Многие думают, что лингвист — это знаток языков. Действительно, Андрей Зализняк был полиглотом, он в совершенстве владел английским, французским, итальянским языками, читал лекции на этих языках в европейских университетах, мог объясняться на многих других языках, изучал и преподавал древние языки, создал фундаментальные труды по истории русского языка. Но при этом он говорил, что его интересуют не столько языки, сколько ЯЗЫК — это поразительное по своему совершенству устройство, которым человек бессознательно овладевает в раннем детстве и пользуется на протяжении всей жизни. Сделанное им в науке о русском языке ставит его в один ряд с корифеями отечественной русистики и славистики А.А. Шахматовым, Н.Н. Дурново (расстрелянным в 1937 году в карельском Сандармохе в составе Первого Соловецкого этапа вместе с другими 1110 чел. — Ред.), Н.С. Трубецким.

Путь в науке такой крупной личности, как Зализняк, — это что-то вроде текста, со своей структурой, со своей внутренней логикой. В декабре 2017 года, на прощании с Андреем Анатольевичем, его ученик и коллега Алексей Алексеевич Гиппиус (ныне академик) сравнил его научный и человеческий путь с полетом стрелы, выпущенной из лука, — и по целеустремленности этого полета, и по его скорости. Всякий путь предполагает, конечно, какие-то точки развилок, какие-то повороты, какие-то неожиданные встречи и события, которые так или иначе влияют на дальнейший путь человека идущего. Такие моменты были и на пути Андрея Зализняка.

Случайным, например, было то, что именно его, студента филологического факультета Московского университета, в 1956 году послали на стажировку в Париж. Но была в этом и неслучайность, поскольку это был студент-отличник, прекрасно владевший французским языком (хотя его специальностью был английский язык). Именно из этого девятимесячного пребывания в Париже в качестве студента École normale тянутся нити ко всему, чем в дальнейшем занимался Зализняк. О прожитых в Париже месяцах сохранились его воспоминания, основанные на письмах к матери, впоследствии эти воспоминания вместе с его дневниковыми записями о последующих поездках во Францию и другие страны Европы были изданы его друзьями под названием «Прогулки по Европе» (2018).

Собираясь в Париж, А.А. Зализняк советовался со своим учителем Вячеславом Всеволодовичем Ивановым о том, какие именно курсы стоит ему там посещать, и получил замечательный совет: «Не важно, какие курсы. Посещайте все что угодно. Важно не что, а кого слушать». А в Париже было кого слушать, там были в то время очень крупные индоевропеисты: Эмиль Бенвенист, Андре Мартине, Луи Рену, и Зализняк посещал их лекции и занятия и сдавал им экзамены, получая на них высшие баллы наравне с немногими французскими слушателями. Параллельно с этим он преподавал французам русский язык, создав собственную чрезвычайно экономную алгоритмическую систему преподавания, которую он впоследствии многократно и эффективно использовал в своих лекциях в Московском университете.

Вернувшись из Парижа, Зализняк сдал экзамены за последний курс филологического факультета, поступил в аспирантуру и сразу же начал преподавать. Это были последовательно, в разных семестрах, курсы санскрита, чтение ведических гимнов, персидская клинопись, арабский язык, древнееврейский язык, семинар по лингвистическим задачам. Эти занятия посещали студенты разных курсов. Конечно, это не были такие многолюдные аудитории, которые позже собирали его лекции о новгородских грамотах. Удивительно то, что его манера преподавать разные языки уже тогда была совершенно отчетливо сложившейся, и дальше, судя по воспоминаниям студентов последующих лет, именно так происходили занятия. Чертилась таблица, на которой обозначались все основные морфологические признаки изучаемого языка, и затем сразу студенты переходили к чтению текстов, держа в руках эту таблицу и сверяясь с ней каждый раз, а Зализняк интерпретировал эти тексты и комментировал.

Продуктом «побочной» педагогической работы в Париже стал составленный Зализняком краткий русско-французский словарь и грамматическое приложение к нему. Так начался его путь в русистике. Краткий грамматический очерк, приложенный к словарю, спустя десять лет вырос в исчерпывающее описание русского именного словоизменения. Это была кандидатская диссертация «Классификация и синтез именных парадигм в русском языке», за которую Зализняку присвоили докторскую степень; она легла в основу монографии «Русское именное словоизменение» (1967, 2-е расширенное изд. 2002).

Следующим, еще более масштабным достижением на этом пути стал составленный Зализняком фундаментальный «Грамматический словарь русского языка» (1977), впервые давший полный свод русской лексики с точными грамматическими характеристиками каждого слова. Надо только представить себе, что словарь составлялся в то время, когда не было компьютеров и все делалось вручную: более 110 тысяч слов были расписаны на карточки, а карточки, по воспоминаниям близких, раскладывались в хлебные ящики из соседней булочной. Они ставились по алфавиту, но не начала слова, как в обычных словарях, а по алфавиту конца слова (например, баба, жаба, раба, изба, бомба, рыба, судьба и т.д.). Впоследствии этот корпус, в полной мере удовлетворяющий самым строгим требованиям автоматического порождения всех словоизменительных форм русского языка, лег в основу русского интернета (Рунета).

Еще в приложении к русско-французскому словарю впервые для русской грамматической традиции были даны основные схемы русского ударения, которые затем были усовершенствованы в «Русском именном словоизменении» и позже составили целое направление в исследованиях Зализняка и во всей современной русистике. Интерес к акцентологии (учению о правилах постановки ударения в словах) привел в последующие годы к его большой серии трудов по исторической акцентологии, т.е. изучению акцентуированных памятников письменности и созданию древнерусского акцентологического словаря; последнее, обновленное и дополненное издание появилось уже после смерти автора («Древнерусское ударение. Общие сведения и словарь». М., 2019).

Казалось бы, случайным было и обращение А.А. Зализняка к новгородским берестяным грамотам: однажды он получил в подарок от своего друга, замечательного математика Леонида Александровича Бассалыго, старые публикации берестяных грамот 1950-х гг. историка и археолога А.В. Арциховского (основателя и первого руководителя Новгородской археологической экспедиции, под его началом 26 июля 1951 года была найдена первая берестяная грамота. — Ред.) и со свойственной ему тщательностью начал изучать их. Обнаружив в текстах большое число неясностей, темных мест, неубедительных чтений и толкований, он погрузился в этот материал, и это определило его занятия на последующие десятилетия. Благодаря строгому и скрупулезному анализу берестяных писем с лингвистической и палеографической точек зрения Зализняк не только поднял на новый, современный и точный уровень их изучение, исправил и уточнил чтение многих текстов (см. серию изданий в соавторстве с его другом, археологом Валентином Лаврентьевичем Яниным: «Новгородские грамоты на бересте»), но и открыл и описал особый древненовгородский диалект, на котором эти письма писались, убедительно опровергнув представление о неграмотности новгородских писцов («Древненовгородский диалект», 1995, 2-е изд. 2004). В.Л. Янин говорил, что А.А. Зализняк — самая ценная находка новгородских археологических экспедиций.

В 2000 году в Новгороде была найдена уникальная восковая книга первой половины XI века, древнейшая книга на русском языке. Под слоем воска на деревянной (липовой) основе просматривались слабые следы многочисленных текстов, писавшихся на воске один на другом, в виде бесчисленных и беспорядочно наслоившихся друг на друга буквенных штрихов (подобно тому, как сохраняются следы написанного на многократно использованной копирке). В течение нескольких лет Зализняк сумел прочитать, фактически дешифровать, большие фрагменты этих текстов. Это были псалмы, но также и неизвестные апокрифические тексты.

Трудности этой реконструкции невозможно переоценить. Однако эту работу ему пришлось оставить, в том числе из-за возникших проблем со зрением. Не меньшее значение имело и то, что некоторые коллеги скептически отнеслись к возможности и достоверности реконструкции, а сам Зализняк не мог на этом этапе работы предъявить строгих и бесспорных аргументов в пользу своего прочтения. Тем не менее судьба этого памятника и перспективы дальнейшего его изучения не переставали волновать Андрея Анатольевича. В настоящее время готовится к печати сборник материалов, посвященный этой древнейшей восковой книге и попыткам ее реконструкции и изучения; в нем приводятся документальные свидетельства того, с какими невероятными трудностями пришлось иметь дело Зализняку при чтении и дешифровке (переписка с коллегами, комментарии и регистрация каждого шага реконструкции).

Многолетнее изучение новгородских берестяных грамот и других древнерусских письменных памятников позволило Зализняку по-новому взглянуть на проблему подлинности «Слова о полку Игореве», волновавшую отечественную русистику и мировую славистику на протяжении двух столетий. Со свойственной ему тщательностью и строгостью он произвел сравнение филологической и культурно-исторической аргументации как в пользу подлинности «Слова», так и в пользу его поддельности и предложил подробный анализ языка «Слова» на фоне других древнерусских памятников. Итогом этого анализа явилось заключение о том, что текст по совокупности своих лингвистических характеристик соответствует языку XII века и что «подделать» такой текст в XVII или в XVIII было бы совершенно невозможно («Слово о полку Игореве»: взгляд лингвиста», 2004; 4-е изд. 2024).

Андрей Анатольевич с 1960 года и до последнего дня своей жизни был сотрудником Института славяноведения РАН. Так же долго, даже еще дольше, он был связан с Московским университетом, куда он поступил в 1952 году и был сначала студентом, потом аспирантом и уже во время аспирантуры начал преподавательскую работу, которая продолжалась с небольшими перерывами до последних дней его жизни. О жизни и личности Зализняка см. книгу Марии Бурас «Истина существует. Жизнь Андрея Зализняка в рассказах ее участников» (М., 2019).

В отличие от многих ученых, А.А. Зализняк начинал свою работу над той или иной темой не с изучения всех имеющихся по данной теме исследований, а с независимого погружения в материал, с систематизации и осмысления фактов и составления собственного мнения об их структуре, функции и семантике.. В письме В.М. Живову (2003) он писал: «Предпочитаю действовать моим привычным способом — сперва что можно придумать, а потом уж попытаться узнать, что из этого уже давно известно».

Многим казалось, что Андрей Зализняк лишен общественного темперамента: он был мало вовлечен в систему отношений в научной среде, редко откликался на работы коллег, не выступал оппонентом, фактически не руководил аспирантами, не занимал никаких должностей, не входил ни в какие ученые советы и комиссии. И все-таки в серьезные моменты он был способен на решительный общественный шаг. Выдающийся лингвист Игорь Мельчук вспоминал, как в 1958 году, когда из Московского университета за поддержку Бориса Пастернака был уволен молодой преподаватель, блестящий лингвист, кумир студентов Вячеслав Всеволодович Иванов, Мельчук, в то время аспирант, решил направить письмо протеста против увольнения В.В. Иванова министру культуры и заявил об этом на собрании аспирантов, предложив желающим подписать это письмо. Ни один из аспирантов на это предложение не откликнулся. И вдруг Андрей Зализняк, который не был на собрании, но узнал от других о письме, поздно вечером приехал к Игорю домой, чтобы поставить свою подпись. «А ведь Андрей всю жизнь чурался любых общественных выступлений, — заключает свой рассказ И.А. Мельчук. — Однако по такому случаю он не счел возможным уклониться. Крохотная искорка добавляется к сверкающему ореолу Андрея».

Друг А.А. Зализняка лингвист, академик РАН Юрий Дереникович Апресян (1930–2024) вспоминал:

Философией жизни Андрея Зализняка была приверженность истине. Стали уже крылатыми слова, сказанные им на церемонии вручения ему премии имени А.И. Солженицына (2007) о том, что «истина существует, и целью науки является ее поиск». Это убеждение вдохновляло его на всем его многотрудном научном пути, и оно же давало ему силу возвысить свой голос против лженауки и разного рода научных спекуляций типа исторических «реконструкций» А.Т. Фоменко и его сторонников. Поразительно, что почти в тех же словах выразил свое жизненное и научное кредо академик А.Н. Колмогоров. По воспоминаниям математика и историка науки В.М. Тихомирова, «в ответ на вопрос: «Чем вы руководствуетесь в жизни, Андрей Николаевич?» — он ответил так: «Я всегда считал, что истина — это благо, поиск истины может стать одной из жизненных целей».

Церемония прощания с академиком РАН А.А. Зализняком состоялась 28 декабря 2017 года, но только сейчас благодаря специалистам звукозаписи удалось расшифровать некоторые выступления, прозвучавшие в тот день.

Светлана Толстая

Об авторе

Светлана Михайловна Толстая — академик РАН, доктор филологических наук, профессор, заведующая отделом этнолингвистики и фольклора Института славяноведения РАН, глава Московской этнолингвистической школы. Родилась 14 декабря 1938 года в Москве. В 1961 году окончила филологический факультет МГУ, в 1968 году защитила в Институте славяноведения кандидатскую диссертацию «Начальные и конечные сочетания согласных в славянских языках», в 1993 году — докторскую диссертацию «Славянская морфонология: основные понятия, аспекты и методы». Вдова выдающегося слависта, академика РАН Никиты Ильича Толстого (1923–1996), правнука писателя Льва Толстого. Их дочери: лингвист, специалист в области славянской диалектологии Марфа Толстая и журналист, телеведущая Анна Толстая (творческий псевдоним — Фекла Толстая).