Вернуться в «золотой век»

— Это те самые архетипы, которые Юнг описывал?

— Именно. Их начали описывать еще до Юнга, но он их предметно изучал. И после него в работе философов, психологов эта теория развивалась.

Что такое архетипы? Это образы, которые люди воспринимают на бессознательном уровне, причем примерно одни и те же для всех народов. Есть культурные особенности, в силу которых определенные архетипы могут проявляться сильнее и чаще, чем другие. Но в целом примерно все они одинаковы. Это архетипы отца и матери, которые сильно связаны с землей и территорией, что, в свою очередь, сильно связано с политикой. Это героические архетипы — они сильно связаны с поведением политиков, именно из них растет лидерство. Если мы говорим о поведении и пути людей, претендующих на лидерство в обществе, то все они упакованы в архетипы и описаны в мифах.

Результаты множества исследований говорят о том, что мифы в своей основе тоже примерно все одинаковы. Хоть у славянских народов, хоть у папуасов, хоть у индейцев Южной Америки. У них одинаковая структура, они преследуют одинаковые цели и все они, в общем, об одном и том же. Авраамические мифы — точно такие же. И вот это мифологическое сознание, которое заложено еще в архаике, существует до сих пор. И образы, воплощенные в мифах, тоже.

Можно перейти к примерам, которые существуют в политической сфере любого государства. Есть такая конструкция, которая называется «Миф о золотом веке». Она повторяется многократно в мифологии всех народов, от архаичных до современных, и говорит о том, что когда-то давно был «золотой век», потом что-то случилось (появились враги, Ева съела яблоко, либералы развалили страну). Кто-то обязательно что-то разрушил. Сейчас, в настоящем времени, почти всегда плохо. Но! Можно сделать так, чтобы снова было хорошо. И это используется в любой агитационной политической конструкции.

— В этом смысле политическая риторика Дональда Трампа и Геннадия Зюганова лучших времен…

— …Это одна и та же конструкция, да. Да и кого угодно еще. «Вот сейчас мы придем и все поправим». Причем поправляет всегда кто? Герой. Это может быть мужик, которого не берут пули. Или пророк, или рабочий класс, это коллективный герой. Но — и это отдельная ветка развития событий — у героя должен быть определенный путь, чтобы он смог представляться таковым в глазах людей. Между прочим, в этом смысле покушение на Дональда Трампа сыграло одну из решающих ролей в его восприятии избирателями. Он, скажем так, из просто орущего мужика в момент превратился в богом отмеченного.

Риторика «Мифа о золотом веке» может быть разная. Мы можем говорить и про будущее, и напрямую про прошлое: вернем коммунизм, национализируем предприятия, свернем богатых в бараний рог, и все будет отлично. А для человека раньше всегда было лучше. Да просто физически! Подсознательно на отсылках к «золотому веку» строится даже христианский миф — это сейчас не про веру в Бога, а про структуру текста. Был рай, потом всех оттуда выгнали, но надо искупить грехи, чтобы опять вернуться в рай.

И в чем фишка? Это не знание, а, скорее, укоренившееся ощущение, которое бессознательно воспринимается каждым человеком. Политики и прирожденные лидеры тоже могут апеллировать к этому неосознанно.

— Но в том же Советском Союзе не прошлое возвращали (в прошлом был царь, его как раз свергли), а в будущее смотрели: строили коммунизм к какому-то году, к далекому космосу стремились.

— Форма и содержание не всегда совпадают. Ты можешь говорить про будущее и космос, а в конечном итоге какое будущее ты строишь? На что оно похоже? На что похоже будущее, в котором все люди равны? На изначальное состояние человечества. На время до расслоения, до прихода капиталистов-эксплуататоров. На тот же «золотой век», когда бы он ни был. У сегодняшних коммунистов есть апелляция попроще: у них рабочий класс снова не победил, нужно вернуться в советскую эпоху. Эта конструкция сильно понятнее, но фундаментально примерно такая же. Точно так же это продуцируется на маленьких циклах. В двухпартийной системе, где правящие политические силы постоянно сменяют друг друга, каждая из них может апеллировать к тому, что одни ухудшили, а вторые улучшат…

В этой схеме нет ничего плохого или хорошего. Это просто схема функционирования человеческой психики.

Изначально миф кристаллизировался в историю, чтобы рассказать, как дела обстоят на самом деле. И для первобытного человека они стали истиной. Потом на эту историю начали накладываться рациональные доводы. Люди начали воспринимать миф как сказку, но мифологическое сознание при этом никуда не делось.

Как функционирует политическая мифология в современном мире? Ты берешь ситуацию и накладываешь ее на мифологическую матрицу. Потом дерационализируешь ее, приводишь к изначальному мифологическому сценарию. И после этого рационализируешь снова.

Кто шут, а кто герой

— Есть еще один фундаментальный, постоянно действующий в подсознании популярный миф, который существует в любом проявлении современной массовой культуры и хорошо описан Кэмпбеллом в «Тысячеликом герое». Любой политический лидер должен соответствовать образу героя. У правильного героя есть путь определенный, обряд, который надо пройти, чтобы стать героем. Это существует в мифологии любого народа, в сказках, в кино…

Ты рождаешься непонятно где. Но в тебе уже заложены какие-то специальные силы. После этого Вселенная к тебе взывает, начинается путь, на котором ты, как правило, символическим или настоящим образом умираешь, проходишь через «загробный мир», через любой параллельный мир, через сложные испытания, варишься в кипятке. И возвращаешься перерожденным. Буквально или символически. А с новыми, волшебными или мифическими свойствами воцаряешься, становишься лидером повстанцев или еще кем-то.

Настоящий политический лидер должен пройти испытания, он должен быть отмечен знаком, ему может Волан-де-Морт что-нибудь на лбу нарисовать (история про Гарри Поттера по всем канонам написана). Начиная с Ивана Царевича и заканчивая большинством действующих президентов.

Но эту историю надо рационализировать. Ты же не можешь напрямую отправить человека в загробный мир! Есть символы и принципы инициации героя, которые могут иметь совершенно современный вид.

У Ленина, Сталина, любого другого лидера — все то же самое. Харизматические лидеры всегда идут таким путем. Это вовсе не обязательно для регионального депутата, которого выбрали 20% от десяти процентов, там другие механизмы. Но в глобальном плане это почти всегда так.

Любой лидер политический в той или иной степени на этом стоит. Причем каждый из них может быть на разных этапах. Еще это зависит, естественно, от потребности общества.

У современного Трампа вообще идеальная история. Покушение, героические фотографии с окровавленным ухом…

Владимир Путин же находится в другой области героического цикла. В публичной политике мы на начальном этапе могли видеть его героическое воплощение в ходе первой избирательной кампании и сразу после этого. Сперва непростое происхождение и юность, непростой путь. Потом катастрофа, военные действия, через которые он, победив всех врагов, и становится настоящим героем. Можно сейчас по теории Пирсон разложить. Путин будет находиться в стадии мудреца, Трамп — в стадии героя, который только что победил Дракона. Когда ты пришел и начинаешь воротить направо и налево. Потом успокаиваешься, и начинается следующая стадия. Но суть в том, что набор образов один и тот же.

Что у нас в Америке? Великая нация, которая должна всех спасти и всем показать, как жить. Героический герой, который возглавляет великую нацию и ведет ее к светлому будущему и к победе над супостатами. Земля своя, «золотой век» и убогое настоящее, к которому привели гадкие предшественники.

Отдельная тема — как героические события встраиваются в эту конструкцию и как идут отсылки к мифологизированным событиям прошлого.

Или вот Китай. Абсолютно то же самое. Настоящий дракон, который поднимается из древних глубин и как будто бы не стремится показать всем вокруг, как жить. На самом деле стремится, просто не кричит об этом, как принято в европейской культуре.

Основания-то одни и те же, но проявления в культуре могут быть разными. Это связано с более поздними наслоениями и проявляется в деталях. Например, в России, так исторически сложилось, практически нет женщин-героев. Женщина у нас кто? Мать. Родина-мать. Мать сыра земля. Туда же входит и образ учительницы. А, например, в европейской традиции больше женщин-героев. Так сложилось. У нас, если ты женщина и хочешь стать героем, практически всегда косишь под мужика. Как только ты начинаешь проявлять женственность, ты сразу эксплуатируешь другой образ. Либо мать, либо, извините, проститутка.

— А, например, Зеленский? Он в этой парадигме архетипических образов кто? Герой?

— Я не знаю, считается ли он лидером-героем в своей стране, но ведет себя он именно так. На чем держится образ Зеленского? На том, что он воюет. Во-первых, у него в стране идут боевые действия. А во-вторых, он не может выйти из образа.

Так получается, что благодаря текущим событиям Зеленский естественным образом перешел из одного архетипа в другой. Но ему в любом случае пришлось бы придумывать героические основания, бороться с чем-либо.

— Почему образ отца, прямо классического батьки, в Белоруссии в 2019 году не сыграл?

— Сложно судить о политической среде по внешним признакам. Но предположу, что людям иногда хочется перемен. Так бывает, что общество и лидер рассинхронизируются. Просто нужен другой лидер. И у Лукашенко (несмотря на то, что Беларусь тоже достаточно патерналистская страна), на мой взгляд, немножко сыпется конструкция. Прежде всего, с национальной мифологией все не очень хорошо. Надо определиться, что такое Беларусь. Как только ты начинаешь сидеть на двух стульях… То же самое происходило в свое время на Украине, то же самое мы сейчас видим в Абхазии. Вы определитесь: вы гордое национальное государство или зависите от России? Дихотомия «здесь вот мы гордые, а тут не очень» в мифологическом сознании очень плохо уживается.

Точно так же — почему Ельцин был на финальном этапе своего президентства слабым лидером? Да он был не похож на лидера в принципе. Лидер должен что-то делать, а не «работать с документами». И когда на первом этапе он на танк забирался, орал, махал руками, то и люди его любили! Народ везде и во все времена любит тех, кто на танке, на броневичке, на трибуне. А когда ты не отвечаешь образу национальной гордости, все становится плохо. Почему Примаков резко получил огромные рейтинги и чуть не стал президентом России?

— Потому что он развернул самолет?

— Именно. Он стал символом нации! Которые в России тогда были в большом дефиците. Так и Путин, который стал культивировать национальную гордость, получил на заре своего президентства столь высокие рейтинги.

Это работает и во всех революционных режимах — достаточно посмотреть на Латинскую Америку. Все революционные лидеры на старте получают огромный кредит доверия и сперва ведут за собой людей.

— И живы такие лидеры даже после физической смерти. Жириновский вон — у него до сих пор есть своя партия, его пророчества смотрят на ютубе.

— Как и любой пророк. Ленин — жив (его даже похоронить не могут до сих пор, и попробуй про это заикнись), Хуан Перон в Аргентине — жив. Шарль де Голль тоже жив, и во Франции существует политическое направление, голлизм. Отцы-основатели в США живы, и их наследие изучают. Жириновский… Надо еще понаблюдать какое-то время, как это будет развиваться.

«Наши шаманы честней, чем у них»

— Я так понимаю, что тяга к изучению (или даже придумыванию) «корней», «древнегерманского наследия», древнерусских предков, вся эта готтентотская мораль — это все из той же серии?

— Это еще одно укоренившееся в подсознании архаическое представление. Если мы поднимем древние языки, то обнаружим, например, что примерно в каждом племени его название означало «человек», обозначения других обозначало «немца», «чужака». И вот эта общность — племя, которое строило свою сущность, отделяя себя от остального мира, — точно так же мифологизирована. Через тысячи лет люди эту историю пронесли и с приходом национального государства начали строить национальную мифологию. Она одинаковая что у Дугина, что у Трампа. Вот Россия — третий Рим, а четвертому не бывать, потому что… Да ни почему! Нет никаких рациональных объяснений.

Ты можешь бесконечное количество исследований свести к этому. Россия не проиграла ни одной войны, Россия построила уникальную цивилизацию, Россия то, Россия это. Но тут же американцы выступят: у нас уникальная цивилизация, которой все должны подчиняться. С какого перепугу? Эмигранты, которые хорошо если полторы сотни лет назад стали нацией, будут всем объяснять, как жить?

Здесь еще есть миф, естественно, который связывает тебя с территорией. Образ земли, отсылающий нас к образам отца или матери, — тоже древнейший архетип, который на все это накладывается. В итоге национальная мифология любого народа крайне сильна. И у тех же, скажем, поляков она есть, они тоже мнят себя величайшими и считают, что должна быть Польша от Балтики до Черного моря. У Таиланда есть особенная национальная мифология, которая связана с королем и с тем, что это непокоренная нация, которая не была колонизирована.

И на чужих ошибках, как в случае с Японией или Германией, никто не учится. Есть колоссальный пласт подсознания и тоненький пласт осознанного восприятия действительности, где ты не понимаешь половины происходящего вокруг. А тут еще и подоспевают массовая культура, политики — все, кто эксплуатирует нишу подсознательного. Коммунисты вон пытались рассказать, что нет правильного народа, есть только правильный класс. Ну и где они, те коммунисты? Казалось бы, классная идея: классовое первичнее, чем национальное. Но она же нигде не закрепилась.

— А нет ли ощущения, что более древним государствам и нациям как-то проще создавать себе великое прошлое? У нас же огромный пласт культуры.

— Это не играет, по сути, никакой роли. Может быть, проще лишь потому, что мы можем говорить: ой, где мы, а где американцы! Но по большому счету это неважно.

Ты берешь человека со всеми его подсознательными пластами, со всей памятью предков. То есть уходишь туда, где нет никаких наций, национальности, государств, только племя. И человек в любой национальной среде начинает воспроизводить все то, что у него на подкорке записано. И абсолютно неважно, сто лет его общности в нынешнем формате или тысяча. Во втором случае просто история красивее получается.

Его нужно срочно придумать! Поэтому у нас появляются древние укры, поэтому эстонскому государству миллионы лет и все остальное. Так и с религией. Христианство успокоилось и уже находится в следующем цикле, а ислам еще воюет — просто потому, что они еще не прошли этот период.

Один из главных вопросов — почему так легко (кто угодно: камбоджийцы, немцы, японцы, африканцы) поднимаются на какую-нибудь чушь и начинают резать соседей? Достаточно просто ввести в дискурс — кто «мы», а кто «они». Тутси и хуту — ярчайший пример! Их буквально в дискурсе разделили. И одни начали резать других, как будто они десять тысяч лет были разными племенами, которые друг друга ненавидят.

«Не бывает атеистов в окопах под огнем»

— Если чуть отойти от мифологии и обратиться к мистицизму. У нас же люди твердят про божественное происхождение, верят в каких-то колдунов, шаманов, к гадалкам стали больше обращаться. Говорят даже, что и политики обращаются ко всем этим товарищам…

— Конечно, это одного рода явления. Просто работают разные механизмы. Чем на меньшее количество факторов своей жизни человек может повлиять, тем в большей степени он качается в область мистики, там он находит ответы. Возвращаемся к тому, зачем был придуман миф: он помогал объяснить мир. Вот есть мир, в нем есть человек, вокруг которого происходит какая-то совершенно непонятная хтонь. Но он же, человек, уже обладает сознанием, ему жизненно необходимо все это объяснить. И он узнает с помощью божественного откровения, камлания, восхождения к высшим сферам, как все на самом деле устроено. И описывает в устной традиции или, позже, в письменных источниках. И все это существует, укореняется, живет. В какой-то момент человек об этом перестает думать, потому что его жизнь по большей части объяснена понятными вещами. Ты зарабатываешь деньги, у тебя большое количество информации и высшее наверняка образование — и ты считаешь себя рационально мыслящим. И отчасти это так. Ты иногда даже способен планировать свою жизнь до зарплаты и понять, что произойдет, если ты пьяным сядешь за руль.

Как только человек современный подходит к границе, где он не понимает происходящего, перед ним расступается бездна столь же глубокая и неизведанная, сколь и перед пещерным человеком… Почему, как говорят, нет атеистов в окопах? Потому что ты находишься на грани экзистенциального ужаса, при котором мозги отключаются.

Но почему еще такое неконтролируемое проникновение мистики происходит в современной жизни? В условном архаическом племени существовал миф, который объяснял буквально все вокруг, весь жизненный цикл. А это не так много вещей.

А в современном мире началось вот это все… Самолеты, какой-то космос, войны, ракеты и дроны, какие-то катаклизмы. И еще постоянно льется огромное количество информации разной, которую ты просто обработать не можешь. А мифа, который бы все объяснял, нет. Но в этой ситуации, как только появится человек, политический лидер, который тебе объяснит «всю суть происходящего», ты радостно за ним пойдешь.