В основе фильма повесть Георгия Демидова из трилогии «Оранжевый абажур».

Демидов — физик-теоретик, ученик Ландау, в феврале 1938-го арестован и потом сослан на Колыму, где провел 14 лет. Был знаком с Варламом Шаламовым, стал прообразом героя его рассказа «Житие инженера Кипреева».

Вернувшись, чудом выжив, в пятидесятые, был изумлен демонстративным отсутствием в советской литературе темы ГУЛАГа, считал своим долгом открыть читателю благостных произведений вроде «Кавалера золотой звезды» историческую правду о миллионах безвинных жертв репрессий. Литературное произведение для него не только самоценно само по себе, это еще свидетельство об эпохе со всеми ее надломами. Критики считают, что в своем просветительстве он следовал Толстому, пытаясь не только вспоминать, подробно рассказывать, но, прежде всего, осмыслять происшедшее с гигантской страной и ее гражданами.

В «Оранжевом абажуре» — три героя «трех повестей о тридцать седьмом»: образованный инженер Трубников, дворянин по происхождению, вернувшийся, на свою беду, из Германии в Ленинград; инженер-энергетик Рафаил Львович; и, наконец, талантливый выпускник юрфака, молодой прокурор Корнев, назначенный в темном 1937-м после диплома осуществлять прокурорский̆ надзор. И он пытается честно делать свою работу.

Начало тревожное: соло трубы и скрежет засовов. Ворота, решетки, железные двери, засовы. Снова двери.

Кажется, все на одно лицо (в книге это «лицо» называлось Майором). Старому истопнику велят сжечь в буржуйке два мешка бумажных «уголков» — самодеятельных писем зэков. Один крошечный клочок, исписанный кровью, адресованный прокурору, он оставит.

Лозница убирает из истории становление выпускника юрфака, убирает и трагическое послесловие о колымском оловянном руднике, стирающем в пыль не только заключенных, но и сжирающем со временем их могилы.

Оставляет строгую историю о том, как в руки молодого прокурора Корнева (Александр Кузнецов) по надзору (старших товарищей уже репрессировали) попадает написанная кровью записка старого большевика Степняка (Александр Филиппенко), из которого пытками выбивают признание во всех возможных преступлениях. В письме говорится о том, что местный брянский МВД и НКВД истребляют честных коммунистов.

И Корнев, преодолевая сопротивление тюремщиков, приходит к Степняку. Александр Филиппенко превращается в полуживое существо, избитое, со сломанными ребрами, с горящими глазами. Он уже практически сожжен, но осталась последняя попытка донести до самых до верхов, что массово изничтожают честных людей, выбивая из них показания на себя.

Почему молодой человек со знаковой фамилией Корнев решает докопаться до корней — страшной болезни? Потому что вспомнил лекцию Степняка в университете? В ней старик говорил о советской законности, которая должна защищать большевистскую правду. Или потому, что его так воспитали. Только юноша решает пробить стену (застенок) системы, доехать-дойти до самого Вышинского.

Лозница берет материал повести для создания черно-белой трагедии. История, замкнутая в раму тюремных ворот, движется к неотвратимому финалу. Как и протагонист этой истории. Мы уже в начале (как и в повести) совершенно точно понимаем, что внутренняя решимость Корнева быть честным и идти до конца равна приговору. Пока он сидит и ждет то начальника тюрьмы, то Вышинского, время замедляется, обретает другое измерение. Превращается в воронку. Мы сами минута за минутой погружаемся в серо-коричневый мрак 1937-го. В атмосферу сюра и катастрофы. Кузнецов не играет «жертву системы», напротив, его герой сосредоточен на сверхзадаче, которой готов посвятить жизнь. Без фанатизма, как настоящий законник, убежденный, что «большая правда», которую он защищает, непременно победит беззаконие. Белая ворона в своей белой накрахмаленной рубашке в черном-черном мире. И все вокруг Корнева тоже понимают, что «дурачок» сам облекает себя на казнь. Кафкианская тюрьма втягивает его.

Фильм не лишен плакатности, но движение истории по краю реальности и условности (как в министерстве люди в серо-темных одеждах механически двигаются по лестнице навстречу друг другу), возможно, и требует такой наглядности. Выпадает лишь один эпизод, придуманный авторами. Это монолог попутчика Корнева по плацкартному вагону, старика, которого тоже сыграл, несколько пережимая, Филиппенко. Долгая театральная сцена, может, и дающая расширение истории, но своей чрезмерностью, яркой подачей выделяющаяся на фоне сурового стиля картины.

В остатке — ощущение выверенной по эмоции и месседжу (больше адресованному европейской аудитории), но несколько предсказуемой истории про круговорот сталинского террора.

Канны

* Признан «иноагентом» в РФ.