Кирилл Верхозин на сцене в одиночестве сам и представил свой фильм на премьере. Он и автор, и режиссер, и оператор, и монтажер. Впрочем, по поводу авторства можно спорить. Дело в том, что его «Колхандра» — кино про кино. Внутри этой истории есть свой автор. Это 12-летняя Аглая, она же и главная героиня, которая сочинила роман о волшебной стране Колхандра и теперь полна решимости превратить многословный текст в фильм. В деревне, куда она с семьей приехала на лето, Аглая собирает для съемок соседских детей. Вместе с братом она вывешивает на столбе объявление о кастинге на фильм о Колхандре и ее жителях. Все очень серьезно: эскизы, съемочная группа… Актеры должны нарисовать своих персонажей для погружения. Развалюху надо превратить дом. Чердак — в репетиционную. Детскую присыпку — в пудру. Дома — в разноцветные строения. А еще кругом комары и мошка. Но ради кино актеры готовы на все: «Терпи! Дыши!» Увы, сама реальность вторгается в съемки, оказываясь более сильной и непредсказуемой, чем замыслы.

Кино про очарованных мечтой и первое разочарование. Док как выхваченный из самой жизни фрагмент. Вместе с воздухом, летней жарой, мошкарой, детскими переживаниями и мечтами.

Кирилла знаю давно; на мой взгляд, он очень интересный и непредсказуемый автор. У него и у его камеры особенные доверительные взаимоотношения с реальностью.

В документальном кино Кирилл Верхозин со студенческой скамьи. Он вырос в маленьком городе Шадринске, потом поступил в Уральский федеральный университет по специальности «реклама». О кино не мечтал. Хотя еще в последнем классе подрабатывал киномехаником, менял бобины с пленкой, параллельно готовясь к экзаменам.

— В университете я не доучился, начиная со второго курса работал. Попал в студию режиссера Ивана Соснина в Екатеринбурге. Там делали много рекламы, это и была моя первая киношкола. На четвертом курсе надо было выбирать — сессия или поездка в Таиланд: снимать с группой клип. Постепенно начал снимать и свои проекты, но в основном коммерческие.

— Например, документальный сериал в жанре катастрофа «Эльбрус». Об известной трагедии 2021-го, когда была организована спасательная операция альпинистов, оказавшихся практически на вершине. Тогда пять человек погибло.

— В сериале мы выясняли причины трагедии. Это был крупнобюджетный проект для ИВИ. Прошел с успехом, получил награду Ассоциации продюсеров кино и телевидения «Лучший документальный сериал 2023 года». Но после съемок я понял, что мне это неинтересно. Да, коммерческое кино масштабно, у вас большая команда, бюджет. Вроде бы есть где развернуться. Но почувствовал себя скорее ремесленником: в такой работе, даже сделанной честно, нет меня.

— И ты решил поступать в самую маргинальную из киношкол —МШНК, развивающую «самобытное авторское видение».

— Я не планировал туда поступать. Но в МШНК объявили грант на бесплатное место. Я смонтировал этюд из своей недоснятой картины про боевых собак в Дагестане. Выиграл грант. Хотя дело было не в гранте, мне важно было «обнулиться». Как будто бы заново войти в профессию. Поискать свой авторский взгляд, интонацию.

— Редкий вектор в профессии: уйти от большого кино к маленькому.

— Ну да,

— Про твое документальное кино. Ты уехал в Белгород и буквально за пару дней снял историю про мусорщиков, которые работают под обстрелами. У них своя философия: «Пока есть мусор, город живет». Что для тебя док, камера, с которой ты не расстаешься?

— Скорее всего ключ, с помощью которого открываю двери, исследую реальность. Я всегда был любопытным. Но это и возможность прожить разные жизни. В Дагестане, в Индии, в деревне. На социальном дне или на крыше Москва-Сити. Камера помогает проникать в открытые и закрытые пространства, сквозь стенки между людьми. Как в романах Адамса «Автостопом по галактике».

— Проникать сквозь закрытые двери в эпоху тотального взаимного недоверия? У тебя есть свой способ?

— Да. Искренний интерес. Мне действительно интересны люди, с которыми я встречаюсь. Жизнь которых меня захватывает. А многим людям необходимо быть нужными, значимыми — пусть даже для незнакомого парня с камерой. Я не обманываю их. Мы обмениваемся энергией. Как минимум готов их выслушать. В коммерческих съемках подобный интерес приходится имитировать.

— А как ты выбираешь героев, тему?

— Выбор связан с твоим мироощущением. Исследование внешнего мира — всегда исследование себя.

— На фестивале «Зеркало» был твой короткометражный фильм «Эне», который вы снимали в лагере на Алтае с детьми-сиротами. Герои «Колхандры» — тоже дети. Почему?

— Не поверишь, но и сейчас собираюсь в детский лагерь. Буду с детьми заниматься кино как педагог. Возможно, и кино сниму, прикольное.

У меня родилась дочь два года назад, учусь быть отцом, общаться с детьми, разговаривать, учить и самому у них учиться. Так что мое кино — еще и подготовка к общению с моей Варей, когда она станет взрослее. Во время съемок фильма ей был год, сейчас два. С помощью кино пытаюсь найти общий язык со своим ребенком.

— А как ты нашел эту семью, в которой все музыканты, в том числе Аглаю? Она, кажется, на виолончели играет…

— У меня голова настроена на поиск идей, про что снять фильм. Не просто смотрю по сторонам, но много фотографирую, особенно в метро. Придумываю сюжеты, сценки, истории. Читаю новости в интернете. На одном сайте нашел заметку про семью Платоновых из Екатеринбурга. Отец — уличный музыкант, троих своих детей научил играть на музыкальных инструментах. Аглаю — на виолончели, ее сестру Глафиру — на скрипке, их младшего брата Платона — на флейте. Папа играл на гитаре, был вокалистом. Меня зацепило. Они показались мне персонажами из фильма «Шапито-шоу». Классными людьми, в которых неограниченный заряд энергии жизни, творчества, наивности и искренности. Они на телефон сами снимали клипы, которые для меня при всей своей неловкости круче иных профессиональных. А у них там всего 10–15 просмотров — для друзей. Этим электричеством творчества хотелось зарядить фильм. После их клипов я в них влюбился. Я тоже так себя ощущаю. Странный парень носится по стране, снимает какие-то свои видосики, фильмики. Показывает в основном друзьям. Я увидел в Платоновых родственные души. Приехал к ним в гости: провести тестовую съемку и снять для них клип. Обещал выложить у них в канале на ютубе.

В это время я уже учился в Московской школе нового кино. И мой мастер Дима Кубасов посоветовал выбрать кого-то из этой семьи, чтобы сконцентрироваться. Ясно, что это кто-то из детей, потому что у них своя вселенная, существующая параллельно нашей. И сразу стало понятно, что Аглая станет главной героиней. Во время первой съемки она задавала мне киношные вопросы: как, на какую камеру ей снять свой фильм? Я подумал, что это может стать сюжетом, основой драматургической конструкции.

— У зрителей были вопросы про границу дока с игровым кино. Вот Аглая пишет сценарий. Вот снимает с детьми кино. Страдает. Спорит… Как выстраивалась драматургия фильма, в котором есть и экспозиция, и кульминация, и финал? Только на монтаже?

— Нет ни одной срежиссированной сцены. Снято как наблюдение — без вмешательства режиссера. В одном популярном телеграм-канале написали, что это мокьюментари. Ерунда. На монтаже складывается структура.

— Как ты общался с детьми?

— По-дружески. Но держал дистанцию. Это же их детство, которое они должны прожить сами, без вторжения, вмешательства.

Дети жили и действовали сообразно своим желаниям. Мне просто позволили быть рядом и фиксировать эту «летнюю жизнь». Наш фильм — про творческих людей, для которых не существует возраста. Про силу мечты. Но еще и про мимолетность детства. Момента. Когда лето кажется бесконечным. Ты прыгаешь в него с головой… а оно вдруг заканчивается. И ты уже взрослый. Или почти взрослый.

Была одна суперсмешная сцена, которая не вошла в фильм. В самый первый день съемки Аглая начинает зачитывать — у нее же все записано — свой список планов на лето: «Планирую выучить немного французский, немного итальянский. Английский я и так знаю, но можно повторить. Дальше… Смотреть фильмы на английским. Утром в шесть утра бегать на озеро, потом зарядка, отжимания, потом висим на турнике. Днем играем в шахматы. Недавно прочитала книжку про Фандорина, он учился бегать по стенам, — будем бегать по стенам. Потом у нас карате, потом свободное время. Потом надо съездить в соседнюю деревню найти клад». Это про то, что ты столько всего запланировал, но даже если не вышло — случилась целая жизнь.

— Так это так же, как в «Мюнхгаузене»: «С 8 до 9 — подвиг». Ты показал кино семье Платоновых?

— Да, они написали: «Фильм — огонь!» Аглая приписала отдельно: «Хороший фильм. Он напоминает мне о моем детстве». Ей же тогда было 12, а сейчас уже почти 13.

— Дети в фильме талантливы. Или все дети талантливы?

— Аглая отличается от всех. У нее есть желание менять этот мир, воздействовать на других, воплощать свои странные, небывалые идеи в реальность. Многим жертвовать. Мы с ней очень похожи. Камера — всегда аватар автора: мой или Аглаи.