Музыка этого ленинградского композитора глубоко западает в душу уже нескольким поколениям. Есть уверенность, что она будет трогать сердца и дальше. А сам он умер полвека назад, так и не признавшись в авторстве своих гениальных произведений. Владимир Вавилов поздно раскрыл свой талант, всю оставшуюся жизнь его стеснялся и на десятилетия скрылся за именами музыкантов эпохи Возрождения. Но не навсегда. Волею судьбы в 60–80-е годы в застойном Советском Союзе случилось несколько совпадений, и звучные мостики из Средневековья протянулись, возможно, в Вечность…

Пластинку под названием «Лютневая музыка XVI–XVII веков» фирма «Мелодия» выпустила в 1970 году. Она содержала 10 композиций за авторством различных музыкантов и теоретиков средневекового Ренессанса. Спустя 30 с лишним лет выяснилось, что ленинградский композитор и гитарист Владимир Вавилов не просто исполнил старинные пьесы, а был их автором. К тому времени пьесы с этой пластинки стали неотъемлемой музыкальной частью множества радио- и телепередач и даже фильмов. Вавилов записывал «открытые» им произведения вместе с ленинградскими музыкантами: органистом Марком Шахиным, флейтистом из Духового квинтета Ленинградской филармонии — Львом Перепелкиным, гобоистом Владимиром Курлиным и валторнистом Виталием Буяновским. Как позже оказалось, вдохновившись эпохой Возрождения и ее музыкой, Вавилов решил освоить старинную лютню, точнее, лютневую гитару собственного изготовления и где-то в 1968 году сочинил свои интерпретации в духе той эпохи.

Беру в руки пластинку «Лютневая музыка XVI–XVII веков». Читаю. Лютня — старинный щипковый музыкальный инструмент, по тембру напоминающий арфу, клавесин, мандолину, гитару. Лютня имеет короткий гриф и отогнутую назад головку, на которой расположены колки для настройки струн. Верхняя дека инструмента украшена резной резонаторной розеткой. Завезенная в середине века сарацинами и маврами на остров Сицилию и в Испанию, лютня в дальнейшем получила широкое распространение по всей Европе. Великий Данте Алигьери в своей «Божественной комедии» говорит о лютне, как о хорошо известном в его время инструменте. Впервые лютня упоминается в «Большом трактате о музыке» среднеазиатского ученого Фабари, относящемся к X веку.

Дальнейшее продолжение аннотации Вавилова гармонично вторит великой музыкальной профанации, изобилуя историческими персонажами и именами средневековых музыкантов и деятелей искусства. Шекспир, Винченцо Галилей, Караваджо и другие свидетели театра одного актера, увлекаемые бурей мнимого ренессанса, падают на головы граждан как весомые аргументы давно ушедших дней.

Представляю комментарии меломанов в очередях за пластинкой: «А ты уже слышал?» «Вот раньше музыка была. Не то что сейчас». «Граждане по одной пластинке в руки!» «За мной просили не занимать».

Почему так получилось? Как родилась мысль представить собственную музыку мастерами эпохи Возрождения? Здесь следует упомянуть некоторые личностные особенности самого Владимира Вавилова. Он нашел себя в музыке уже во взрослом возрасте и без диплома композитора. «Отец был уверен, что сочинения безвестного самоучки с банальной фамилией «Вавилов» никогда не издадут, — вспоминала дочь композитора. — Но он очень хотел, чтобы его музыка стала известна. Это было ему гораздо важнее, чем известность его фамилии…» Кажется, все встало на свои места. Желание славы и природная скромность, две противоречивые черты характера привели к неожиданному результату. Я думаю, «Мелодия», прежде чем издать материал, не провела даже поверхностный исторический «фактчекинг», потому что и слова такого тогда еще не было. Находка века! Неизвестные мелодии неизвестных композиторов Ренессанса!

Некоторые из имен подтвердили факт своего исторического существования (не лично и даже без общественных спиритических сеансов). Так, Винченцо Галилей — отец Галилео Галилея был музыкальным теоретиком XVI века и играл на лютне. Для Франческо да Милано тоже нашлось место в энциклопедии, но вот ни в одном из сборников (кроме пластинки Вавилова) не было, приписываемой ему «Сюиты для лютни: Канцона и танец».

В переводе с испанского «канцона» — это песня. Та самая песня, заглавная на пластинке, которая совершила революцию местного масштаба и имеет головокружительный успех спустя 55 лет. Не будет преувеличением сказать, что она заняла прочное место в коллективной памяти нескольких последующих поколений. Биографию же Франческо украшает факт, который буквально впечатал его имя в историю музыки. Франческо Канова был похоронен в церкви Санта-Мария-делла-Скала в Милане. В XVIII веке церковь снесли, и на ее месте построили знаменитую оперу «Ла Скала». Красиво же! Дальше по списку Джулио Каччини, которому Вавилов приписал свой вариант Ave Maria.

В дальнейшем произведение исполнялось Ириной Архиповой, Инессой Галанте и другими звездами классического вокала.

Есть на пластинке единственная песня не авторства Владимира Вавилова. Вот что о ней говорит сам музыкант в своей аннотации: «На пластинку записана и английская народная музыка времен королевы Елизаветы: песня «Зеленые рукава» и популярный танец гальярда. Английская лютневая школа XVI–XVII веков пользовалась большим авторитетом в Европе. Хорошо известны имена выдающегося композитора, современника Шекспира Джона Дауленда — виртуоза на лютне, автора ансамблевой музыки, мадригалов, создателя хроматических фантазий для лютни; композитора и лютниста Роберта Джонса, писавшего преимущественно для голоса в сопровождении лютни».

Вам может показаться, что я осуждаю товарища Вавилова. Нисколько! Как непоследовательный фанат гения Сергея Курехина я только поддерживаю подобные начинания. Дело Вавилова — отличный пример для творцов, живших на грани двух эпох: застоя и перестройки. Конструировать собственную реальность, используя преемственность поколений, — с этим у молодых музыкантов, художников, поэтов и прочих творческих личностей начала восьмидесятых было все в порядке. К ним мы еще вернемся (по крайней мере к одному из них).

Заканчивался 1972 год. В том же самом Ленинграде 36-летний Анри Волохонский, химик по образованию, но поэт по призванию, «человек поистине возрожденческого идеала», писал слова к уже известной нам «Сюите для лютни: Канцона и танец». История умалчивает, связывался ли Анри с Вавиловым по поводу авторских прав, да и какие могут быть права, если на пластинке автором значится человек, истлевший пятьсот с лишним лет назад.

Над небом голубым есть город золотой
С прозрачными воротами и яркою звездой…

Кто любит — тот любим,
Кто светел — тот и свят,
Пускай ведет звезда тебя дорогой в дивный сад.

До своей вынужденной эмиграции в 1973 году Анри Волохонский успел написать эти бессмертные строчки. Стихотворение он назвал просто — «Рай». Построенное на образах из видения пророка Иезекииля, оно было навеяно атмосферой в студии художника Бориса Аксельрода, уникальном святилище андеграундной культуры Ленинграда. В 1972-м Аксельрод работал над мозаичным панно «Небо», которое предназначалось для Таврического сада, — проект остался не осуществлен; на небосводе из рубленой сине-голубой плитки должны были разместиться звери-созвездия.

Бориса Гребенщикова* эта песня глубоко «зацепила» и через восемь лет он стал пятым ее исполнителем, в уже известной всем редакции. Она получила название «Город», став визитной карточкой на концертах «Аквариума». В 1986 году песня вошла в альбом «Десять стрел». В 1987 году она прозвучала на всю страну в культовом фильме Сергея Соловьева «Асса», правда, без имен создателей песни в титрах, поэтому с тех пор автором повсеместно считался БГ.

«Город» стал своего рода гимном целого поколения. Анри Волохонский говорил об этом так: «Я ему исключительно благодарен. Он сделал эту песню столь популярной. Ведь Гребенщиков исполнил эту песню тогда, когда и моего имени нельзя было называть, да еще и в фильме, и в столь популярном фильме! Рассказы о том, что я будто бы подавал на него в суд — чушь».

Уже более полувека живет в мире удивительная песня, в которой соединилась быль и небыль. А ведь начиналось все с мистификации.

* Внесен властями РФ в реестр «иноагентов»