Этот текст вышел в четвертом номере журнала «Новое обозрение».

Жители Дубровного три десятка лет ждут, когда в село проведут газ и заменят асфальт на разбитой дороге. Чиновники с 1990-х обещают блага цивилизации, но каждый раз чего-то не хватает — то ли денег, то ли совести у обещающих. Власти считают, что обслуживать маленькую деревню нерентабельно, и жители научились обходиться без общественного транспорта, медпункта, почты, магазина. Как сто лет назад, в дни основания села, здесь топят печки дровами.

Жизненной стойкости дубровинцам не занимать: половина деревни — русскоязычные беженцы, приехавшие сюда из Киргизии и Узбекистана. В 1990-е они видели, как в среднеазиатских городах пустеют целые кварталы жилых домов. Теперь то же самое происходит в российской глубинке.

В целом по России за последние 10 лет из отдаленных сел переехали три с половиной миллиона человек (почти 16 процентов населения). Это в основном молодые люди (от 15 до 39 лет) и семьи с детьми. «Миграция в сельской периферии создает порочный круг: люди уезжают, инфраструктура начинает ухудшаться — закрываются больницы и школы, падает качество социальных услуг. Это приводит к новым отъездам», — отмечают эксперты проекта «Если быть точным».

Но держава, не отвлекаясь на людишек, встает с колен и сражается за престиж на международной арене. В отличие от деревенского благоустройства, на ВПК государство не экономит: оборонные расходы России за последний год выросли на 38 процентов.

120 тысяч рублей — в печку

На заросшей травой обочине нас ждет жительница Дубровного Марина. Высокая блондинка в голубых джинсах, подпоясанная шалью, позирует у таблички с названием села. Эта табличка — настоящая достопримечательность. Старый указатель проржавел и исчез лет пятнадцать назад. Чтобы добиться установки нового, Марина с 2024 года вела переписку с чиновниками всех уровней, включая Госдуму и администрацию президента. Как она сама считает, помогла гласность. Весной нынешнего года жители разместили в соцсетях видеоролик с коллективным рассказом о проблемах деревни. После этого в Дубровном не только поставили дорожный указатель, но и закопали ямы, оставшиеся после ремонта водопровода, и засыпали асфальтовой крошкой самые страшные участки дороги, которую не ремонтировали последние 30 лет.

Марина намерена идти к новым победам: записать видеообращение лично к президенту Владимиру Путину, попросить, чтобы в деревню провели газ. «Мы купили дом в Дубровном в 2024 году. Хотели бы не только отдыхать здесь летом, а жить круглый год. Дрова на зиму обошлись бы в 120 тысяч рублей. У нас не бедная семья. Муж служил в Чечне, теперь работает на атомной станции. Но мы посчитали и поняли: дрова плюс постоянный ремонт машины из-за убитой дороги — мы не потянем. Что уж говорить о соседках-пенсионерках», — разводит руками собеседница.

«На шесть месяцев зубы на полку кладем, чтобы накопить на зиму», — кивает Галина Николаевна, кутаясь в зеленую кофту. В прошлом году предприниматель из соседней Куликовки продавал дрова по 30 тысяч рублей за 10 кубометров. С января цена выросла до 36 тысяч. У конкурента из Тепловки — еще дороже, 42 тысячи. Сколько будут стоить дрова осенью в этом году, Галина Николаевна боится себе представить. Ей на холодный сезон нужно 25–30 кубометров дров. Дом, выстроенный еще в совхозные времена из силикатного кирпича, плохо держит тепло. Приходится дополнительно включать обогреватели. Зимой счет за электричество доходит до 2,5 тысячи рублей в месяц. Пенсия Галины Николаевны — 11,7 тысячи.

«Мужики поехали в Россию искать новое место»

Галина Николаевна приехала в Дубровное в 1992 году из городка Таш-Кумыр в Киргизии. В советские годы Таш-Кумыр соперничал с российским Кузбассом: здесь добывали до миллиона тонн каменного угля (в четыре раза больше, чем сейчас во всей Киргизии). Шахтеров, возвращавшихся со смены, встречал духовой оркестр. В местные школы и дом культуры присылали по распределению выпускников московских и ленинградских вузов.

Галина Николаевна работала в шахтоуправлении и на стройке — в городе строили много жилья.

Рядом с Таш-Кумыром расположена горная гряда, которую русскоязычные жители называли «Крокодилкой» — за сходство с туловищем гигантской рептилии. Горы возникли 200 миллионов лет назад на месте столкновения тектонических плит. Для многих горожан равная геологическому катаклизму катастрофа случилась в начале 1990-х. В июне 1990 года произошли межэтнические столкновения в соседнем (от Таш-Кумыра — чуть больше 150 километров) Оше. Жившие здесь узбеки требовали автономии, киргизы — земли для строительства жилья.

«Мы уже тогда поняли: житья здесь не будет», — вспоминает Галина Николаевна. После распада СССР киргизский уголь, большая часть которого отгружалась за пределы республики, потерял рынки. Шахты встали. Кварталы хрущевок, выстроенные для передовиков производства и присланных из метрополии специалистов, начали пустеть. «Наши мужики поехали в Россию искать новое место», — рассказывает собеседница. По железнодорожной ветке из Таш-Кумыра (целостной железнодорожной сети в Киргизии тогда не было, и нет до сих пор) гонцы добрались до Узбекистана. Из Ташкента в то время ходил прямой поезд до Саратова.

Статус беженца новоприбывшим даже не обещали. И тогда, и теперь российское государство предпочитало эвфемизмы: тех, кто в 2022 году бежал из родных мест, назвали соискателями «временного убежища», сорок лет назад людей, по похожим причинам экстренно покидавших окраины развалившейся страны, официально считали «вынужденными переселенцами». Разумеется, без всяких льгот и выплат.

Саратовские власти посоветовали нежеланным гостям поискать приюта по колхозам. В Вольском районе таш-кумырцы обратились в подсобное хозяйство самого крупного цементного завода «Большевик». Председатель сказал ходокам: привозите семьи.

В Дубровное — отделение совхоза, основанное в 1930-х годах, — переехали 10 семей из Киргизии. Им дали комнаты в сельском общежитии, где обычно останавливались присланные «на картошку» студенты. Со временем позволили достроить коробки домов, сооруженные заводом-шефом.

Галина Николаевна еще несколько лет переписывалась со знакомыми из Таш-Кумыра. Как они рассказывали, большинство мужчин уехало на заработки в Казахстан и Россию. Старые шахты и заводы никогда больше не открылись. Город выживает благодаря деньгам, которые гастарбайтеры переводят домой, и «дикой» добыче угля. Тех, кто собирает уголь в заброшенных выработках, здесь прозвали «апачами».

Что остается после империи

Недостроенных коробок от цементного завода в Дубровном было много. Сюда направили еще несколько семей, перебравшихся в Саратовскую область из Казахстана и Узбекистана.

Галина Саидназаровна приехала в 1995 году из Ангрена Ташкентской области. «Муж работал там на заводе. А потом работы не стало», — объясняет она. В советские годы Ангрен называли «кочегаркой Узбекистана» — здесь добывали 98 процентов угля республики. Работали две ГРЭС, резинотехнический, химико-металлургический, приборный, керамический, железобетонный заводы — 29 крупных промышленных предприятий, выпускавших самую разную продукцию, вплоть до золота и редкого металла германия. За высокой зарплатой сюда ехали со всего Союза — русскоязычные (русские, татары, украинцы, евреи, немцы) составляли больше половины населения. Жилье строили активно, но из-за наплыва приезжих приходилось ждать квартиру по несколько лет.

В начале 1990-х миграционный поток развернулся. Из Узбекистана уезжали по 90 тысяч русскоязычных жителей в год. В Ангрене доля русского населения упала ниже статистической погрешности. Главным источником дохода для безработных стала продажа подержанных вещей и мытье машин на трассе, соединяющей Ташкент с Ферганской долиной.

Как вспоминает Галина Саидназаровна,

…«Продолжим разговор после пирога», — строго заявляет жительница Дубровного Валентина. Выкладывает на стол в беседке пышный курник. Пирог изумительный, прошу у хозяйки рецепт. «100 граммов сливочного масла, 200 граммов сметаны, 450 граммов муки…» — хорошо поставленным голосом диктует пенсионерка. Убедившись, что я дописала, командует: «Повтори!» — не оставляя сомнений в своей профессиональной принадлежности.

Валентина 25 лет вела химию в школе соседнего Балакова. Ветеран труда, почетный работник образования. Муж, Данил Ахметович, в советское время работал на химзаводе. «Объездил всю страну, запускал на новых заводах производство серной кислоты, обеспечивал отработку цикла. Зарабатывал хорошо: 120 рублей в месяц, плюс 60 рублей — командировочные, плюс квартальная премия, — вспоминает бывшая учительница. — В 1990-е химическая промышленность рухнула. Зарплату выдавали тюками ситца. Дочь тогда окончила девятый класс, хотела поступать в музучилище. Деньги были нужны. Муж рискнул, ушел в бизнес».

В 2008 году супруги вышли на пенсию. «Думала, буду на диване сериалы смотреть и носки вязать. Но мы с мужем быстро поняли, что сидеть дома — это не наше, и буквально ринулись на землю», — рассказывает Валентина о переезде в Дубровное. Сначала они планировали использовать деревенский дом только как дачу. Но в первую же осень Валентина с мужем почувствовали, что не хотят отсюда уезжать.

Жительница с гордостью показывает стоящий перед домом уличный фонарь — первый в Дубровном. «Муж сам купил лампу, кронштейн, фотоэлемент. Залез на столб, прикрутил — и еще три месяца мотался в Вольск и Шиханы, чтобы согласовать установку фонаря во всех мыслимых и немыслимых инстанциях», — вспоминает Валентина.

Данила Ахметовича нет уже 7 лет. Валентина в одиночку ведет деревенское хозяйство — подновляет теплицу, расширяет сад, зимой чистит снег и рубит дрова. Пенсия почетного работника образования — 21 тысяча рублей. Как поясняет бывшая учительница, по школьным меркам, это очень много. «С апреля начинаю откладывать на дрова. В холодный сезон для экономии тепла заклеиваю оконные стекла пленкой. Это дает дополнительные четыре градуса к комнатной температуре, разница существенная!»

«Нас обманывали, обманывали — и люди стали разъезжаться»

Провести в Дубровное газ обещали еще 30 лет назад. «В 1996 году приехало начальство из Вольска. Нас всех собрали, сказали: готовьте деньги, скоро проложат трубу. Люди стали продавать бычков, скотины в селе тогда было много. Но газ дотянули только до Талалихино (это центр сельского муниципального образования, находится в 7 километрах от Дубровного. — Н. А.). Нам сказали: труба оказалась маленького диаметра, на вас давления не хватает, — вспоминает Галина Саидназаровна. — В 2011 году опять созвали собрание, сказали: газ будет в 2013-м. Все обрадовались, крыши перекрыли — думали, будем жить здесь долго и счастливо. Но газ протянули в Куликовку мимо нас. Обманывали, обманывали — и люди стали разъезжаться».

Как подозревают дубровинские пенсионерки, их письма Путину вскрывают на почте, а видео в интернете могут цензурировать — не зря же YouTube заблокировали, чтобы глава государства не знал о творящихся несправедливостях.

Года три назад в Дубровном закончились дети. «В 1990-е, когда мы сюда приехали, в селе было человек двадцать школьников, полный автобус набирался, — рассказывает Галина Николаевна. — Потом меньше, меньше, и вот осталась последняя первоклассница. Ближайшая школа — в Талалихино. Автобус — один на все деревни. Уроки у нашей первоклассницы заканчивались в 12.00. Пешком до Дубровного — почти два часа лесами и полями — маленькая девочка не пойдет. Она сидела и ждала, пока старшеклассники закончат, пока всех развезут и в последнюю очередь по нашим колдобинам автобус поедет в Дубровное. Семья помучилась, помучилась — и уехала отсюда».

Медпункт в Дубровном «оптимизировали» лет двадцать назад. Ближайший фельдшер теперь — в Талалихино. Там же аптека. «Раз в год из Вольска присылают машину: пенсионеров старше 65 лет возят на флюорографию. Мы с дедушкой уже два года ездим», — рассказывает жительница Дубровного Татьяна Ивановна. В прошлом году, вспоминает Татьяна Ивановна, у нее случился приступ: «Спину сковало, ни встать, ни вдохнуть». Скорая добралась до Дубровного через полтора часа.

Ближайшая пожарная машина дежурит в Широком Буераке. Оттуда до Талалихино — 40 минут езды. Сколько еще времени понадобится на то, чтобы преодолеть малопроезжий участок до Дубровного, жители даже думать не хотят. «Пока в пожарных надобности не было», — испуганно отмахиваются они.

Из-за плохого состояния дороги рейсовый автобус, который три раза в неделю возит жителей окрестных сел в райцентр, не заходит в Дубровное. «Вон там по грунтовке нас объезжает», — показывает Галина Николаевна на облако пыли, катящееся по полю.

Каждую субботу Галина Николаевна возит в город на продажу овощи, курятину и крольчатину со своего подворья. «Продаю на 4–5 тысяч, тут же набираю макарон, сахара, хлеба буханок десять. Дома кладу его в морозилку. Когда разморозишь, есть можно. Но вкус не тот».

Автолавка перестала ездить в Дубровное лет семь назад — тоже из-за разбитой дороги. «Нам сын из Балакова привозит продукты раз в месяц. А вот с хлебом беда, — вздыхает Татьяна Ивановна. — Я сама лепешки пеку. Мука, вода, кефир. Заливаю в глубокую сковородку. Они толстые получаются, на настоящий хлеб похожи».

Сотрудники «Почты России» приезжают в Дубровное раз в месяц, чтобы выдать пенсию. Ближайшее отделение Сбербанка находится в Талалихино. Открывается раз в две недели по четвергам. Пользоваться банковскими приложениями дубровинцы не могут — в селе очень слабый интернет.

…«Чтобы репортаж не получился слишком мрачным, вам надо полюбоваться нашей природой», — наставительно говорит Валентина. На прощание жительницы ведут нас к реке Елшанке. Когда-то речка была полноводной. В 1990-е здесь даже катались на лодках. Но расчисткой русла местные власти не занимались столько же, сколько ремонтом дороги. На берегу шуршит камыш высотой больше человеческого роста. Старый пляж затянут серым илом.

На бывших огородах у реки хозяйничают кроты. Черную мягкую землю из холмиков над норами хочется мять в ладонях — земля здесь действительно роскошная. В зарослях молодых деревьев шумят птицы. Валентина долго перечисляет виды пернатых, которых различает по голосам, — кажется, в школе она вела еще и биологию. Присмотревшись, понимаю, что это не лес, а одичавшие сады. За густыми ветками и листьями видны позеленевшие шиферные крыши. Целая заброшенная улица.

Вдруг добавляет с неожиданной злостью: — Вот Прибалтийские эмираты и Евросоюз порадуются!..»

С приемом центральных телеканалов в Дубровном, кажется, проблем нет.

Саратовская область