Истории этих настойчивых поисков запечатлены в серии статей «Книжечка», выходивших в спецвыпусках «Новой газеты» — «Правда ГУЛАГа». В 2017 году «Метео-чертик. Труды и дни» был издан усилиями Фонда памяти, «Новой газеты», Музея истории ГУЛАГа, главного соратника «Новой» в ее азартных поисках.

А 14 ноября 2024 года музей ГУЛАГа был вынужден приостановить работу из-за заключения Центра экспертиз, исследований и испытаний в строительстве. Внезапно обнаруженная угроза пожарной безопасности из-за вентиляционной камеры метро на территории музея — предлог вызывающе нелепый, приостановка — бессрочная.

Камера существовала всегда, время ее испугаться подоспело сейчас — когда кровожадность стала демонстративной, бессмыслица постановлений — жирно подчеркнутой. Когда «Пермь-36», единственный музей в России, дававший объемное представление о том, что такое была повседневная жизнь, повседневные страдания в лагерях, переделали и прибрали к рукам ретушеры истории.

Теперь немыслимы времена, в которые взбудораженное перестройкой общество горячо обсуждало подходы Шаламова и Солженицына к лагерной теме: шаламовскую убежденность в бессмысленности лагерного опыта, невозможности искупить переживания заключенных и солженицынскую уверенность в том, что самый подлинно человеческий опыт — это опыт лагерный. Но их миссия была общей:

Это стало главной задачей и для Музея истории ГУЛАГа с момента его открытия в 2001 году: дать представление о том, какое множество народу не выжило на этой стройке коммунистического рая. Сохранить личный опыт заключенных и память о них стало не просто работой, а делом жизни сотрудников музея. Личные травмы, личные страдания складывались музейщиками в картину невероятных испытаний, ужас перед которыми заставлял посетителей задуматься о нашей истории, гибельной и для страны, и для человека.

Собранные в книжечке анкета арестованного, протоколы допросов, выписки из протокола Особого совещания при НКВД, письмо к Ворошилову, постановление Военного трибунала Киевского ВО о пересмотре дела — страшные знаки того времени мерцают в теперешних постановлениях о придуманных властями фейках, внесудебных расправах, чреватых тюремными сроками, доносах из подобострастия, корысти и злобы облученных пропагандой старателей.

Ольга Михайловна Раницкая, обвиненная в шпионаже в пользу Польши из-за случайного знакомства с секретарем польского консульства Милашевским, выжила. Кроме стойкости духа, в Карлаге ее спасла работа на метеостанции, где и родился персонаж ее дневника — мастерски нарисованный чертик. Но освобожденные из лагерей «враги народа» не имели права вернуться в родные места и оставались на поселении под вечной угрозой снова попасть в лагерь.

И эта «вечная угроза» сломанной жизни, опять нависшая над «нормальными» людьми, делает книжечку, в которой звучит тихий женский голос, настойчивым предупреждением об опасности сдачи. Наша необходимость — обратить на нее внимание, чтобы снова не попасть в тот капкан, из которого мы попытались вырваться тридцать лет назад. Не в последнюю очередь благодаря книгам о ГУЛАГе: «Крутой маршрут» Евгении Гинзбург, «Мои воспоминания» Екатерины Олицкой, «Путь» Ольги Адамовой-Слиозберг, «Серый — цвет надежды» Ирины Ратушинской, «Сколько стоит человек» Ефросинии Керсновской.

В чудесных воспоминаниях Эдуарда Недирбаевича Айтакова, вместе с братом пришедшем в редакцию «Новой» после публикации «Книжечки», есть эпизод о жизни на поселении вместе с их мамой, дружившей с Раницкой. «Мы с братом ловили тушканчиков, сусликов, хомяков. Никогда не забуду: попадутся в капкан, и так «пшшшшш», бросаются — испугать нас хотят». Вот и нас страшат изо всех сил и загонов, но, согласитесь, как-то стыдно пугаться мелких хищников. Посмотрите на неунывающего чертика!»