Этот текст вышел в третьем номере журнала «Новое обозрение».

Патриаршие пруды — та самая старая Москва: уютные улочки, зеленые дворики и память о тех, кто здесь когда-то жил. Марина Цветаева, Владимир Маяковский, Александр Блок, Михаил Булгаков… Нет текста, который лучше бы передавал дух Патриарших, чем «Мастер и Маргарита». С утра и до позднего вечера у скамейки, на которой Иван Бездомный и Берлиоз встретили Воланда, пенсионерки и школьники заслушиваются рассказом экскурсовода.

Кто бы знал, что шуточный знак у пруда, запрещающий разговаривать с незнакомцами, со временем станет очень точно отражать здешнюю жизнь.

Ведь Патриаршие сегодня — это не просто дворики с историей. Это безумно дорогие и модные Патрики. Здесь заказывают тарталетки в виде ювелирных коробочек, со вкусом шоколада и бородинского хлеба, желе из игристого, килограммовые кастрюльки с мидиями. Здесь снимают рейтинговые сериалы. Лучшие кофейни и бары Москвы притянули в эти места толпы «незнакомцев» — тиктокеров, блогеров, девушек на шпильках, позирующих на пешеходном переходе, парней, которые тычут микрофоны в лицо прохожим.

Орущая музыка из окон припаркованных автомобилей, шумные вечеринки на верандах ресторанов… Местные жители уже выходили с инициативой ограничения въезда в район в выходные — «только по прописке». Пока ничего не вышло. Но жители Патриарших не сдаются.

«Какой страны не существует — Швеции или Швейцарии?»

Пятница, 10:00. В Москве наконец проснулось лето. На выходе из «Пушкинской» — утренняя суета. Эскалатор выплевывает наружу толпу: девчонок с рюкзаками на плечах, мужчин в сорочках, с портфелями, айфонами и кофе в пластиковых стаканчиках. Кто-то спешит вниз по Тверской, кто-то прыгает в такси, кто-то — за американо в легендарный «Макдональдс» (теперь — «Вкусно — и точка»). Воздух здесь тяжелый — смесь жаркого асфальта и душных автомобильных выхлопов.

Но стоит свернуть за угол, на Большую Бронную, — и поток людей становится реже и медленнее. На Патриарших утро пахнет ароматными булочками, круассанами и свежей сиренью. Малая Бронная не спешит, все же настоящее утро начинается не с планерки, а с позднего завтрака. Вместо тревожных гудков — приглушенная музыка из кофеен, свежие скатерти, подружки, которые выбирают столик подальше от выхода, поукромнее.

У кафе «Хорошая девочка», увитого розовыми пластиковыми цветочками, за столом сидят две блондинки в темных очках. На одной — бежевый спортивный костюм, белые кроссовки, на другой — джинсовый сарафан и шелковый платок в волосах. На столе — капучино и авокадо-тосты. Хотя меню куда выразительнее: эклер с крабом и скрэмблом «На шопинг в Дубай», сырники «Не принцесса, но и не претендую», вафли из цуккини «Он думал, что единственный». А еще — оставленные рестораном оценочно-хамские подписи на страницах меню: «О моих вкусах не спорят — их оплачивают» и «Каждая содержанка считает себя хорошей девочкой».

То ли ирония над Патриками, то ли их квинтэссенция.

Клише о девушках, гуляющих по Патриаршим, подкрепляют сотни рилсов и коротких опросов в инстаграме*. Мне самой в ленте не раз попадались диалоги блогера с микрофоном и стильно одетой хрупкой девушки. Он спрашивает: «Сколько зарабатываете?» Она отвечает: «Немного». — «Немного — это сколько?» — «От миллиона».

Или уже девушка с микрофоном спрашивает владелицу белого шпица: «Какой самый роскошный подарок вам делали?» — «Мне подарили «Бентли». — «Реально? Сколько стоило?» — «Ну, мне в Дубае его подарили. Он сейчас у меня в Дубае находится. И апартаменты подарили в Дубае. Прямо в центре. Я не буду озвучивать сумму, конечно. Думаю, знающие люди знают, сколько это стоит». — «А что самое дорогое вы дарили мужчине?» — «Свое внимание, свое время».

Судя по количеству людей на заднем фоне, такие ролики в основном снимают в час пик, ближе к вечеру, но и в десять утра я замечаю у светофора знакомую сцену. Аня и Настя, студентки «Вышки», готовятся к съемке уличного вокс-попа для проекта в университете.

— Вечером мы не пойдем, здесь на постоянке зарабатывают другие ребята на опросах, мы не вывезем с ними конкуренции («зарабатывают» как блогеры, повышая свои охваты просмотров и привлекая рекламу на свой аккаунт. — Ред.). — Аня смеется, подкрашивая губы блеском. — Про то, сколько зарабатываешь, как зарабатываешь — нам неинтересно. Нам интересно, почему люди хотят жить на Патриках. Какие тут преимущества, что бесит. Бесит ли их самих этот движ. В основном же сейчас мужики спрашивают у ярких девочек, а как и чем вы на это заработали. Или какой страны не существует — Швеции или Швейцарии?

Я сразу понимаю, о чем говорит Аня: мне самой попадалось это видео. В нем девушка приговорила Швецию: «Швейцария существует определенно точно».

— Но это отвратительные видео, на мой взгляд, — Аня говорит все громче, нервно распутывая петличку. — Видео посмотрят, чтобы написать в комментариях: «Да, какие девки тупые». Ну а дальше что? Унижать их, писать гадости в личку? Вот вам, мужики, какая вообще разница, знают они или нет, — самоутвердиться?

«Захотелось ей воздуха центра»

А пока у пруда, рядом с памятником мартышке из басни Крылова, мы встречаемся с Ниной Васильевной. Ей 77 лет. На ней алый беретик и длинное клетчатое пальто. Договариваясь о встрече, я была уверена, что Нина Васильевна — старожил Патриарших, но оказалось, она живет здесь всего шесть лет. Квартиру купила дочь — двухкомнатную, с лепниной, антикварной мебелью и высокими потолками. Сама переехала из Крылатского и маму увезла с собой.

— Алла, моя дочь, — адвокат. Умница. Юридический с красным дипломом окончила, замуж вышла за однокурсника. Сын у них родился, Никита, мой внук. А потом развелись. Никите тогда было пять. Он уехал в Германию после школы учиться. Алла начала работать как лошадь, как проклятая. Но вот захотелось ей воздуха центра… Мы жили в Крылатском, гуляли по холмам, на выходных ходили к источнику воду набирать. Я сердцем люблю тот район. А она мне: «Мама, поживем-ка мы в центре. Куплю квартиру красивую, с антиквариатом. Будем вдвоем с тобой там жить». Ну, думаю, чем черт не шутит. Это же Москва, история. Боюсь сказать, сколько стоила квартира. Миллиард, наверное, — шепчет Нина Васильевна и прикрывает рот рукой. — Я каждое утро гуляю здесь, у пруда. Здесь и природа какая… Жаль только карпов — умерли они зимой здесь отчего-то. Говорят, лунок во льду не сделали для кислорода. А как много их было…

Спрашиваю Нину Васильевну, как ей атмосфера Патриарших — с гудящими под окнами до трех ночи «геликами», с шумными улицами, где тусовки заканчиваются за полночь.

— А чего мне? Я спать в девять ложусь — и до свидания, ничего потом не слышу. Пусть гуляют, отдыхают, пока молодые, — машет рукой Нина Васильевна. — Но самокатов боюсь. Чуть не сбил меня мальчик недели две назад. Несся как угорелый. Хоть бы извинился! Я все понимаю, торопится, но как же так?

Мы с Ниной Васильевной ведем разговор на лавочке, и я замечаю, что нас слушает мужчина в темно-бежевом пальто, в очках и с палочкой. Тут он вставляет:

Ситуация с самокатами на Патриарших — целая сага. В конце апреля местные жители написали коллективное письмо мэру Москвы Сергею Собянину с просьбой принять решение о полном запрете использования самокатов и мопедов на Патриарших прудах ввиду «раскачанной и раскрученной популярности района, привлекающего ежечасно десятки тысяч пешеходов и автомобилей». Обращение они заканчивали такими словами: «Дайте, пожалуйста, указание прекратить создавать непримиримые с качественной жизнью условия для наших семей! Мы устали!!! В Вашей власти остановить этот кошмар!!!»

Самокатчики и правда рассекают на Патриарших на максимальных скоростях. Кто-то ругается на самокатчиков вслух. Кто-то — шепотом, себе под нос, даже глядя на девушек в шелковых платьях и босоножках, которые позируют на пешеходной дорожке, словно на подиуме. Они будто инсталляции — статичные, красивые, но абсолютно глухие к тому, что происходит вокруг. Порой пройти действительно невозможно. Но местные уже почти не возмущаются — устали. Устали делать замечания, просить быть потише, поаккуратнее.

У пруда на пледике сидит девушка с книжкой, рядом — другая, в коричневой шляпке, выгуливает крошечную собачку. Пенсионерки фланируют под ручку, поют соловьи, тень от крон деревьев ложится на воду, но стоит приблизиться вечеру — район будто переобувается на ходу и превращается в вечеринку под открытым небом. Словно кто-то переключает режим — с «жизни» на «клуб». До утра.

«Это наше окно в Европу — Патриаршие пруды»

В июне 2021 года после множества жалоб на вечерний гул заведений и ночной рев моторов в районе Патриарших прудов с семи вечера начали дежурить патрульные машины. Вход — точнее, въезд — был строго по прописке. Или по парковочному разрешению. Или хотя бы с доказательством того, что водитель здесь живет, а не приехал кутить до утра. Эксперимент продлился всего месяц. Слишком уж много ресторанов в округе — все с имиджем и арендой, зависящей от неместных гостей. Где-то ведь «гостям старой Москвы» нужно парковаться.

В апреле 2024 года — новая попытка. Жители Патриарших дошли до Госдумы. Снова жалобы: под окнами каждую ночь — музыка, визг шин, гонки на самокатах. На этот раз письмо отправили депутату Госдумы Султану Хамзаеву. Он попросил министра МВД прислать усиленные наряды полиции, а также привлечь народных дружинников и на всякий случай иметь в виду радикальный вариант: конфисковывать машины у системных нарушителей, а вырученные средства направлять на нужды СВО. К счастью, дальше писем дело не дошло.

Мы двигаемся с той же скоростью, что пассажиры метро в переходе на кольцевой в час пик: шаг в минуту, максимум два. Самокатчик, один-единственный за вечер, выглядит среди этой толпы потерянно. Машины ползут не быстрее нас, утыкаясь друг в друга в пробке.

Рядом с AVA на Малой Бронной — тем самым рестораном, где подают легендарное желе из игристого с кусочками клубники, — я замечаю двух дам. У них тонкие цветастые плащи, пастельные платья, прически — высокие пучки. Прогуливаются неспешно. (Спешно и не получилось бы!) Мы разговариваем на ходу. Мимо снуют девушки в мини, с локонами, на сверкающих шпильках.

— Это наше окно в Европу — Патриаршие пруды, — улыбаясь, отвечает мне Анна Алексеевна на вопрос «А вам нравится тут жить?». — Пусть только оно закрывается не слишком поздно ночью, а так мы не против… — Она уже и вовсе хохочет. — Молодцы девчонки, мальчишки, отдыхают. А когда еще отдыхать, веселиться, если не в молодости? Ну хотят они пожить в центре, повеселиться здесь, ну чего им, запрещать, что ли? Мы здесь живем, мы не против!

… Наутро на Патриках снова запахнет свежими булочками.

* Соцсеть Instagram входит в компанию Meta, деятельность которой признана экстремистской и запрещена в РФ.