Далеко от Москвы

И с формальной, и с логической точки зрения вашингтонский процесс состоит из двух сюжетов — установления мира и послевоенного устройства. Первая, которая и была обречена стать исторической, — итог ошибок, драм и сложных расчетов, в которых Соединенные Штаты, и тем более лично Трамп, не участвовали. Да и вообще, одна из главных фабул всего азербайджано-армянского урегулирования заключается в его трансформации от многофигурного формата ко все более двустороннему, в котором, строго говоря, и случилось главное достижение: стороны решительно снизили риски возобновления войны.

Словом, накануне встречи в Вашингтоне диспозиция и списки пожеланий сторон окончательно оформились. И участие Трампа в процессе, который уже, казалось бы, надежно освободился от посредников, не противоречит этой логике, а как раз ее подтверждает. Трамп — не посредник. Наоборот, его появление — знак того, что стороны достигли того уровня согласия, в котором им уже никто не помешает. Дело Трампа — благословение и освящение, за которым стороны и прибыли в Вашингтон. Для Азербайджана это было высочайшее (а что сегодня выше Овального кабинета?) признание его нового статуса регионального лидера и его новых амбиций. В том числе и личных, а Трамп как раз лучше других может оценить способность оставаться у власти в течение 22 лет.

Были и дополнительные бонусы. Ильхам Алиев вместе с Николом Пашиняном поставил символическую точку в истории Минской группы ОБСЕ, занимавшейся урегулированием конфликта. Для Азербайджана Минская группа всегда была символом статус-кво, в соответствии с которым он был вынужден мириться с фактическим отторжением своей территории. Минская группа вообще предпочитала любое спокойствие любым тревогам, из чего бы и то, и другое ни проистекало; проигравшей стороной был Азербайджан, в связи с чем статус-кво предполагал сохранение такого положения вещей до очередной смены сопредседателей, которые исходили из того же. Теперь урегулировать нечего, о чем Алиев со всем накопившимся злорадством сообщил Минской группе едва закончилась карабахская война. Минская группа в виде атавизма еще прожила по инерции пять лет, и теперь согласие на ее роспуск Пашинян совершенно безболезненно мог представить как знак договороспособности.

Формула победы для проигравшего

Но намного важнее для Баку стала приостановка так называемой 907-й поправки к Акту поддержки свободы, принятой еще в 1992 году и наказывавшей Азербайджан санкциями за блокаду Армении. Формально ее действие приостанавливали и предшественники Трампа, но на сей раз это не просто формальное повторение. Сегодня это сигнал о готовности Вашингтона пересмотреть отношения с Баку, которые тот целенаправленно портил при Байдене, одновременно сближаясь с Москвой.

Это сближение было частью политических инвестиций, порой рискованных, которые Азербайджан осуществлял в проект «Карабах». И теперь, после того как он оказался для него чрезвычайно успешным, Баку возвращается к традиционному балансу между всеми центрами силы. И первый и необходимый шаг — отдаление от Москвы.

Бонусы Армении значительно скромнее, да и они большей частью сводятся к бонусам лично Пашиняну. Трамп тоже ставит на сильного, но для него, в отличие от Европы, это доктрина наступательная, и она выдержана во все том же жанре сделки: договориться с тем, кто выглядит владельцем контрольного пакета, а то, что останется, уже предлагать миноритарию.

В российско-украинском сюжете этот подход не проходит, поскольку представления Трампа о миноритарности Киева потребовали известной корректировки, а с Арменией все оказалось проще. Тем более что выборы там назначены на июнь следующего года.

Недавние исследования американского Международного республиканского института (IRI) подтвердили то, что на эмпирическом уровне было известно давно: первую строчку в списке предвыборных приоритетов армянского избирателя занимает тема мира с 40 процентами, а следующие за ним экономические проблемы не дотягивают и до 13. Монополистом темы мира является власть, ведущая переговоры с Азербайджаном. Само фото Пашиняна с Трампом и Алиевым со встречи, на которой этот мир был декларирован под гарантии самого Вашингтона, тем сильнее крепят рейтинг Пашиняна, чем более деморализованной после Вашингтона выглядела армянская оппозиция. Так что даже столь скромные результаты стоили того, чтобы вместе со всем миром поздравить Трампа с оглушительной победой, которая всем троим — да и всему миру — ничего не стоила.

А вот вторая часть вашингтонской повестки таила и продолжает таить в себе изрядную интригу. Основа послевоенного устройства — открытие всех коммуникаций — Зангезурский коридор, распорядителем которого надеялась после окончания карабахской войны быть Москва (она даже была готова смириться с тем, что вторым соискателем этих лавров, как казалось, становилась Турция).

Однако игра приняла совсем другой оборот.

Бизнес-TRIPP

То, что Москва утратила инициативу в карабахском урегулировании, — часть более глобальной тенденции, того самого превращения этого процесса во все более двустороннее мероприятие, не требующее помощи посредников. Баку и Ереван успешно провели для этого взаимозачет: отдаление от урегулирования поддерживающего Армению и раздражавшего Азербайджан Запада было разменяно на выключение выступавшей ситуативным союзником Баку России. Тем более что и сам Баку уже начинал этим союзником тяготиться. С этого момента позиции заинтересованных сторон стали для главных полемистов инструментальными.

Скажем, Армения апеллировала к мнению Тегерана, выступавшего против коридорной логики, и пыталась найти понимание у Турции, или хотя бы простимулировать ее для какого-то влияния на Баку.

И если человек — это стиль, то «Маршрут Трампа» по Зангезурскому коридору через территорию Армении выглядит все той же оперативной реакцией на уже достигнутое. Возможно, контуры если не договоренностей, то хотя бы их принципов, Баку и Ереван уже определили. И догадаться о том, как они выглядят, помогает как раз Трамп с его предложением третьей стороны, которая возьмет на себя логистические функции в точках входа коридора из Азербайджана в Армению и выхода из нее.

Кто-то сравнивает это с давней идеей организовать таким образом перевозку грузов из России в Грузию через территорию Абхазии — там функции такой фирмы предлагалось передать швейцарцам, кто-то с калининградским транзитом, где интересен опыт беспрепятственного и безостановочного передвижения грузов…

Однако проблема как раз в том и состоит, что все это — техническая сторона вопроса, особых споров не вызывающая. Политическая же составляющая свела на нет все изыскания в Абхазии, и никто не дает ответа, как все обустроить в Армении.

Тем более в случае передачи территории дороги в аренду. Эта концепция вроде была Ереваном отвергнута, но в том-то и дело, что в этой истории все однажды отвергнутое через неделю или месяц вновь может стать частью переговорной логики.

Словом, пока весь этот TRIPP, как его назвал Трамп, судя по всему, исполнен в духе все того же соглашения с Украиной о редкоземельных элементах. О нем, кстати, уже довольно давно не вспоминали, но теперь Трамп в привычной своеобычности предложил открыть к ним доступ России — за прекращение огня, конечно. В кавказских же подходах все немного причудливее.

Вся железнодорожная инфраструктура Армении отдана в концессию России, и с самого 2008 года находится в ожидании открытия границ — перевозки по самой Армении и немного в Грузию никакого бизнес-интереса, понятно, не представляют. Газотранспортные инфраструктуры тоже переданы Москве, и если иранский газ Армения получает лишь для переработки его в электроэнергию и ее передачи обратно в Иран, почему перспективы строительства новых газовых инфраструктур должны быть более обнадеживающими? И не на Трампа ли в связи с этим надеется сегодня Москва, нарочито отказавшаяся в привычном ключе комментировать итоги вашингтонской встречи.

Открыты и другие вопросы, которые для Армении важны и политически, и экономически: будут ли симметрично разблокированы и для нее коммуникации по территории Азербайджана, потому что в противном случае вся эта революция может пройти мимо Еревана, и это явно еще один элемент давления Баку.

Вряд ли у Трампа есть ответы на все эти вопросы, скорее, речь может идти о готовности вести соответствующие переговоры со всеми сторонами. Если так, то для Вашингтона это явно не вопрос сегодняшнего дня.

Праздник ничего не изменил в характере урегулирования, и формула компромисса осталась прежней. Армении удалось, насколько это возможно, минимизировать масштабы своей капитуляции. Для Баку коридор в Нахичевань, конечно, важен, но не настолько экзистенциален, чтобы идти ради него на серьезные политические риски. Обе стороны понимают, насколько перспективен проект открытия коммуникаций, и не только для них, но точно так же они понимают, что торопиться некуда и вокруг точно нет никого, ради кого стоило бы форсировать процесс.

При этом они не закрывают для себя ни одной возможности: ни хорошей, ни плохой. В парафированном мирном договоре будто ни с того ни с сего — напоминание о том, что он доминирует над любым национальным законодательством. Включая армянскую Конституцию, изменение которой Азербайджан ставит условием подписания мирного договора. Это неожиданное напоминание некоторые азербайджанские наблюдатели объясняют готовностью Баку оставить себе возможность отступить от своего требования, если вдруг с Ереваном удастся обо всем договориться, и никакой надобности тянуть с подписанием уже не будет. Вероятность подобного сценария пока выглядит пренебрежимо малой. Но то, что стороны не считают ее нулевой, — немалый шаг вперед по сравнению с тем, что было еще несколько месяцев назад.

Если, конечно, эту фразу в договор не вписали сами американцы.