Происходившее в Стамбуле и вокруг Стамбула было завораживающим шоу танцующих дервишей. Представлением для одного зрителя по фамилии Трамп. Но мало того что экстатический танец способен перевести сознание в несколько утомленную форму, еще и сам зритель уже начинает, сверяясь с программкой, путаться в действующих лицах и исполнителях, не говоря уж о сюжете. Он понимает, что необходимо вмешательство как в режиссуру, так и в драматургию действа, но пока его убеждают в том, что все идет по сценарному плану.

Никто и не собирался даже обсуждать модель «сначала перемирие — затем переговоры о мирном соглашении». Весь этот джаз был придуман, чтобы и дальше тянуть время, убеждая Трампа в том, что происходит процесс реализации титанических, при сопротивлении Украины, миротворческих усилий. Возможно, стоит тянуть время, чтобы успеть как можно дальше сдвинуть линию соприкосновения до того момента, когда и если все-таки придется начать разговоры о ее заморозке.

Битва за идентичность

Как бы парадоксально это ни звучало, сейчас от того, сдвинется ли еще на несколько километров линия соприкосновения, суть происходящего не изменится. Территории — твердая валюта, но они важны не сами по себе, а как символ укрепляющейся идентичности. «Возвращение исторических земель» — вот какой смысл видят в спецоперации те респонденты социологов, которые полагают, что она принесла «больше пользы». Спецоперация относится к разряду identity wars, «войн идентичности». А ее, идентичности, как полагали те, кто начал спецоперацию в 2022 году, не хватало — уж очень космополитичной становилась нация, существовавшая в рамках капиталистического потребительского общества.

Нужно было эту массу встряхнуть «движухой», научить ненавидеть и поднять хоругви с образами Ивана Грозного и Иосифа Сталина. Без 2022 года этого достичь было невозможно. А теперь Кремлю боязно прекратить это состояние сверхмобилизации — вдруг рассыплется вся конструкция?

Альтернатива — замириться с врагом и начать новую игру, а именно — дележ мира между сверхдержавами, новыми полюсами нового мирового (бес)порядка, то есть США, Россией и Китаем. Совмещать СВО со сделкой с трампистской Америкой не очень получится, но пока хочется эквилибристически двигаться сразу по двум трекам.

Лестница эскалации

Еще в 2016 году Глеб Павловский, перешедший в оппозицию системе, в проектировании и строительстве которой он принимал непосредственное участие, как бывший инсайдер все объяснил:

«Зайдя в стратегический тупик, команда Кремля просто повышает ставки и переходит к эскалации — чрезмерно наращивая риск. Снизить уровень риска она может только при деградации всего игрового поля».

Не наступил ли сейчас такой момент — имеющееся в наличии игровое поле сбоит, несите новое. Вот и Трамп готов на нем поиграть своими «картами», которые он без конца упоминает. Но, пояснял Павловский, Кремль действует в другой логике: «Раз не можешь заморозить конфликт — утопи в новом конфликте, эскалированном относительно предыдущего». Есть у эскалации начало, но есть ли у эскалации конец? И как в такую логику укладываются переговоры?

«Путин понимает только язык силы», — говорят на Западе. Понимает — только как повод для дальнейшей эскалации. Но, может быть, Путин пойдет на переговоры, поняв, что прежнее игровое русское поле все-таки имеет границы во всех смыслах слова, а новое игровое поле сулит различные бенефиты — одни редкоземельные металлы чего стоят. Но что тогда делать с мобилизованной нацией, с военной экономикой…

Мандат российской стамбульской команды неясен, как не ясны и директивы, в соответствии с которыми они работают. Члены команды должны быть жестче жесткого, потому что все равно принципиальные вопросы решают не они, но их босс имеет возможность быть, если и когда захочет, более гибким. Правда, он, как и вслед за ним все остальные официальные лица, повторяет, что должны быть устранены «первопричины конфликта». «Первопричины» находятся в области воображаемых представлений о безусловном доминировании России почти на всем пространстве бывшего Советского Союза, и устранить их можно исключительно за счет суверенитета большинства бывших советских республик. То есть это — невозможно.

А возможны лишь некоторые половинчатые, паллиативные, замороженные до новых времен формы взаимоотношений с Украиной.

Так выглядит не самый оптимистичный контекст очередного созвона Путина и Трампа и тягостных размышлений американского политического класса: позволять Путину и дальше тянуть время с содержательными переговорами или обрушиться на его режим в размашистом трампистском стиле.

Пока ничего, кроме сада расходящихся тропок, каждая из которых ведет в тупик, не просматривается.

* Внесен властями РФ в реестр «иноагентов».