Московское «Динамо» уже полвека (хоть юбилей справляй) не удосуживается дотянуться до золота. От грозной команды давно осталось одно название. И — большая история, в которой, рискну предположить, до сих пор много загадок и тайн. А еще в бело-голубой летописи есть окутанные легендами и мифами честные игроки, творившие на самом деле великие победы. Одним из таких реально сказочных голеадоров был Василий Карцев, открывший и закрывший счет динамовским мячам в знаменитом британском турне орденоносного клуба осенью 1945 года.

…Евгений Евтушенко посвятил одному из своих любимых футболистов стихотворение, которое начинается так: «Хилый, по прозвищу «туберкулезник», Карцев был как захудалый колхозник, без устрашающих пушкашских икр. Было по виду ему не до игр. Но просыпалочкой-палочкой резвой Карцева Васю будила игра, и он такую штучищу мог врезать, будто в нем нечто шепнуло: «Пора!» В чем был секрет его дивного дара — ошеломляющего удара — может, в застенчивости его — матери тайной удара того?»

Собственно говоря, пренеприятнейшая болезнь (с которой врачи справлялись тогда не так эффективно, как сегодня) и не позволила Василию Михайловичу проворно исполнять на загляденье больше семи сезонов. С другой стороны, отведенные ему судьбой для звонких спектаклей две с половиной тысячи дней, абсолютно не грозного телосложения мастер провел на уровне высочайшем. И в памяти болельщиков послевоенной поры закрепился, конечно, навсегда.

Тренеры детского коллектива из Егорьевска уверенно указали ему на дверь. Но тонкий и легкий Василек не сдался, а отправился гонять «пузырь» во двор. И вот там, на пыльных и неровных площадках, пылко сражаясь с азартными пацанами-оборванцами, он и наловчился бить по мячу с пугающей силой. Никто из ребят не хотел вставать между двух штанг, чтобы не подставлять ладошки под «васькины заряды».

Ну и в плане стартовой скорости чернявый самоучка мог дать фору любому. Разгонялся он стремительно, и поймать его и отобрать у него мяч мало кому удавалось. 17-летнего парня небогатырской комплекции (170 см, 60 кг) приметили наставники юношеского клуба «Красное знамя», но защищал цвета команды родного города он недолго. После кубковой баталии с московским «Динамо» от 1937 года глаз на упрямого мальчишку положил «Локомотив». Однако и в красно-зеленых пенатах окончивший школу Карцев не задержался. Не задержался по одной причине: трехкратным чемпионам страны требовался напористый товарищ, и Василий, наколотивший за один год 16 мячей (в том числе и динамовцам в игре на Кубок), приглянулся Борису Аркадьеву, возглавлявшему тогда мощную бело-голубую бригаду.

Майку с буквой «Д» новичок, прошедший курсы лейтенантов МВД, надел в 1942-м. Легендарная атакующая линия динамовцев (Александр Малявкин — Сергей Соловьев — Константин Бесков — Василий Трофимов — Василий Карцев) сложилась в военные годы. В первенствах Москвы располагавшийся на позиции правого инсайда (между Трофимовым и Бесковым) миниатюрный снайпер в 26 матчах 19 раз пробил без промаха.

А его дебют в чемпионате СССР-1945 вышел просто восхитительно-незабываемым. На стадионе «Сталинец» в присутствии 35 000 зрителей Василий сравняет счет в поединке со «Спартаком» на 62-й минуте, а на 75-й будет удален с поля за обоюдную грубость вместе с Борисом Соколовым. Впрочем, дальше он отличался только со знаком плюс. В том сезоне приносил динамовцам победы в дюжине сражений. Красиво огорчал торпедовцев и локомотивцев. По два мяча отправлял в сетки ворот минских, тбилисских и ленинградских одноклубников. «Зениту» и «Спартаку» в ответной схватке Карцев нанес по три результативных укола. А «Крыльям Советов» и вовсе подрезал крылья четырежды за полчаса. И «Динамо» (уже под руководством Михаила Якушина), опередив на один пункт ЦДКА, в четвертый раз выхватило золотые медали.

Кстати, Михаил Иосифович без всякого лукавства именно Карцева считал самым талантливым шпилером из всех, кого доводилось ему тренировать. А уж Хитрый Михей, как известно, успел потрудиться в сборной даже с такими асами, как Воронин и Стрельцов. Но вот поди ж ты: выше всех тем не менее ценил динамовца… И это притом, что хорошими физическими данными Василий, как мы знаем, не обладал и выполнять большого объема работы был не в состоянии. Более того, мнительный товарищ, боявшийся съесть и выпить чего-нибудь для себя неправильного, избегал контактного футбола и в оборонительных действиях не участвовал. Но зато, как говорил Якушин,

В чужих владениях восьмой номер ориентировался великолепно (защитники за его перемещениями не успевали), а своевременные молниеносные рывки и фирменные, коварно-хлесткие (почти без замаха) удары завершавшего комбинации Василия не оставляли вратарям шансов.

В ноябре 1945-го каверзные карцевские «залпы» ощутили на себе и англичане с шотландцами. «Динамо» очутилось на далеких островах не просто так. Будущий президент ФИФА, а тогда секретарь Футбольной ассоциации Англии Стэнли Роуз спросил советских дипломатов, гостивших в октябре в Лондоне: «А смогли бы наши и ваши спортсмены встретиться на поле?» Формальности утрясли за месяц. Интерес к турниру оказался огромным. Журналисты из Соединенного Королевства, путавшие фамилии русских визитеров-союзников, фантазировали и убеждали своих читателей в том, что настоящим звездам придется бороться с «рабочими, занимающими высокие посты на своих заводах и пинающими кожаную сферу исключительно по ночам…». Ну а у нас вся страна бежала холодной осенью к репродукторам, чтобы уловить от Вадима Синявского затейливые подробности динамовских гастролей.

В первом матче на Туманном Альбионе с «Челси» бело-голубые уступали 0:2 к середине второго тайма. Казалось, уступали безнадежно. Но на 65-й минуте «снаряд» оказался в ногах правого полусреднего игрока, находившегося в непосредственной близости от владений Вика Вудли. Вот как описывал те события сам Василий Михайлович: «Сергей Соловьев с ветерком промчался по краю вперед и отдал мяч Бескову, ворвавшемуся в штрафную площадь. Константин, не мешкая, передал его мне. И вдруг, в первый раз за всю игру, я разглядел не только шарик, но и ворота. Я ударил. И на мгновенье опять перестал видеть «рамку». Но услышал грохот и рев трибуны. И я понял — гол! Печати сорваны! Гол!» Вудли, подчеркну, даже не шелохнулся после внезапного выстрела уроженца Егорьевска. А один из английских болельщиков успел пулей выскочить на лужайку «Стэмфорд Бридж», обнять Карцева и пожать ему руку. Динамовцы в итоге сумели спасти дуэль (3:3), а на следующий день британская пресса нарекла феноменального Василия (он еще и пас голевой Евгению Архангельскому организует. — А. У.) «русским штурмовиком».

Нетипичный нападающий полезно действовал и во встречах с «Арсеналом» и «Кардиффом», но особенно эффектно проявил себя в заключительной битве с «Глазго Рейнджерс». На «Айброксе», где собрались 120 000 зрителей, Карцеву хватило 20 минут, чтобы сотворить дубль. Сначала он расстроил Даусона прямым ударом со штрафного, а потом облапошил кипера в ближнем бою, отправив «ядрышко» в левый уголок. Это был последний из 19 мячей, забитых «Динамо» в том знаменитом британском турне. И на родине субтильный и скромный Василий, приложивший в Англии ногу к, возможно, самому эпическому советскому голу XX века, превратился в народного героя. Героя, которого уважали и ценили болельщики всех столичных команд.

Через пару лет динамовцы проследуют на состязания в Скандинавию, и Карцеву будут аплодировать поклонники «Норчепинга», который «лучший из русских» (как написало издание «Афтонбладет») на пару с Бесковым элегантно разобрали на запчасти (5:1). К слову, за сильнейшую команду Швеции виртуозничали тогда Гуннар Нордаль и Нильс Лидхольм, ставшие вскоре олимпийскими чемпионами Лондона-1948 и чемпионами Италии в составе «Милана»…

Карцеву же засветиться на первых для советских атлетов Играх-1952 не удастся. В 1948-м у 28-летнего форварда обнаружат туберкулез. Финтить он продолжит и даже войдет по итогам сезона в список «33 лучших», а через год его восемь точных фирменных хлопков (кстати, в народе его удар окрестят «карцевский хлыст») помогут «Динамо» вновь подняться на верхнюю строчку пьедестала. И в том же 1949-м будапештский «Вашаш», наполовину состоявший из финалистов планетарного форума в Швейцарии, Василий поверг в шок тремя шикарными нежданчиками.

И многие назовут тот матч едва ли не самым идеальным в карьере неуловимого маэстро, который осенью 1951-го завершит свою короткую, но яркую футбольную повесть. Примечательно, что сам нападающий учет своим голевым сериям, как он утверждал, никогда не вел. Но однажды очень интересно высказался о любимом ремесле: «…Каждый раз, когда возвращаешься после забитого мяча на центр, испытываешь ни с чем не сравнимое чувство удачи и гордое удовлетворение. Пусть это длится очень недолго, где-то полминуты или меньше, пока ты пройдешь десятка два-три метров, отделяющих тебя от исходной позиции, но ощущение это стоит того, чтобы тотчас же снова начать схватку за мяч и устремиться к воротам противника…» Стоит подчеркнуть, что

А вот на тренерском поприще душевный и мягкий Василий Михайлович, в отличие от своих блестящих партнеров — Бескова и Трофимова, — не преуспел, довольно быстро осознав, что наставничество — не его стихия. Нет, он, разумеется, честно попытался продлить свое существование на зеленом газоне и по 12 месяцев последовательно муштровал ярославское, ростовское и свердловское «Динамо», а затем два года возился с рязанским «Спартаком». Но, очевидно, человеку, чувствовавшему игру инстинктивно, было сложно преподавать молодежи теорию и стратегию.

Между тем требовалось как-то зарабатывать на жизнь, и Карцев, еще до войны окончивший военное училище имени Менжинского, устроился радиомонтажником на завод в Рязани, где проработал почти четверть века. Причем от футбола он отдалился настолько, что даже не выступал за ветеранов, да и вообще считал весьма примитивными маневры актеров в бутсах из 70-х и 80-х. Кстати, наиболее выдающимся форвардом, по его мнению, являлся испанец Исидро Лангару, приезжавший в составе сборной Басконии в Москву в 1937-м. Сам же двукратный чемпион страны в последние годы и на родной стадион в Петровском парке выбирался крайне редко… А чтобы его никто не беспокоил, он специально не устанавливал в рязанской квартире телефон. Правда, по словам его жены Раисы Михайловны, Василий Михайлович всегда радовался, когда к нему в гости наведывались комментатор Николай Озеров и сын великого поэта Константин Есенин, журналист и статистик.

…А стихотворение Евгения Евтушенко, посвященное сверхзвуковому динамовцу, оканчивается так: «Нету музея, где Карцева бутсы. С майки, исчезнувшей навсегда, спрыгнули потом пропахшие буквы и не вернутся уже никогда».

Покоритель Британии скончался 11 апреля 1987 года. Через двое суток после своего 67-го дня рождения… А 9 апреля ему исполнилось бы 105 лет.