Возможно, в мрачные времена вопрос, почему у нас так мало смешных комедий, не из своевременных, однако ответ на него выводит на разговор вполне актуальный: внутренний конфликт и внешние обстоятельства. Разумеется, знаменитые комедиографы, чьи пьесы составили сборник «Еще четыре комедии», о наших проблемах понятия не имели, но их переводчик, известный сатирик Михаил Мишин, не зря издал его сегодня — он лучше других знает, что смех — сильное лекарство для больного общества.

Делайте ваши спектакли, господа!

«Еще четыре комедии» в переводе Михаила Мишина — проверенное средство добиться успеха.

Как говорит сам Михаил Мишин, чтение пьес — занятие чрезвычайное. В прозе «метания души, сверкания ума, трепыхания природы — все снабжается описанием к полному удобству читающего». А в пьесах такого удобства не жди — одни реплики да ремарки. Как здесь уловить характеры, различить голоса, представить наряды, понять, о чем вздыхает героиня? Хорошо, что у Мишина есть свой драматургический опыт — писал тексты для спектаклей Аркадия Райкина, много выступал перед огромными залами, да и его собственные пьесы идут во многих театрах России.

Еще Александр Ширвиндт заметил, что Мишин «занимается драматургией — и с особым успехом юмористической, — потому что сам всей своей профессиональной трофикой — афористично мыслящий юморист с безошибочным чувством смешного». Не зря же он переводит много англоязычных комедий. Там есть из чего выбрать, и он выбирает те, что составили славу английского театра: «Эти свободные бабочки» Леонарда Герша, «Интимная комедия» Ноэла Каурда, «Дама и кларнет» Майкла Кристофера, «№ 13» Рэя Куни.

Эти пьесы вошли в первый том с незамысловатым названием «Четыре комедии», который вышел в ковидном 2020 году и сильно скрасил существование многим, судя по тому, что от тиража на складе ничего не осталось. Поэтому идея дополнить «собрание сочинений» вторым томом, была, как говорится, топором под лавкой. Название не уступает первому по изобретательности — «Еще четыре комедии» (М., Navona, 2024), но пьесы Ноэла Кауарда «Невероятный сеанс», Кристофера Дюранга «Ваня и Соня и Маша и Гвоздь», Мэри Орр «Место среди звезд», Рэя Куни «Слишком женатый таксист» в дополнительных усилиях и не нуждаются.

Актеры говорят, что он точно чувствует слово, и им легко произносить текст так, как перевел (написал) Мишин. Особенно впечатляют диалоги — смешные без всякой натуги. Можно, конечно, сказать, что жанр комедии сам по себе располагает зрителя, но это утверждение спорное. С одной стороны, народ, конечно, смеяться любит больше, чем плакать, но с другой — проповедь, лекцию, диспут в силу своей пресловутой духовности уважает неистовее. Поэтому комедия характеров — это еще нам по силам. Там неуклонный рост героя над собой, нескладным недотепой, преодоление внутреннего конфликта, борьба с неприятностями. А про конфликты и неприятности мы понимаем лучше, чем про веселье и радость.

Недаром, когда выдающийся знаток театра Анатолий Смелянский предложил пьесу «№ 13» Олегу Ефремову, тот прочитал, улыбнулся и произнес ожидаемое: ну да, смешно, но не для МХАТа же. И только Олег Табаков, чуявший зрительский успех за версту, поручил поставить этот текст Владимиру Машкову, спектакль которого добавил театру зрительской популярности. Тот же Смелянский назвал «№ 13» в переводе Мишина комической «Чайкой» постсоветской реальности МХТ. Значит, дело не только в угрюмом складе русского характера, а в неумении режиссеров и актеров донести смешное до масс. Почему же так часто не получается? Спрашиваю у Михаила Анатольевича.

Признаюсь честно, это действительно понять нелегко. Если, конечно, не знать концепции, сформулированной Стивом Капланом в книге «Скрытые инструменты комедии»: чтобы создать работающую комедию, надо сначала по-крупному соврать. И комедия положений врет без остановки. Взять, например, пьесу «Слишком женатый таксист», которая с 2003 года с успехом идет в Театре сатиры, а на родине включена в список 100 лучших пьес Британии всех времен.

Главный герой, таксист, женат сразу на двух женщинах, живущих близко друг от друга. С Мэри он венчался, а с Барбарой заключил гражданский брак. Джон строго придерживается графика посещения жен, разумеется, не подозревающих о существовании друг друга. Но однажды он спасает старушку, отбивая ее у хулиганов. В этом завязка немыслимого сюжета. В драке таксист получает удар сумочкой по голове, попадает в больницу и сбивается с графика посещения жен. Джон пытается исправить эту оплошность, но все больше увязает во лжи, нелепицах и недоразумениях. В дело вмешиваются соседи, полицейские, репортеры — плотность событийного ряда и обилие персонажей рулят действием. Как с этим справиться?

«Да как дважды два: коли есть талантливый режиссер, который понимает, как ставить комедию, — удача, нет — неудача. Потому и неудач (впрочем, как и во всех остальных жанрах) намного больше. Но если в драме, мелодраме, трагедии можно еще как-то и чем-то прикрыться, то в комедии — нечем. Все беды сразу лезут в глаза и уши», — уверен Мишин.

И очевидно, в драме (и в жизни) двоеженство было бы источником драмы, но в комедии положений настоящая боль и сопереживание невозможны, они вредят действию. Комедия увлекает тебя в мир вымышленный, где удивительные события настолько удивительны, что ты не примеряешь их на себя. Все эти измены, любовные неудачи, предательства, которые в драме ты бы переживал как свои, здесь тебя не касаются: ты получаешь удовольствие от того, как ловко сначала сплетены, а потом расплетены обстоятельства, из которых, казалось бы, нет выхода. Здесь внешние обстоятельства — двигатель истории. Чем они невероятнее, тем ярче ситуации, в которые попадает персонаж. Александр Ширвиндт хорошо это понимал, раз его «Таксист…» пережил десятилетия.

Три другие пьесы сборника относятся скорее к лирическим комедиям. «Комедия положений привлекает меня ничуть не больше, чем любая хорошая комедия. Если про эту конкретно книгу, то в ней лишь одна комедия положений — «Таксист». Ни «Ева», ни «Ваня…» уж никак не комедии положений. И «Невероятный сеанс», несмотря на фантастический элемент, — комедия характеров», — поясняет Мишин. Все эти жанровые определения не так важны зрителю.

Главное, что все пьесы искрят смешными ситуациями, иронией, неожиданными поворотами сюжета, а стойкой их опорой остается юмор.

Удача в том, что юмор — органическое свойство его таланта. Во втором томе он устроил перекличку с великими — от Цицерона до Хаксли, отвечая на их высказывания. Вот, например, цитирует Аристофана: «Комедия имеет намерение изображать людей худших, а трагедия — лучших, чем существующие», и тут же меланхолично интересуется: «Изображать людей худших, чем существующие? Это где же таких взять?» Как пишет Юрий Рост в «антракте» пьесы Мэри Орр «Место среди звезд (Ева)», «Мишин талантлив, оригинально воспринимает мир и обладает саркастическим умом».

Устройство второго тома повторяет первый, и сходство в оформлении подтверждает замысел двухтомника. Главный редактор издательства Navona Елена Эриксcен проявила исключительное терпение, пока переводчик вместе с оформителем Юрием Щербаковым добивались художественного совершенства. И книга получилась элегантной и стильной. В «антракте» между пьесами первого тома на сцену выходили Константин Райкин, Татьяна Догилева, Михаил Ширвиндт, Анатолий Смелянский, во втором историю своих отношений с переводчиком рассказывают Марина Неелова, Юрий Рост, Игорь Костолевский и дочь сатирика, Екатерина. Кстати, именно она точно сформулировала важнейшее качество Мишина — «ровно ответственный подход во всем, что он делает, будь то приключения дельфиненка (сказки про которого он сочинял для нее на прогулках. — О. Т.), «взрослые рассказы», работа с текстом Маркеса или адаптация сериала «Друзья». Как говорится, he really cares. И он действительно равно ответственный — в своей заботе о точном слове, о прозрачном смысле, о читательском удовольствии. Каждый, кто прочтет эту книгу, в этом легко убедится.