Перед конкурсом неожиданно показали фильм «Малыш Т-34». Продюсер Антон Морозенко рассказал со сцены, как придумал этот патриотический мультфильм. В августе 2022-го он увидел, как демонтировали памятник танку Т-34 в Нарве, и «заболел этой историей». В ней эстонцы хотят уничтожить памятник легендарному танку. Подгоняют экскаваторы, чтобы свалить его. Бросают бутылки. И тогда юный танк вынимает из своей сердцевины новенький снаряд…

Студенты

В этом году студенческая — одна из самых интересных программ. Жюри не хватило наград, и оно выпросило у дирекции еще пару дипломов.

«Сказка Искорки» Анастасии Лис

Холокост детскими глазами. В тряском товарняке — ребенок, мама поет ему колыбельную на польском — его лекарство от страха. И вот он уже в воображаемом мире, чудном сказочном лесу, дома за столом с мамой и любимой собакой. Но дом отрывает от земли и уносит черная рука. Мамина колыбельная спасет от страха. Но не от газовой камеры. Куклы сделаны с помощью фелтинга — валяния из шерсти. Теплые, неловкие, мягкие, они усиливают драматизм происходящей трагедии. И само кино — немного неловкое, сыроватое, студенческое, но человечное.

«Социально одобряемые положения тел в пространстве» Валерии Олейниковой

Ожившая живопись. Игра с фигуративным искусством, которое на глазах распадается на элементы мира, где ходят строем. Рабочий кружит колхозницу в облаках. Узнаваемые позы физкультурников, знаковые жесты. Спорт, хороводы вокруг елки, падение в пропасть. Под управлением дирижера кружит «Пляска смерти» Сен-Санса.

«Вчера мне было 9 лет» Тимофея Скисова

Море деталей, из которых вяжутся кино и время. Фотографии близких на стенке деревянного дома в виде детских каракуль. Разбитая свинка-копилка: ребенок собирает монетки на новогодний сюрприз деду. Дед с морозной бородой. Крупной вязки красный шарф до глаз. Белые бумажные птицы, выпархивающие из снега. Проносящиеся лавиной поезда. Стена с Цоем и «виртуозами Рязани». Киоск с «Братом» и «Наталией Орейрой», в котором малыш покупает деду очки со стеклами в форме сердечек… И детская драма — потеря подарка, которая кажется безысходной, особенно в круговороте набросившейся на ребенка пурги.

Или большие, словно совершенно отдельные от деда руки. А щеки продавщицы отлетают от лица в умилительной улыбке при виде малыша. Знаменитые пастернаковские стихи про снег мне показались тут чужеродными. Ну не вяжутся они с этой показательно-наивной стилистикой.

«Веселый парень» Юли Задарко

Кислотные, но словно выцветшие на солнце цвета в сочетании с тонированным фонами в истории про надувного рекламного болвана, поставленного рядом с палаткой шаурмы. Глупо улыбающееся существо из пластика, изгибаясь во все стороны, хочет радовать людей. Танцует, как умеет. В окна заглядывает. К бабуле на лавочку присаживается. Среди гопников отплясывает. Но все — мимо, игнорируют его люди. С эмпатией у них плоховато.

Взрослые

«Трамвай № 13» Ирины Ковтун

Одна из самых ярких кукольных работ про неиссякаемый конфликт любви и смерти.

Внезапно с бабушкой случается сердечный приступ. Она исчезает. Внучка с розовыми волосами мчит за ней на улицу. Успевает вскочить в тот самый трамвай № 13, который увозит души умерших. Здесь клоун, опутанный цепями, погибший в ванной, электрик, ударенный током, некто, теряющий голову, и булгаковский кот. Смерть-контролер — с кассой и косой– выдавливает наглую девчонку из трамвая. Но попробуй ее «выдавить». «Посвящается дышащим». Яркие, карнавальные куклы, макабр с хеппи-эндом.

«Михалыч» Вадима Иванова

Уральская школа: хмарь и забубенная радость.

Трамвайное кольцо в рабочем районе Эльмаш. Продавцы нехитрого барахла (от домашней утвари до валенок и болтов-гаек) на темнеющем снегу. Среди них небритый Михалыч.

Трамваи гремят, продажа идет ни шатко ни валко. Но Михалыч растягивает меха гармошки — и «круг» начинает вертеться. Бегущие по своим делам горожане пускаются в пляс, забыв, за чем бежали. Баба с пакетами кружится — яблоки в разные стороны. Так жжет Михалыч, что к нему ворона прибивается. Не отогнать влюбленную паршивку: «Пошла! Пошла!» Потом Михалыча сбивает трамвай. Но его ящик с товаром отбивает от ворья влюбленная ворона. Ждет своего Михалыча.

«Ремарки» Маши Якушиной

Обаятельнейшее, воздушное, словно на живую нитку собранное кино. Как будто анимадок или скетчбук.

Повествование идет от лица Маши. На одном из курортов она наткнулась на оставленную кем-то в отеле книжку «Триумфальная арка» Ремарка. А в ней — список всего необходимого, что себе понаписала отдыхающая любительница: кипарисов, шлепанцев, купальников, летних платьев и прочих важнейших атрибутов праздного отдыха. И серьезного чтения, в котором рифмы с реальностью. Сквозь акварель безмятежного отдыха пробиваются ремарковские буковки, в которых страшная тревога страшного времени.

«Связи» Светы Андриановой

Сняты как продолжение или послесловие к ее же фильму «Хармс». Ей показалось, что одна из новелл предыдущего фильма не слишком точна по стилистике. И она сделала миниатюру по известному рассказу-круговороту «Связи»: там и скрипач, и шляпа, и суп из цветной капусты, и тесть с помидорами, и магнит в целлофановом пакете. Шляпа истлеет в азотной кислоте, тесть объестся помидоров, а старушку, перепутав, похоронят вместо него…

Какая связь между всеми этими явлениями? А очень даже существенная. Предметная анимация придает происходящему абсурду вещественность, его можно пощупать. Забрызгаться помидорным соком. Пошуршать пакетом, в который летит магнит.

Минималистическое письмо Хармса переведено в минималистическую мультипликацию. Краткие фразы трансформировались в фрагментарный, обрывочный стиль как образ хаоса. Текст читает Вениамин Смехов.

«Последний сеанс» Рима Шарафутдинова

Высокоточная и высокоростная антология классического кино, которое не кончается. Дедуля, зритель с опытом, ковыляет в многозальнике от фильма к фильму, от жанра к жанру. Четыре части.

В хоррорах узнаются «Психо», «Звонок», «Сияние», «Молчание ягнят», «Фредди Крюгер», «Кинг Конг». И Привидение Карлсона, конечно! Вестерны стреляют и скачут вокруг «Хорошего, плохого, злого». В комедиях — «Один дома», «Джентльмены удачи», разнообразный Гайдай с его нетленной троицей. Никулин превратится в Чарли Чаплина, который уйдет за горизонт. В мелодрамах Калугина снова встретит Новосельцева. Вот такой «самый лучший день» и «очень страшное кино», сочиненное Римом. Объяснение в любви. Можно просто радоваться узнаванию, а можно устраивать квизы.

Мастера

«Алешенька» Дмитрия Геллера

Кино, которое в слова обратить сложно. Не про кыштымского карлика, как все подумали. Про земное и божественное. И советское, застрявшее где-то внутри. Фантасмагорическая полифония сюжетных сплетений, соединившая уральский (горнозаводческий) фольклор, вселенную Бажова с мифологией трех миров народов Севера.

В Нижнем мире — подполье — у костра греются, картошку пекут Хозяйка медной горы и Великий Полоз, персонаж бажовских сказов (с лицом Бажова и телом, как и положено, змеи), имеющий великую власть над подземным золотом и прочими ископаемыми. Верткая Старуха-Полудница, танцуя, в девушку превращается.

В Срединном (земном) мире и Верхнем (небесном) история уносится ввысь вместе с одним секретным самолетом.

Инопланетянина Алешеньку (никакой он не кыштымский карлик, тем более не жертва аборта и не плод фантазии сумасшедшей старухи, как в газетах писали, а чудный малыш из космоса) бездетная женщина приголубила. По телевизору в ее доме Хрущев кузькиной матерью грозит. А под облаками мчит, государственную границу нарушая, Пауэрс. В монитор за мирным небом внимательно наблюдает военный-манси, на варгане наигрывая. Не пропустит вторжения, доложит кому следует. А тот — еще выше, кому следует… Пока не поступит приказ окончательный. Кого следует.

Чего стоит бадминтон на далекой планете, в который Алешенька с другим малышом играет. Женская баня, в которой приемная мама моет инопланетянина. Фрагмент гоголевского «Вия»: на спине у космического летчика — девушка-Полудница.

В финале пахари танцуют «Курара Чибана» на глазах изумленного поверженного Пауэрса.

Дмитрий Геллер и его постоянные соавторы — художник Анна Карпова и сценарист Владимир Геллер — щедро используют эстетику художников-примитивистов, сочные, словно минеральные, светящиеся краски.

Они не просто по-своему интерпретируют известную легенду, но играют с мифами: древними и современными, примечая, как упрощается, становится попсовой мифология, как уплощается история.

Это второй фильм из цикла Геллера «Уральские хроники». Уже была магическая «Хозяйка Медной горы» — о столкновении управительницы подземными сокровищами, хранящей секреты горных профессий, с крановщицей Катей.

Теперь у людей, погруженных в «Алешенькин мир», будет при встрече опознавательный пароль, различающий своих и чужих: «Пи-пи-пи-пи!».

Фильм Дмитрия Геллера «Алешенька» завоевал главный приз Суздальского фестиваля анимации, а также стал лидером в традиционном рейтинге профессионалов.