Когда мы говорим в первую очередь о бизнесе и экономике, мы должны в обязательном порядке понять: кто же уехал? Уехал ли бизнес или люди, в бизнесе занятые? Кто они таки, люди уехавшие: квалификационный состав; на какие сроки они уехали; насколько сохранились их связи со страной; прикреплены ли они сами к каким-либо структурам или представляют какие-либо структуры, переехавшие с ними? Крайне важно понять, за счет чего и почему они уехали.

Уехал ли бизнес?

Бизнес как производство конечного продукта на определенную аудиторию переехал мало. Впрочем, ни при какой волне эмиграции с многострадальной территории бывшей Российской империи бизнес никогда не мог «релоцироваться». Это относится и к бизнесам, существовавшим поверх экономики. Даже Вторая мировая война не могла перемесить бизнес Boss, BMW, Mercedes и пр. в другие страны.

Политика — перепачканная в дерьме экономика. Или, как любил говорить классик марксизма-ленинизма: «Сначала экономический базис, потом политическая надстройка». Собственно, лейтмотивом марксистско-ленинской теории было не создание новых производств, а захват идеологического вектора так называемого пролетариата. В этом и слабость этой теории и впоследствии обвалившейся практики, что при изменении производительных сил/капитала/средств производства происходит развал «политического» расслоения. Сегодня человек является и производителем труда, и капиталом, и имеет средства производства, а также сам представляет собой разветвленную сеть продаж собственного труда.

Чем больше в обществе людей независимого труда, тем меньше в нем патернализма и «левизны» идей. Впрочем,

Собственно, никакой левизны не существует, а присутствует обычный, прикрытый идеологическим фиговым листком социальный бандитизм. Захватывать идеологию, а не производить.

Группа людей, понауехавших по политическим мотивам, является крайне незначительной в общей массе. Из 300–450 тысяч понауехавших (если брать в расчет частично до 150–200 тысяч вернувшихся) так называемых политических можно насчитать до 200–300 тысяч человек, и при этом они оказались разбросанными по разным странам.

Собственно, их мы и видим в контексте активности, которую почему-то относят к разряду политической. Заметим, что политической по сути данная активность безусловно не является, поскольку не претендует и не может бороться за власть ни в своих странах, ни тем более в странах потенциальной интеграции, где они падают в пучину иммиграционной бездны маргинальности и заканчивают свою жизнь. Это было при всех волнах иммиграции. Кладбища после первой и второй революции Российской империи и отсутствие следов хоть какого-то присутствия в политической жизни как принявших стран, так и стран побега — тому подтверждения.

Возраст понауехавших

Если оставить в стороне уже упомянутую политическую тусовку, не особо молодую и весьма потрепанную и не обладающую никаким потенциалом ни у себя на родине, ни в стране принявших, то понауехавшие — это в основной своей массе экономически активные граждане в возрасте 25–40 лет и, как правило, люди свободных профессий и бизнесов, то есть не привязанные к границам, того что мы ошибочно называем «государствами».

Моя плановая поездка в Казахстан пугающим образом совпала по времени с первой волной [частичной] мобилизации 2022 года, и мне пришлось выбираться из России с тремя пересадками, ночуя на лавочке в аэропорту Новосибирска и пересекая границу с Казахстаном на поезде в Петропавловск, на верхней боковушке у туалета, потому срез понауехавших на протяжении всей поездки в разных локациях я ощутил в полной мере.

Разрез бизнеса

Уезжали те, у кого была в наличии, во-первых, возможность удаленной работы, или, во-вторых, возможность поехать к родственникам, или, в-третьих, финансовая возможность в виде либо вовремя накопленной «подушки безопасности», либо полученных вовремя расширенного отпуска или ранней пенсии, или, в-четвёртых, надежда на простой бизнес за рубежом.

Если вторая и третья когорты по своему составу однородны и малозначительны, более того — их трек куда более всего устойчив, поскольку присутствует не только цель (избегание), но и отсутствует цель достижения чего бы то ни было, то первая и четвертая имеют много общего и куда более численно весомы, а также, увы, и волатильны.

Тема отдельных размышлений и эссе, но уже сейчас это более подробно описано в книгах «Жестокая экономика», «Безумная экономика», «Бизнес — это глаголы и существительные, заканчивающиеся цифрами», но факт сегодняшнего дня заключается в том, что «традиционные» виды бизнеса лишь маленькую толику своей активности могут делать распределенно и удаленно. Проблема распределенного труда для любого вида бизнеса — именно в отсутствии скорости принятия решения и работы с возражениями / изменяющимися запросами.

Именно этим постковидным осознанием малоэффективности удаленной работы, а не политическими моментами в подавляющем большинстве случаев объясняется тренд на обратное возвращение в домой, в Россию. Если за первый год последней русской эмиграции в Армению въехало 130–150 тысяч человек, то осело там на данный момент всего лишь 15–20 тысяч. Большая часть стран бывшего СССР выполнила для новых эмигрантов роль фильтра по финансовым критериям.

Армения же — многострадальная страна. С учетом весьма непростого положения рядом с тремя крупными державами и лидерами, исповедующими авторитарный принцип управления (Турция, Россия и Азербайджан,) имеющими свои внутренние управленческие проблемы, которые могут вылиться во внешний конфликт и продолжение как пример в Зангезурском коридоре, можно сказать, что значение этой цифры изменится и уже, скорее всего, Россия будет принимать беженцев на своей территории. Тут и пример Варданяна, по сути, находящегося в заложниках, и отсутствие хоть какой-то внятной работы предпринимательских сообществ по его освобождению, включая даже бизнесы им организованных Сколково, Бизнес-клуб Атланты и так далее. Это показывает отсутствие хоть каких-то перспектив для развития бизнес-сообществ.

Впрочем, объединение по принципу скрытого нетворкинга и консалтинга изначально контрпродуктивно. Люди должны быть из единой «элементной» базы, выходцами из одного класса, а не попадающими на определенные ступеньки социального общества благодаря деньгам. Деньги — лишь инструмент, но не система координат и управления.

Кто возвращается?

Те, кто ошибочно посчитал, что малый бизнес везде одинаков. Что то, что хорошо в Москве, неплохо и в Ереване, Дубае, Алматы и пр. Это категорически неверный посыл.

На YouTube есть старое мое интервью, 2007 или 2008 года, которое я давал в Киеве и которое кликбейтно озаглавлено сторонними продюсерами: «Да кому ты там нахер нужен?». В нем я довольно подробно на основании длинной ретроспективы своей работы за рубежом в ЕС (Болгария, Чехия, Германия, Испания, Италия и пр.), в Китае и Вьетнаме разбираю, почему иммиграция (даже еще в довоенную пору) — далеко не самый логичный ход. И это не вопрос того, что тебя там не ждут, это вопрос того, что ты с другими паттернами поведения и реакциями на одни и те же, казалось бы, вещи, и тебе не будет комфортно в среде, живущей другим кодом. Иной маркетинг продукции, иные социальные паттерны поведения и покупки, и прочее. Неплохо устраиваются в эмиграции те, кто по социальной лестнице поднялся невысоко и кому некуда было падать. Эмиграция — всегда падение по социальному рейтингу, классу минимум на три-четыре слоя.

Какова нынешняя эмиграция?

В первую очередь она классовая. Во-вторых, она все еще находится в процессе трансформации. В-третьих, она временная.

Здесь на первый план выходит то, что я многократно отмечал для своих зарубежных коллег и так называемых оппозиционных коллег, — основная ошибка, ошибка исследования и «наведения» или ошибка оценки целевой аудитории, России и ее гражданского общества в целом.

За многие десятилетия у западных исследователей и т.н. оппозиционных политиков сложился ошибочный взгляд, безусловно трансформировавшийся из советского «мишка, балалайка, водка» (для Запада), на некий условно «прозападный» или про похожий на Запад принцип формирования/функционирования гражданского общества в России. Увы, это крайне уплощенный взгляд, приводящий к ошибкам как во внешней политике работы с РФ, так и с понауехавшими.

Понятно, что имеющие опыт, знания, деньги россияне, зашедшие в политические классы ЕС, не были бы хороши для политического класса Украины. С ними (россиянами) сложно работать. Нет никаких элементов влияния, примитивного управления и преференций. Куда выгодней их просто маргинализировать, что и произошло на территории ЕС.

Сработал принцип «назло маме отморожу уши». Результат известен: поддержка благотворительных фондов и беженцев от россиян упала практически до нуля. Что совершенно логично. Пацифистски настроенные россияне оказались между молотом российской пропаганды и наковальней ультранационалистичной пропаганды проукраинской.

Параллельно они столкнулись с массовой дискриминацией при получении всевозможных документов, всех этих ВНЖ и ПМЖ в ЕС, с закрытием счетов, информационной и культурной блокадой и пр. Все это было на руку условному Кремлю. Как результат — лишь малая толика понауехавших не осели на Западе, а оставили деньги и паспорта в Турции, ОАЭ, Армении, Грузии и пр. То есть в странах, изначально не имеющих возможность предложить россиянам ни привычный уровень доходов, ни столь же привычный уровень социального и бизнес-сопровождения и уж тем более какой бы то ни было уровень участия в политических процессах внутри стран эмиграции. Все понауехавшие по большей части россияне — задержавшиеся туристы, а не избиратели в ЕС.

Появление благ, которые не были доступны в СССР, и разбегание по отдельным странам, когда на самом деле разбежались генсеки республиканских политбюро, утащив территории, людей, экономику как незаработанный приз, не привело общества этих стран к галопирующему развитию социальных отношений. Как результат — получилась эдакая игра «царь горы» в борьбе за умы и капиталы в том числе уехавшего российского бизнеса: с одной стороны, это «закрытый» теперь условный Запад с его управленческой властью «лавочников» или людей свободного труда, а с другой — экс-СССР с его паттерналистичностью и принципом социального и экономического выживания, основанного на приспособлении к сложившейся в мире системе координат.

Будет ли куда возвращаться нынешним иммигрантам и т.н. политикам?

Ни у тех, ни у других нет основного — социальной базы. Ее и не было. Все так называемые политики проходили во власть списками, в результате недочетов выборной системы. Ближайшей управленческой моделью России, как я писал еще в моей первой книге 2017 года («Честная книга о том, как делать бизнес в России») станет, скорее всего, протодемократия в виде военной хунты, которая будет основываться на распределенных полномочиях действующего лидера или группы лидеров между тремя-четырьмя СФПГ силовыми финансово-промышленные группами. Ее усилия будут направлены в первую очередь на сдерживание ближайшего социального конфликта, когда герои СВО схлестнутся с мигрантами, миллион против 10 миллионов человек. Именно туда власти и придется, и будет выгодно направить энергию политических претензий на власть новой нарождающейся элиты. В этой социальной среде и в ближайших социально-политических перспективах эмигрировавшим — что предпринимателям, что так называемым политикам — места нет.

Редакция «Новой газеты» готовит к выпуску доклад целиком. Его можно предзаказать через телеграм-магазин наших партнеров.

* Внесен властями РФ в реестр «иноагентов»