попытка создания национальной идеи вокруг того православия, которое обходилось в России без импорта чужих благих идей.

Аввакум и его последователи в известной степени стали русской версией движения Лютера. Тот тоже ниспровергал высокий авторитет Рима в пользу интересов своей паствы в немецких землях. Итогом этого стало создание национальных церквей по всей Северной Германии и Европе. Точно так же и Аввакум предлагал более демократичную модель церковной реформы, когда общины сами должны были решать, сколькими перстами креститься и по какому канону вести службу. Старообрядчество — не совсем корректный термин, потому что приписанные к этому течению общины были многообразны в способах своей организации и общения с богом как раз по образцу многочисленных протестантских сект Западной Европы и Северной Америки. Их консерватизм стал реакцией на представления о правильном, навязанные сверху. По сути же своей они были куда более прогрессивными, чем слепо принявшие новые формы никонианцы.

По мере взросления царю, наделенному неограниченной властью самим Земским собором, оказались не нужны никакие старшие наставники и соправители. Уже в 1660 году была предпринята первая попытка в судебном порядке лишить Никона священства и сана за неподчинение. Через шесть лет дело было доведено до конца, и некогда могущественный патриарх закончил жизнь простым монахом.

В сравнении с судьбой множества старообрядцев, а по факту первых русских диссидентов, вынужденных идти на плаху и костер и быть в итоге рассеянными по всему миру от Сибири и Кавказа до Южной Америки, отец антинародной церковной реформы пострадал относительно несильно. Зато этнографам и археологам и в сегодняшней России прекрасно известно: если хочешь найти в русской деревне непьющих и помнящих все могилы и курганы вокруг людей, поезжай к старообрядцам. Они хозяйственны и опрятны, умеют сохранять трезвый рассудок и память о своих предках. Неслучайно именно из этой среды вышли многие крупные русские капиталисты начала XX века, и совсем неслучайно они так сильно симпатизировали и давали деньги русским революционерам.

***

Как видно из приведенных абсолютно забытых в наши дни эпизодов русской истории, время Алексея Михайловича нельзя назвать эпохой стабильности и процветания России. Именно в середине XVII века Россия вместе со всей остальной Европой переживала момент коренного перелома и выбирала путь дальнейшего развития на несколько столетий вперед. Самые разные тенденции в политике, культуре и хозяйственной жизни возникали и боролись друг с другом в то судьбоносное время. В итоге выборная традиция передачи престола и вместе с ней власть Земских соборов были сведены на нет, вместо этого очень надолго восторжествовало неограниченное самодержавие.

Русское купечество, особенно в Поволжье и на Русском Севере, богатело, в крупных вотчинах использовался наемный труд. Но государство сделало своей опорой мелкопоместное служилое дворянство и городской плебс, и в итоге в стране восторжествовала крепостная модель экономики. Войны, особенно при сыне Алексея Михайловича Петре I, сильно разорили предпринимательский класс в России и на два века ослабили претензии третьего сословия на власть.

Наконец, реформа Никона привела к превращению официальной церкви в сервильный придаток государственной машины — в начале следующего века при сыне Алексея Михайловича ее окончательно превратили в министерство по делам веры во главе с императором, а наиболее свободные и способные к самостоятельным суждениям умы были подвергнуты массовым репрессиям.

Именно эпоха Алексея Михайловича не только окончательно утвердила династию Романовых на российском престоле, но и определила пути русской истории. Новое время в России, в отличие от Запада, действительно началось с консервативной революции, большой бессмысленной войны с соседями и великого религиозного раскола.

* Минюст считает «иноагентом».