«Нас уже трудно удивить подробностями. Но расстрелы в Сандармохе поражают особой жестокостью и каким-то первобытным нарочитым варварством. Медвежьегорская опер бригада для проведения массовых расстрелов была создана в августе 1937 года — всего около 30 человек из 3-го отдела Белбалтлага, включая некоторых бывших заключенных и даже заключенных с неотбытым сроком. Одни отвечали за подготовительные работы в лесу, другие — за вывод обреченных из камер изолятора и подготовку их к отправке, третьи — за конвоирование, четвертые — за приведение приговоров в исполнение. По прибытии ленинградской оперативной бригады, которую возглавил замначальника АХУ УНКВД ЛО капитан госбезопасности И.Р. Матвеев, к ней присоединилась медвежьегорская оперативная бригада.

В число обычных средств, которые использовались в Медвежьей Горе для операций по приведению приговоров в исполнение, входили веревки для связывания приговоренных по рукам и ногам и придушивания сопротивлявшихся. При местном чекисте Бондаренко еще находилась, в виде «личного холодного оружия», железная трость длиной около метра, остро заточенная с одного конца и с припаянным молотком и топориком с другого, нечто вроде самодельного ледоруба.

Матвеев привнес в обычную медвежьегорскую процедуру ленинградский «опыт». По его указанию и рисунку были изготовлены березовые круглые дубины, которые в Медвежьей Горе называли «колотушками» или «вальками», их использовали для «нейтрализации» заключенных. От удара по голове двухкилограммовой колотушкой человек чаще всего терял сознание.

Для подготовки к расстрелу в изоляторе размещали по 200–300 человек. После сверки «установочных данных» заключенных раздевали до нижнего белья и в комнатах, называемых комнатами «вязки рук» и «вязки ног», связывали их. После укладывали в комнате, называемой «ожидальня». Когда набиралось 50–60 человек, конвоиры начинали носить на плечах и грузить людей в кузов машины.

В каждую машину усаживался конвой по четыре человека и проводник с собакой. Караван из грузовых и замыкавшей их легковой машины выезжал из ворот изолятора.

Команда, работавшая в лесу между Медвежьегорском и Повенцом, заранее выкапывала в легком песчаном грунте глубокие ямы квадратной формы. Во время раскопок было обнаружено 236 расстрельных ям».

«Мы познакомились с Сергеем Ивановичем Колтыриным 25 лет назад.

Сколько помню, он всегда с энтузиазмом показывал гостям Медвежьегорский музей и место памяти Сандармох. Так, 4 июня 2010 года Сергей Иванович сопровождал в Сандармохе патриарха РПЦ Кирилла, а в феврале 2017 года — членов Совета по правам человека при Президенте РФ.

Летом 2017 года мы встретились с Сергеем Ивановичем на Соловецкой конференции и в Сандармохе, где он, по традиции, вел митинг в День памяти 5 августа.

Рассказ о реальном быте строителей Беломорканала на Соловецкой конференции Сергей Иванович сопроводил бравурной советской кинохроникой того времени. Контраст поразил слушателей. «Потом мы нашли место расстрелов Сандармох и заботились о памяти, а теперь вы знаете, что творится вокруг Сандармоха», — завершил выступление Колтырин.

Сандармох, как и другие места советских злодеяний, подлежал «переделке памяти». В 2018 году Колтырину запретили участие в митинге. Вскоре РВИО начало раскопки в Сандармохе, а Сергея Ивановича арестовали. Арест был местью за твердое отрицание Колтыриным надуманной «гипотезы» о расстрелах в Сандармохе пленных красноармейцев.

Помню и наполненный жизнью кабинет Сергея Ивановича, и опустевшее помещение.

Сергей Иванович умер в тюремной больнице, его даже не отпустили умирать к брату, хотя на то было решение суда.

Незадолго до смерти написал мне из тюремной больницы: «Ничего больше не предпринимайте, Анатолий Яковлевич. Это политика».