Эту фразу из заголовка выдумал не я. Она принадлежит Татьяне Анатольевне Тарасовой, которая сама отлично сработала таким образом, чтобы ее любимый ученик смог всё и затмил всех. Причем смог так, как никому и никогда раньше не удавалось. Фигуристы, одареннее и талантливее нынешнего юбиляра, были и до, и после. Но вот же парадокс: ледовые программы замечательных звезд XX и даже XXI века стерлись из болельщицкой памяти. А вот музыкально-воздушные ягудинские моноспектакли люди прекрасно помнят до сих пор. И периодически пересматривают для поднятия настроения. Хотя двукратный победитель финалов Гран-при, трехкратный триумфатор европейских первенств, четырехкратный чемпион мира и король Олимпиады в Солт-Лейк-Сити завязал с ритбергерами и флипами 22 года назад. Но как забыть, к примеру, его «Зиму» или «Человека в железной маске?»

…Лично для меня Алексей вообще скорее актер (кстати, по окончании карьеры он засветится — и весьма качественно — на сцене и в кино), чем фигурист. В том плане, что на холодной овальной площадке он гениально соединял высокое искусство со спортом. Точнее, его жаркое коньковое лицедейство становилось спортивным явлением. Прыжки и каскады, дорожки шагов и спирали, вращения и повороты в исполнении смелого и светлого шатена были не отдельными элементами, которые требовалось поочередно сделать для получения судейской оценки.

Ягудин вдохновенно играл на льду разные роли. И выигрывал всегда по-разному. Но всякий раз оригинально и пронзительно. Потому как — при всей своей «театральности» — он хотел и обожал соревноваться. И не испытывал чувство страха перед отчетными «концертами». Хотя, глядя на него, поверить в это было трудно…

Внешность, впрочем, обманчива, а маска часто вводит в заблуждение. Ягудинская — так уж точно. Болельщики считали Лёшку эдаким душкой, который, в отличие от брутального солдата Евгения Плющенко, и заплакать при случае способен, и злиться ни на кого не умеет. Когда я впервые увидел в непосредственной близости розовощекого и толстенького хлопчика, мне показалось, что в свободное время он, запершись в квартире, в основном кушает мамины пирожки и рубится в компьютерные «стрелялки». Но потом я спросил его после какого-то конкурса про хобби и услышал в ответ: «Да как у всех: баня, девочки…» Сочиняет — пронеслось у меня в голове. Но потом действительно выяснится, что якобы скромный пингвинчик в годы юности ходок был тот еще. Не слабее Сафина или Овечкина. А уж за океаном, в Америке, Ягудина не раз штрафовали за превышение скорости и ловили за вождение автомобиля в нетрезвом виде…

Сам Алексей как-то сказал о себе так: «У меня тяжелейший характер, я спорил и ругался постоянно. Был непослушным, имел на все свое мнение, бунтовал, покидал дом… И я настолько ленивый, что требовалось заставлять меня тренироваться».

…Уроженец тогда еще Ленинграда в четыре годика начал постигать озорную науку под присмотром Александра Майорова, а потом попал в группу Алексея Мишина, который творил во Дворце спорта «Юбилейный». В шестнадцать росший без отца паренек покорит юниорский планетарный форум, а в восемнадцать в его копилке уже будет золото взрослого чемпионата Европы и мира. Правда, на своих дебютных Играх в Нагано-98 он финиширует пятым. В определенной степени — по глупости. Алексей Николаевич так вспоминал те события: «На контроле в Олимпийской деревне открывают его чемодан, а там, в обнимку с коньками, лежат две бутылки водки. Подобная бравада вредила ему. В Японии Ягудин мог бы взойти на пьедестале. Но после отличного проката в короткой программе он, приняв душ, сел смотреть состязания прямо перед вентиляционной трубой. Я ему говорю: «Пересядь!» Он не отреагировал. В итоге — назавтра температура под сорок. Провалил произвольную…»

Профессор ополчится на взбалмошного подопечного, и их пути вскоре разойдутся.

Алексея Николаевича, разрывавшегося между Плющенко и Ягудиным, в нелюбви я бы не обвинял, однако ж, чего греха таить, после переезда ревнивого фигуриста в Москву он периодически нелестно и грубо отзывался о нем и его новом педагоге…

Я же уверен, что все срослось к лучшему: уход Ягудина позволил Мишину сосредоточиться на Плющенко и вылепить из него забойного атлета и прямого конкурента (соперничество Евгения и Алексея дарило зрителям непередаваемые эмоции).

Лёшка же нашел воспитательницу, которая сумела обуздать его, приняв таким, какой он есть. Татьяна Анатольевна буквально нянчилась с обаятельным нахаленком. Варила ему супчик, подарила кокер-спаниеля, когда строптивец освоил второй четверной тулуп. С Ягудиным можно было натурально сойти с ума. На рубеже миллениума на тренировке перед европейской сессией в Вене он ударил кулаком в борт и сломал руку. Ударил потому, что у него не вырисовывались прыжки. И на турнире шуршал в гипсе, заняв тем не менее второе место. Зато на мартовском чемпионате мира в Ницце он объедет канадца Элвиса Стойко и в третий раз подряд (1998, 1999, 2000) озолотится. Этот рекордный для отечественных фигуристов трюк не покорится впоследствии даже Евгению Плющенко (у него на глобальных ярмарках есть серия из двух побед кряду). А четвертый титул Лёшка возьмет в 2002-м в Нагано. В том самом Нагано, где он когда-то спижонил, простудился и пролетел мимо олимпийских колец…

А с Тарасовой, как известно, Ягудину пришлось улететь в конце 90-х в США. Именно пришлось. Так как их выгнали со столичного катка за то, что они — по официальной версии — отнимали лед у абонементных групп.

Тогдашний президент Федерации Валентин Писеев не раз намекал Алексею, что его отказ от услуг Мишина непременно отразится на финансовой поддержке. И «сдержал» обещание. Но добрый тандем Тарасовой и Ягудина не сдался. При этом, трудясь там, Татьяна Анатольевна еще и содержала изящный кружок в Москве…

Но главное, что Алексею, окончившему школу с серебряной медалью, она открыла доступ к высшему фигурному образованию. «Здесь я бы не подготовила ни Кулика, ни Ягудина…» — признается мне в интервью Тарасова. Хотя с адским детиной, повторюсь, даже находиться рядом было невероятно сложно. «Положа руку на сердце, он мог в каких-то ситуациях даже указать мне на то, что я для него не авторитет в мужском катании… Но при этом он очень дорожил нашими отношениями. И не подводил меня. Прежде всего, в собственном развитии. Мы доверяли друг другу. А еще очень важно, что Лёша в любом состоянии настраивался исключительно на победу. Он, как гладиатор (кстати, одна из его культовых программ так и называлась — «Гладиатор». — А. У.), был готов потерять жизнь, но проиграть — никогда». Этот тоже слова Тарасовой, которая развила артистический дар Ягудина и, поставив ему уникальную (тут надо и Николая Морозова похвалить) хореографию, вылепила из него фокусника исключительного. Он извлекал драгоценные медали на пяти подряд европейских съездах (1998–2002) и шести вселенских фестивалях (1997–2002), дважды разрывал всех на чемпионатах мира среди профессионалов. Потрясающая, грандиозная стабильность.

…Но если бы карьера искристого чародея состояла только из двух дней, 12 и 14 февраля 2002 года, этого было бы вполне достаточно. Для того чтобы попасть в вечность. Но он туда ворвался, рукотворно воздвигнув себе памятник. Олимпийская ягудинская «Зима» до сих пор считается лучшей мужской постановкой за всю историю фигурного катания. Алексею хватило трех минут, чтобы заворожить зал, который артисту в черно-белом узорчатом комбинезоне начал хлопать уже с первых аккордов короткого шедеврального номера. Он парил надо льдом, а не по льду. Ни одного лишнего жеста, ни одного ошибочного действия. Космические тулупы, аксели и лутцы и сентиментально-головокружительная дорожка шагов накрывали и не давали опомниться. Когда музыка стихла, даже иностранная публика утирала слезы и забрасывала лед мягкими игрушками и цветами. Подобного снежного волшебства мир еще не видел. Но Ягудину этого показалось мало. Через сутки он произвольно превратится в таинственного узника Бастилии и вырвется на свободу так затейливо и мощно, что даже судьи поднимут руки и «сдадутся».

А все потому, что ни один олимпийский виртуоз никогда не выкидывал блистательный финт в четыре оборота в сочетании с тройным и двойным прыжками. И ни один золотой лауреат не включал в программу два четверных «фортеля».

…Едва отдышавшийся после приключенческой пьесы беглец, уже без железной маски, в уголке кисс-энд-край даст волю эмоциям и уткнется в дорогущую шубу выдающейся женщины, которая закроет глаза в ожидании оценок, а через пару мгновений прокричит: «Лёшка Ягудин — олимпийский чемпион». И солнечный монстр опустится перед ней на колени.

Но меня больше всего ошеломил эпизод, произошедший на пресс-конференции. Татьяна Анатольевна тихонечко сидела в уголочке комнаты, набитой до отказа журналистами, и слушала, как Алексей Мишин вещал о вкладе преподавателя в успех спортсмена. Но когда он заявил, что горд от того, что на подиуме стояли два его ученика (Плющенко завоевал серебро), Ягудин возмутился, взял микрофон и тихо выпалил: «Это медаль моя и Татьяны Тарасовой». Для нее, отметившей 13 февраля день рождения и 30-летие тренерской деятельности, эти Игры были восьмыми. И семь раз ее питомцы слушали гимн со сверкающими орденами на шее…

А 22-летний Ягудин, любивший повторять, что «Игры хороши только тогда, когда побеждаешь», на Олимпиадах уже не сверкнет. Травма бедра, беспокоившая его с 1999 года и обострившаяся после американского фестиваля, не позволит ему свободно порхать дальше. Ему заменят правый тазобедренный сустав, и нормальную походку он сохранит, но для большого спорта Алексей будет потерян.

Но ему вообще повезло невероятно. Как сказал оперировавший его хирург: случись кризис раньше на полгода, фигурист не доехал бы до Солт-Лейк-Сити… Но он доехал. И это ведь тоже чудо.

А еще отдельные эксперты спустя время проведут неофициальный эксперимент: они по-новому пересчитают оценки Ягудина за короткую программу, переведя их в цифры нынешней компьютерной системы судейства. И вынесут занимательный вердикт: исполин из прошлого, соревновавшийся по старым правилам за «пятерки» и «шестерки», сорвал бы сейчас за свою «Зиму» (при безупречном исполнении) порядка 100 баллов. И означает это только одно: он и в 2025-м со своей февральской миниатюрой претендовал бы на медаль высшей пробы…

Впрочем, Ягудин назад оборачиваться не привык и живет исключительно днем сегодняшним. В душе он все такой же шкодливый подросток, который плывет не по течению и не против течения, а туда, куда ему нужно. И потому, наверное, продолжает красиво побеждать в других костюмах и с микрофоном в руках. Он органично смотрится в роли бессменного ведущего «Ледникового периода». Несколько лет назад едва не отхватил ТЭФИ в номинации «Интервьюер» за авторскую программу «Тает лед с Алексеем Ягудиным». Он давно растопил сердце олимпийской чемпионки Татьяны Тотьмяниной, с которой родил двух милых дочек. Он ездит с лекциями по стране и солирует (разумеется, на коньках) в новогодних детских (и не только) спектаклях.

…Однажды фигурист, выигравший все на свете, кроме чемпионата России, распахнет душу и поведает: «Не знаю, как долго еще буду скользить. Когда пронзает страшная боль в ноге, я думаю: «Похоже, это конец…» Но всякий раз возникает какое-то дополнительное дыхание. Я человек обеспеченный. И фигурное катание — это для меня не вопрос заработка, а вопрос любви».

Права все так-таки Татьяна Тарасова: Лёшка и в сорок пять действительно может всё!