Через несколько дней Дональд Трамп снова начнет командовать вооруженными силами сверхдержавы. В то же время он будет навсегда лишен права иметь личное оружие, поскольку у него есть судимость.

Утром в пятницу в манхэттенском криминальном суде состоялась получасовая церемония, в конце которой следующий американский президент выслушал приговор, вынесенный ему судьей Хуаном Мерчаном.

Мерчан, чью фамилию манхэттенская публика предпочитает произносить на французский лад как Маршан, вынес осужденному приговор редкого типа, о существовании которого я до этого не подозревал:

Соблазнительно было бы резюмировать, что гора родила мышь и что дорогостоящий процесс, тянувшийся семь недель и завершившийся обвинительным вердиктом присяжных, дал нулевой результат. Миллионы сторонников Трампа убеждены, что серия уголовных дел, возбужденных за последние два года против их кандидата, была затеяна с тем, чтобы не пропустить его в Белый дом. Такая тактика его противников, получившая популярное прозвище lawfare, мало того что не сработала, но, скорее всего, даже улучшила шансы Трампа на успех.

Ненавистники Трампа по крайней мере получили возможность называть его felon, «уголовник», а еще лучше convicted felon, «осужденный уголовник», что многие уже и сделали. Их также утешает мысль, что Трампа теперь заставят сдать ДНК на анализ, как поступают в Нью-Йорке со всеми осужденными.

Перед вынесением приговора обвинение и защита обменялись любезностями. Прокурор Джошуа Стайнгласс и защитник Трампа Тодд Бланш, которого новый президент скоро назначит одним из первых лиц в минюсте, выступили с короткими, но нелицеприятными речами, а потом их сменил сам виновник торжества, которому на сей раз позволили не таскаться за тридевять земель в суд, а присутствовать на церемонии виртуально из своего флоридского поместья Мар-а-Лаго, где он восседал на фоне американских флагов.

Я видел сотни последних слов, обычная цель которых уболтать судью на облегчение наказания, а потому эти слова как минимум не враждебны. Трамповское выступление было другим.

В подтверждение Трамп упомянул ряд известных имен, в том числе авторитетного правоведа Дэвида Ривкина, «чудесного человека, который только что скончался». Ривкин, умерший в конце декабря, действительно являлся юридическим светилом, работал в администрации Рейгана и Буша и был юрисконсультом у вице-президента Дэна Куэйла. Мне часто попадалось его имя, но что Ривкин родом из Пскова, я узнал лишь из его некролога в «Уолл-стрит джорнэл», которая напечатала в общей сложности 243 статьи с его подписью.

Одна из них, написанная вместе с профессором конституционного права Элизабет Прайс Фоули и напечатанная 8 сентября прошлого года, когда Ривкин уже болел раком, была посвящена манхэттенскому делу Трампа, которое авторы разносили в пух и прах.

В двух словах, в канун выборов 2016 года тогдашний трамповский адвокат Майкл Коэн заплатил порноактрисе Сторми Дэниэлс 130 тысяч долларов в обмен на ее письменное обязательство держать в секрете свой давний адюльтер с Трампом, который последний неизменно отрицает. Выплаты за неразглашение в США практикуются широко и вполне законны.

Впоследствии Трамп возместил Коэну эту сумму 34 отдельными чеками, породившими 34 пункта, из которых складывается манхэттенское уголовное дело.

Чеки проводились через трамповскую бухгалтерию как плата за юридические услуги. Почему Трамп просто не отдал деньги наличкой? Может, людям его круга органичнее платить чеками? Или чеки легче списать с налогов? Кто знает. Так или иначе, Трампа обвиняют в фальсификации отчетности.

В своем последнем слове он сказал, что чеки выписывали его бухгалтеры, «а не я». «Я же не сказал, что они за строительные или бетонные работы, — продолжал Трамп. — Я не сказал, что они за электрику. Я никак их не назвал. Они назвали их платой за юридические услуги, и за это меня привлекли!»

Поскольку такие платежи не скроешь, прокуроры присматривались к ним давно. Но ни местные, ни федеральные обвинители, ни новый генпрокурор Манхэттена Элвин Брэгг, избранный на деньги прогрессивного миллиардера Джорджа Сороса и баллотировавшийся с обещанием разобраться с Трампом, не увидели в таком деле судебной перспективы, тем более что срок давности на фальсификацию бухгалтерской отчетности уже вышел. В Нью-Йорке такие дела квалифицируются как misdemeanor (проступок), а не как felony (тяжкое преступление), у которых и срок давности дольше, и срок заключения больше.

Брэгг не устоял под напором либеральной общественности и ретивых собственных подчиненных и нашел способ переквалифицировать преступления первой категории в преступления второй, срок давности которых еще не истек. Нью-йоркский закон позволяет это сделать при условии, что misdemeanor совершается с целью способствовать какому-то другому преступлению. И Трампу вменили фальсификацию бухгалтерских ведомостей с целью сокрытия обстоятельств, обнародование которых помешало бы его попытке избраться в американские президенты.

Как пишет Ривкин в указанной выше статье, проблема в том, что манхэттенская прокуратура самочинно взялась преследовать Трампа за федеральное преступление, тогда как имеет право заниматься лишь местными. Федералы очень ревниво относятся к своим прерогативам, и минюст, по идее, должен был возмутиться и дать Брэггу по рукам. Но поскольку, выражаясь солженицынской терминологией, Брэгг был для администрации Байдена социально близким, она посмотрела на узурпацию им федеральных прерогатив сквозь пальцы.

Не дал Брэггу по рукам и судья Мерчан, который известен своими политическими пожертвованиями (хотя и довольно копеечными) Демократической партии США, а также председательствовал до этого на процессах «Организации Трампа», ее главбуха Аллена Вайселберга и бывшего трамповского стратега Стива Бэнона, то есть специализируется на посадке трампистов.

Может, конечно, он их тайно любит, но эта гипотеза менее убедительна, поскольку в этом случае Мерчан не пожертвовал бы в 2020 году деньги штабу Байдена и организации «Остановить республиканцев!» и не написал бы в сопроводительном сообщении, что его пожертвование предназначено для «противостояния Республиканской партии и радикальному правому наследию Дональда Трампа».

Возвращаясь к Ривкину, который приехал в США в 1976 году в 19-летнем возрасте с тогдашней волной советских евреев (но перешел впоследствии в католичество): он был консерватором и большим поклонником Америки, но я в основном слышал о нем в связи с российским Первым каналом. Он представлял соведущего его передачи «Большая игра» Дмитрия Саймса (Симиса) и его вашингтонский Центр национальных интересов.

Ривкин также более пяти лет отстаивал позиции Первого канала в его тяжбе с микробиологом и правозащитником Александром Гольдфарбом, который судил в Нью-Йорке канал за клевету. Именно Ривкин в прошлом году известил адвоката Гольдфарба, что ответчик отказывается от борьбы. Судья присудил истцу 25 млн долларов, которые тот пока не получил.

Когда Трамп закончил свою гневную речь, последнее слово произнес судья, объяснивший, почему он ограничился приговором такой редкой разновидности.

По словам судьи, этот пост предоставляет своему обладателю экстраординарную юридическую защиту, которую Мерчан намерен уважать.

Судья завершил краткое выступление, пожелав Трампу успеха в его второй срок на этом посту.

Теперь у защиты Трампа есть 30 дней, чтобы изъявить намерение обратиться в апелляционную инстанцию. Звание «осужденного уголовника», конечно, мало помешает ему управлять страной, но все равно будет обузой. Защита Трампа возлагает на апелляционный суд большие надежды, которые разделяют многие юристы, с самого начала называвшие манхэттенское дело Трампа самым слабым из четырех, возбужденных против бывшего/будущего президента.

Во время заседания у суда собралась толпа в несколько десятков трампистов в красных кепках с лозунгом «Сделаем Америку снова великой!» и в прочей фирменной экипировке своей партии. Они держали плакаты и огромный транспарант с надписью «Trump Won Trifecta», «Тройной выигрыш Трампа». Имелось в виду, что он завоевал и Белый дом, и обе палаты конгресса. Демонстранты скандировали «Мы любим Трампа!» и кричали «Позор!» судье, которого не видели.

Группка противников Трампа наслаждалась его новым званием и размахивала плакатами с надписью «Felon in chief», что можно грубо перевести как «Главпахан». Впрочем, это прозвище — игра слов (от «главнокомандующий», commander-in-chief).

Нью-Йорк