В воскресенье, 4 мая, в станице Еланской Ростовской области полиция и судебные приставы пришли за двумя скульптурами музея «Донские казаки в борьбе с большевиками». Так власти поспешили исполнить решение Шолоховского суда, который признал скульптуры «экстремистскими материалами», а тот факт, что через забор и во время проведения экскурсии увидеть их может буквально любой желающий — фактом распространения этих самых материалов (ст. 20.29 КОАП). Силовики и представители т.н. патриотической общественности считают, что у себя в частном музее предприниматель и меценат Владимир Мелихов установил памятник генералу Краснову, который в СССР был признан пособником вермахта и казнен в Москве.

Мелихов настаивает, что скульптура символизирует всех казачьих атаманов, погибших в противостоянии с советской властью. Тем более что спор по этому делу уже был в 2009 году, и тогда суд вынес постановление, что памятник никакого отношения к печально известному атаману не имеет. Но Шолоховский районный суд решил не обращать внимание на преюдицию. Факт «нарушения закона» был установлен, и статуи постановили изъять.

По рассказам очевидцев, полицейские подогнали грузовик с краном к забору частной усадьбы Мелихова в станице Еланской, где расположен музей и мемориал.

Владимир Мелихов, судя по всему, к такому развитию ситуации был готов. Накануне суда, 27 апреля, он разместил на странице в соцсети пост с предысторией противостояния и своим отношением к случившемуся.

«На протяжении 18 прошедших лет ряд бдительных лиц ежегодно писали на меня доносы, а по доносам проводились обыски и бесконечные суды, в которых мы, несмотря на всю ангажированность судебных процессов, могли доказывать свою невиновность, выявляя ложь доносчиков. Но времена изменились, активность наших недоброжелателей резко выросла, а поддержка их со стороны силовых структур стала всеобъемлющей», — пишет Владимир Петрович.

Музей стал объектом травли буквально с момента своего открытия в 2007 году. В Еланской на 480 кв. м представлены экспозиции, охватывающие не менее двухсот последних лет существования российского казачества. Мелихов десятилетиями собирал — получал в дар, выкупал на аукционах — экспонаты по всему миру, его коллекция насчитывает более 150 тысяч единиц.

Хотя сам Мелихов уверен, что многолетнее преследование — месть режима за другую горькую правду: о депортациях и расказачивании, о Голодоморе и целенаправленном уничтожении казачества, имевшего опыт самоорганизации и военного отпора большевикам. Этому периоду в музее отведено заметно больше места как наиболее драматичным событиям нашей истории.

«Существованию и развитию казачества советской властью был нанесен очень сильный, во многом невосполнимый урон, сказавшийся и на всех без исключения элементах традиционной культуры донского казачества, — считает Мелихов. — Была уничтожена уникальная политическая культура самоуправления казаков на своих землях, обеспечивающая достойную жизнь всем живущим на казачьей земле, как была уничтожена и их неповторимая система воинской подготовки, способная формировать тот воинский дух, которым прежде восхищался весь мир.

Не справившись с дискредитацией всей экспозиции, доносчики, среди которых были ростовские коммунисты и участники движения «Суть времени», сосредоточились на скульптуре атамана, доказывая, что изображает она того самого казненного генерала Краснова.

За последние 18 лет Мелихов пережил более 500 судов. Ему даже пришлось провести 7 месяцев в СИЗО по сфабрикованному делу о неуплате налогов. В 2007 году суд признал, что обвинение было беспочвенным, и даже выплатил бизнесмену миллион рублей компенсации за судебные издержки. Но давление не прекращалось.

В середине десятых Мелихов — успешный владелец строительного предприятия в Подмосковье — профинансировал возведение часовни в австрийском городе Лиенце. В 1945 году в окрестностях этого альпийского города скопилось 15 тысяч казаков и членов их семей, которые вместе с отступающей немецкой армией ушли с Дона и Кубани. Их полевой лагерь оказался в британской зоне контроля. После принятия капитуляции Германии правительство СССР потребовало от союзников выдать всех коллаборантов. В конце мая британские военные сняли охрану табора, и туда вошли подразделения СМЕРШа.

Независимые историки настаивают, что в первых числах июня в Лиенце были казнены сотни казаков. Часть разбежалась; многие покончили с собой; кому-то удалось спрятаться. Жители Лиенца, ставшие невольными свидетелями расправ, после ухода контрразведчиков захоронили тела, которые смогли найти. На долгие годы Лиенц стал местом паломничества казаков зарубежья.

В 2015 году Владимир Мелихов должен был лететь в Австрию на церемонию открытия памятной часовни, но в московском аэропорту пограничник вырвал из его загранпаспорта страницу, а потом заявил, что документ испорчен, и поездка не состоялась.

Позже в доме Мелихова в подмосковном Подольске прошел обыск. Его заподозрили в незаконном хранении оружия и боеприпасов. Патроны к боевому оружию действительно «нашлись» в корзине для бумаг, в 2017 году Мелихов был признан виновным, получил два года условно и запрет на выезд за границу.

Все это время он не прекращал свою просветительскую деятельность. Помимо музея в Еланской с участием мецената в Подольске открыт музей «Истории борьбы с большевизмом». Мелихов продолжает публиковать воспоминания белоэмигрантов и более поздних беженцев из числа казаков, сохранившиеся на Западе. Он принципиально отказывается покидать Россию, хотя только в прошлом году пережил четыре обыска, а в последнем деле, по которому ему вменили «распространение экстремистских материалов», уже были видны мотивы его преследователей.

«…(на Мемориале) казачество представляется жертвой «большевистской диктатуры», претерпевшей различные формы репрессий, и казаки, сражавшиеся против советской власти, представляются как герои, — цитирует Мелихов выдержки из «экспертного» заключения по делу профессора Южного федерального университета, доктора социологических наук Максима Васько. — По моему мнению, в материалах музейно-мемориального комплекса «большевистский террор» против казачества представляется как общий процесс на протяжении всей советской истории, хотя политика в отношении казачества существенно менялась, и от террора на пике Гражданской войны 1917–1922 гг. советское руководство переходило к политике сотрудничества. <…> В Красной армии создавались казачьи подразделения, допускался казачий фольклор».

«Им нужно выжечь все дотла, недаром в деле так много показаний «свидетелей» и «специалистов», что музей однобоко представляет историю казаков — ведь петь и плясать разрешали, что еще нужно для счастливой жизни. Теперь они возьмутся за экспозиции музея. Остается не так много, что еще можно делать для сохранения культурного и мировоззренческого наследия казаков, — это издание воспоминаний и размышлений казаков в эмиграции, сбор воспоминаний казаков о том, как зачиналось «возрождение» в конце 80-х — начале 90-х и к чему привело это плутание по дебрям ко дню сегодняшнему. Теперь это тоже этап трагической эпопеи, который требует осознания».