В ночь на вторник, 10 декабря, Израиль фактически уничтожил военный потенциал Сирии. Целью ЦАХАЛ было не допустить, чтобы оружие попало в руки повстанцев-джихадистов, которые теперь контролируют почти всю страну. Власть в Сирии окончательно перешла к группировке «Хайят Тахрир аш-Шам»**, но ее лидеры и сами боевики ведут себя пока вполне цивилизованно. Население не обижают, бывших солдат сирийской армии вежливо разоружают, обещают дружить с соседями и даже благодарят Израиль за то, что вовремя ослабил «Хезболлу». В Сирии уже новый премьер-министр — Мухаммед аль-Башир, до сих пор он возглавлял так называемое Правительство спасения, которое боевики «Хайят Тахрир аш-Шам» сформировали в своем анклаве в провинции Идлиб. Меж тем с момента, когда наступление джихадистов только началось, прошло меньше двух недель. Что привело к такому молниеносному падению режима Асада в Сирии — объясняет израильский военный аналитик Давид ШАРП.

— Мы едва успеваем следить за тем, как меняется ситуация в Сирии. Как там будут теперь делить власть?

— «Делить власть» — об этом, наверное, говорить еще рано, хотя кое-что поделят. Но мы видим, что вся территория, кроме участков на востоке Сирии, которые все еще контролируются курдами и американцами, взята в основном под контроль бывшими повстанцами. В остальном — Дамаск контролируется, знаменитую подземную тюрьму «Седная» разбирают по кирпичику, пытаются понять, где там находятся люди. Там же некоторые сидят с 1980-х годов. Израиль взял под контроль участки территории в приграничье, в демилитаризованной зоне и не только. Американцы ударили по игиловским группам (ИГИЛ, «Исламское государство»**), они остаются в центре Сирии в небольшом количестве. В общем, ситуация развивается.

Очень важно, что предпримут курды, кинут их американцы после прихода администрации Трампа или нет. Есть места компактного проживания друзов, а это недалеко от Израиля. Впрочем, друзам пока вроде бы ничего не угрожает, судя по прагматичному подходу лидера «повстанцев» аль-Джулани. А он демонстрирует веротерпимость и всепрощение. Но поди знай, что будет дальше, и будут ли боевики следовать его указаниям.

Собственно, многое зависит именно от этого. Победители — это целый конгломерат разных вооруженных групп, у них нет единой четкой структуры, непонятна их иерархия. В Сирии много разных этноконфессиональных меньшинств (как я уже сказал, курды, например, контролируют значительную территорию). Есть много других игроков разной весомости и с разными интересами. Я имею в виду и приграничные страны, и Соединенные Штаты, конечно. Так что все еще будет развиваться.

— Можно ли будет по-прежнему называть страну Сирийской Арабской Республикой? Или это будет другое государственное образование?

— Сирийская Арабская Республика — это название, которое дала государству партия БААС. Режим Асадов правил страной 53 года. Теперь захотят — переназовут со временем. Но понятно, что это уже абсолютно другая Сирия. Более полувека страна не была религиозной, не была исламистской, не была суннитской, правящая верхушка относилась к религиозной группе алавитов, которых большинство мусульман и мусульманами-то не считает. Правила она жестоко, со всеми элементами восточной деспотии. Теперь страна будет совершенно другой, какой — неизвестно, и даже нет уверенности, что она останется в прежних границах.

Ну и, конечно, Сирия — это важнейшее звено в ближневосточной политике и вообще во всем, что происходит на Ближнем Востоке. Поэтому все, что там происходит, отразится и на регионе.

— Сейчас уже можно увидеть, что к таким изменениям в Сирии привела целая цепочка событий. Можно ли считать началом этой цепочки 7 октября 2023 года?

— В определенной степени — да. Но в Сирии в любом случае были для этого условия. Гражданская война, начавшаяся в 2011 году, в последние четыре года только затихла, но затихла по некоторым объективным обстоятельствам, а не потому, что исчезли противоречия. По большому счету, она продолжалась. Режим Асада прогнил донельзя, его не поддерживала большая часть населения ни в 2011 году, ни сейчас.

А вот в том, что повстанцы победили, свою роль сыграли, на мой взгляд, три фактора. Во-первых, это сам Асад. Он, что называется, почивал на лаврах с военной точки зрения, считал себя победителем и плохо готовился к вероятному противостоянию.

— «Плохо готовился» — так даже не скажешь, выяснилось, что армии у Асада на практике не осталось как таковой.

— У него было достаточно воинских формирований и техники. У него были союзники Иран и Россия, сохранявшие присутствие в Сирии. Это у повстанцев особо не было армии. Асада ведь не атаковали какие-нибудь 200 тысяч человек. В атаку пошли несколько тысяч, причем не на западной технике и не с авиацией. Поэтому если бы Асад не почивал на лаврах, если бы его союзники использовали свой потенциал и пришли на помощь, ситуацию можно было бы изменить. Это чисто военная составляющая.

Кроме того, режим Асада всегда беспредельничал, но в эти мирные годы, когда они считали себя победителями, ничего в этом смысле не изменилось. Те, кто сидел у кормушки, зарабатывали вовсю, остальная страна сидела полуголодная, в нищете. Включая тех, кто воевал за этот режим. Военным сократили жалованье и так далее, это гниение усиливалось.

Второй фактор — российская [спецоперация] в Украине. Она отвлекла российские ресурсы, причем в двух аспектах. Во-первых, уменьшился российский контингент в Сирии. Во-вторых, у России физически исчезла возможность помочь Асаду быстро и существенно. Наконец, из-за украинской [спецоперации] и дотации Асаду сократились. Это тоже уменьшило значимость российской составляющей.

Ну и, наконец, свою роль сыграло то, что произошло в Израиле 7 октября 2023 года. А именно — началась война. Войну против Израиля начала «Хезболла», а в итоге Израиль фактически выбил ее из игры.

Но «Хезболле», мягко говоря, было не до того. Подразделение «Радуан», которое могло бы находиться в Сирии в первых рядах, потерпело откровенное поражение. Я не говорю, что оно разбито полностью, но вмешаться в сирийскую войну большими силами и немедленно оно уже не может.

И тут надо добавить Иран — проиранские силы в Сирии. Они тоже ослаблены войной против Израиля и потерями в этой войне. В Дамаске израильтянами буквально был уничтожен штаб иранского командования. Напомню, что Иран еще и вывел многих своих «советников» из Сирии. Проиранских сил в Сирии было мало, и они были разбросаны по стране. Истощены оказались и другие ресурсы Ирана, поэтому он меньше помогал Сирии.

Насколько мы знаем, когда стал заметен успех повстанцев, иранцы всерьез обдумывали переброску каких-то своих подконтрольных сил сухопутным или воздушным коридором. Израиль ясно дал понять, что ничего у них не получится. Двигаться по пустыне колоннами и думать, что ВВС высокого уровня не смешают тебя с песком в самом прямом смысле слова, — это было бы чересчур самонадеянно.

Сработали все эти факторы вместе. Возможно, без какого-то из них повстанцам пришлось бы труднее.

— За войной, которую ведет Израиль, мы следим больше года. Российская спецоперация в Украине продолжается почти три года. Мог ли Асад не догадываться, что положение главных союзников сыграет для него такую роль? Почему он за это время не озаботился состоянием собственной армии?

— Сирия — страна, где давно царили разброд и беспредел. Не было там никакой «твердой вертикали», а были всякие элементы анархии и самодеятельности. Союзники Асада загнали повстанцев в этот идлибский анклав, и он чувствовал себя победителем. И ведь тогда действительно только Эрдоган спас этих повстанцев от полного уничтожения. Видимо, разведка не докладывала, что может что-то готовиться. Асад не считал, что ему что-то всерьез угрожает.

— Люди, работавшие в Сирии последние полгода, говорят, что российская авиация могла видеть подготовку боевиков в Идлибе, разведка все это докладывала Асаду, но он не пошевелился. Не мог подготовиться или, может быть, не хотел?

— Я все-таки думаю, что Асад не самоубийца. Вряд ли он знал, что действительно идет такая подготовка. В конце концов, информация о самой подготовке — это ничто, если ты не знаешь о дне X или хотя бы о «неделе Х». Я пытаюсь сейчас, конечно, выступить как адвокат дьявола, но даже если опасения у Асада были, они могли сохраняться именно как опасения годами, носить чисто теоретический характер.

В любом случае, он наверняка не представлял себе масштабов этого коллапса и считал, что если нападение и произойдет, оно будет ограниченным. До сих пор это так и было: ну захватят несколько тысяч боевиков десяток деревень, а мы их остановим авиацией. Если бы у Асада, России и Ирана были серьезные опасения, они бы что-то предприняли.

— А что сирийский народ? Мы видели, что происходило, скажем, в Израиле, когда ХАМАС устроил резню: люди самолетами летели домой со всего мира, чтобы встать на защиту страны. В Сирии население за эти 13 лет отлично узнало, каково это — наступление исламистов. Почему никто из сограждан Асада не вышел защищать режим?

— Во-первых, у Асада очень разные сограждане, «сирийский народ» — понятие, мягко говоря, широкое. Но против Асада было настроено большинство сирийцев.

— Это что же вы такое говорите, Давид? Вы разве не знаете, что три года назад, на президентских выборах в Сирии в 2021-м, за Башара Асада проголосовали 95% населения?

— Бывает такое, да. Но если серьезно, то за время гражданской войны большинство сирийцев оказалось против Асада, кто бы что ни говорил. Более того, часть тех, кто раньше выступал за него, сирийские христиане или другие этноконфессиональные группы, считавшие, что «другие еще хуже», тоже оказались против Асада, потому что за эти годы он буквально залил страну кровью. Те, кто не удрал из Сирии, не был убит или депортирован, тоже теперь питали самые «теплые» чувства к Асаду. Он умудрился добиться этого за последние четыре года своей коррупционной политикой, всем этим беспределом, когда верхушка жиреет от наркоторговли, а остальным денег не хватает на еду, включая даже госслужащих и силовиков. То есть поддержки большинства у него не было как таковой и быть не могло. По большому счету, он мог рассчитывать только на поддержку алавитской верхушки и алавитской общины, и только потому, что они оказались под угрозой уничтожения.

— Алавитская община в тех городах, где она составляет большинство населения, крушила памятники Хафезу Асаду.

— Вот именно. Все посыпалось очень быстро — ситуация стала безнадежной. То есть в тот момент, когда пал город Хама, стало понятно, что это конец. Так и бывает в разных бунтах. На каком-то этапе и Стеньку Разина сдали свои же. И как только не сдавали тех, кто терпит поражение. Может, кто-то и хотел бы сопротивляться, но у людей не было уже ни моральных сил, ни физических. Им оставалось только примкнуть к победителям и надеяться, что те их пощадят. И я думаю, сирийцы сейчас приятно удивлены тем, как прагматично подошел к делу лидер повстанцев Джулани. Хотя никто не может быть уверен, что так же он поведет себя и в будущем.

— Сирийцы пережили атаки игиловцев, которые поначалу тоже вели себя сносно, а головы резать начинали уже потом. С чего бы им обольщаться «благородством» Джулани?

— К алавитам игиловцы никогда не относились «сносно». И в конце концов, и алавитам рубили головы, и сами они голов порубили и крови пролили — причем убивали зверски. Никакие исламисты не дошли до того, что делали сторонники президента Асада. Так что, по арабским раскладам, разбираться с алавитами будут. Я буду очень удивлен, если этого не произойдет, потому что ненависть к ним в Сирии зашкаливает. Алавиты еще столкнутся с большими проблемами.

— Тем более. Почему они не пытались сопротивляться?

— У них не было выхода, они — проигравшая сторона. Их армия посыпалась, духа к сопротивлению и возможностей сопротивляться не оказалось. Им остается только рассчитывать на милосердие победителей, а это вопрос очень спорный. Ну и пытаться куда-то удрать из Сирии.

— Из того, что вы говорите, можно сделать такой вывод: главная ошибка Асада в том, что он держал в угнетенном состоянии своих силовиков и спецслужбы, не финансировал их, не поощрял, не вооружал. Представим себе похожую диктатуру в похожем положении, но с хорошо прикормленными силовиками. Может ли такой режим рассчитывать на то, что в ситуации, похожей на сирийскую, такая диктатура выстоит?

— Это очень важный вопрос, потому что это касается многих стран.

— И некоторые мы с вами даже можем назвать.

— Например, Иран, где тоже и близко нет широкой поддержки режима со стороны населения, где против выступает 40–50%, где во время беспорядков и возмущений дело доходило и до полутора тысяч убитых. Тем не менее преданные режиму силовики позволяют держать в узде большую часть народа. Именно благодаря этой составляющей иранский режим такой устойчивый.

У Асада в стране все было очень плохо с уровнем жизни. Разоренная страна, национальные, религиозные и другие противоречия, большинство народа против него. Хотя некоторые вещи мог бы сделать даже он. Задача-минимум — хорошо содержать спецслужбы и армию, создать из них эффективный механизм. Ну и с союзниками отношения строить так, чтобы они его не покинули в нужный момент.

В Иране важнейшим инструментом режима остается опора на спецслужбы и других силовиков, которые прикормлены и преданы, которым в каком-то смысле нечего терять, поэтому на них можно рассчитывать. Если даже этого у тебя нет, твои дни сочтены, а так держать страну можно довольно долго. Хотя тоже вопрос, насколько долго. Спецслужбы и силовики — тоже часть народа, и, бывало, диктаторы просчитывались. Посмотрите на историю разного рода революций и переворотов, например — в Египте. Хосни Мубараку тоже казалось, что его армия и спецслужбы — основа его власти. Но в тот момент, когда началась «Арабская весна», они отвернулись, и Мубарак оказался вне игры. Есть и другие примеры, революция — это дело особое, она бывает крайне непредсказуема, когда объяснения даются только задним числом.

* Внесена Минюстом РФ в реестр «иноагентов».

** Признаны в РФ террористическими и запрещены.