— Ночью, когда всё началось, мне позвонил сын и спрашивает: «Что у вас там творится»? Я спросонья говорю: «Не знаю, наверное, ***», — делится первыми впечатлениями от пережитого жительница Торопца Светлана Ивановна.

— Мы все смотрим новости. Но, знаете, как смотрим: «А, да ладно, нас не касается. Нас не касается», — небрежно отмахивается рукой как будто от чего-то мешающего торопчанка Галина Николаевна. — И вот на тебе, дожили — коснулось…

О том, что существует маленький город Торопец (население — 11 тысяч человек) на границе Тверской и Псковской областей, вся Россия узнала в ночь на 18 сентября. А торопчане тогда же поняли, что спецоперация может дотянуться даже до тех, кто живет за полтысячи километров от украинской границы.

Второй новостью для местных жителей стало то, что с любыми последствиями этого эха в первую очередь разбираться приходится самим. Начиная с вопроса «куда бежать» и заканчивая вопросом «как жить дальше».

«Новая» побывала в Торопце после атаки украинских БПЛА на арсенал для комплексного хранения ракет и боеприпасов.

Мы въезжаем в Торопец (по отвратительной дороге, для сравнения: в Белгородской области, после многочисленных атак БПЛА, дороги лучше) около 13 часов 19 сентября. Вслед за горожанами, которые осторожно начали возвращаться домой час-два назад. Постепенно. Не все. Некоторые все еще только за необходимыми вещами или посмотреть: что с их жильем? Разрушений много (пробиты крыши и стены, разбиты веранды и балконы, повсюду горы битого стекла). Их еще не начинали считать.

Никто не в курсе: конец это или передышка? Даже утром четверга на окраине города, рядом с военными складами, еще что-то громыхало. Людям неспокойно. Большинство не знают: останутся ли здесь вечером или опять, уже в третий раз подряд, поедут на ночлег в удаленные деревни или в Псковскую область.

Жизнь в Торопце остановилась около двух-трех часов ночи 18 сентября. Первыми взрывы и удары услышали люди, живущие в районах, ближайших к воинской части. Остальные — чуть позже. К трем часам ночи в маленьком городе разом перестало работать всё: магазины, аптеки, салоны мобильной связи, автозаправки. Последнее довело до паники и отчаяния многих: те, кто не успел заправиться накануне, всеми возможными путями пытались добыть хотя бы несколько литров горючего. Слезно просили в местных чатах: «Кто может продать хоть пять литров бензина? За любые деньги! Пожалуйста! Не выехать из города…»

Уже к четырем часам утра, по рассказам горожан, на выезде из Торопца скопились пробки. Наверное, впервые за всю его тысячелетнюю историю.

По официальной информации, въезд в Торопец разрешили около 13 часов 18 сентября. На самом деле, по словам местных жителей, пускать в город стали только в среду вечером. Но вернуться на тот момент решились самые смелые. И те лишь проверить: целы ли дома? И обратно — к друзьям, знакомым, в пункты временного размещения, главное — подальше от угрозы, рядом с которой люди жили десятилетия, а осознали в минуты.

— Я 45 лет живу в Торопце, — рассказывает 70-летняя Татьяна Михайловна, медик на пенсии. — Город маленький. Кто-то служит в воинской части. Кто-то работает там в охране. Я вам честно скажу: все торопчане знают, как там всегда снаряды хранились. В открытом виде иногда снаряды лежали. На улице. На людской роток не накинешь платок. Все это знали. Все этого ждали. Тем более сейчас, в такое время. Это, по-русски сказать, просрали. Это была пороховая бочка.

— Офицеры говорят, там всё стерто с лица земли, — добавляет пенсионерка, 75-летняя Галина Николаевна. — Нет живого места. Как там люди выжили, непонятно. Кто-то снимал все это на камеру. Но эти видео сейчас показывать нельзя…

В Торопце немало долгожителей. Они помнят, что подобное событие в здешней воинской части не первое. Около 70 лет назад тоже натерпелись страху.

— В 50-х годах там уже рвались снаряды, — вспоминает Галина Николаевна. — Наши бабушки подумали: опять война началась. Тогда тоже в воинской части случилось какое-то ЧП. Там так рвалось. Не один день. Я с родителями жила на другом конце города. Еще маленькая была. Даже в школу не ходила. Но как страшно было, до сих пор помню…

— Я старая, мне 92 года, — говорит ветеран войны и труда Надежда Дмитриевна Бурлакова, — я хорошо помню, как в 1953 году случилось то же самое на складах с боеприпасами, но тогда полегче обошлось. А в этот раз очень тяжело. Такие взрывы… Такой пожарище… Страшно…

***

Торопец 19 сентября напоминает город, переживший землетрясение и вышедший на всеобщий субботник. Почти все здешние улицы усыпаны разбитыми стеклами и обломками строительных конструкций. Ждать некого, люди сами их убирают — хозяева пострадавших квартир и домов, сотрудники парикмахерских, фотосалонов, аптек, магазинов.

В гимназии имени святителя Тихона на улице Карла Маркса битыми стеклами и кусочками стен усеяны оба этажа. На втором — женщины с ведрами и тряпками, засучив рукава, приводят в порядок классы. В уборщиц и ремонтников переквалифицировались все педагоги. Учительница биологии на тележке вывозит стекло и мусор с первого этажа. Ругается:

— Вот где наша власть? Всё делают сами люди. Только на них и держится. На выручке, взаимопомощи, милосердии. От власти помощи никакой…

Особенно удручены мужчины гимназии — преподаватели физкультуры и труда. Спортзал и мастерские находятся в отдельных зданиях, и в них не уцелело ни одного окна, пострадали интерьеры, инструменты, спортинвентарь.

— Это серьезные убытки, — качает головой учитель физкультуры. — И мы пока не знаем: компенсируют нам что-нибудь или нет? Гимназия ведь только с этого учебного года стала бюджетным учреждением, а раньше была частной.

На втором этаже высокая симпатичная женщина крепко отжимает тряпку — директор гимназии Валентина Замыслова. Сначала она принимает нас за волонтеров и встречает приветливо. Как только узнает, что пришли журналисты, реакция и тон резко меняются:

***

За последние дни Торопец, маленький город на окраине Тверской области, пережил два жутких страха. Первый — в ночь на 18 сентября, когда взрывались и горели склады боеприпасов в полутора километрах от Торопца. Хлопки и удары в городе слышатся даже спустя двое суток. Над складами поднимается дым. Второй ужас в местных жителях пробудили власти и поддерживают до сих пор: торопчанам пригрозили уголовной ответственностью за разглашение информации о ЧП. Люди в глубинке толком не поняли: что именно говорить и показывать нельзя? Многие на всякий пожарный стараются не жаловаться даже на ЧП в своем огороде. Однако не все.

Молчание власти, отсутствие оперативного информирования населения даже о том, что случилось и как себя вести в чрезвычайной ситуации, в разных регионах в последнее время стало злым правилом. Люди никак не могут его понять — и прежде всего винят чиновников всех ведомств в информационном вакууме.

— Мне сегодня племянник звонил из Владимирской области. У них там тоже рядом воинские части, — проводит параллель Галина Николаевна. — Но там сделали по-умному: еще несколько месяцев назад предупредили всех: «будьте готовы», «приготовьте документы, вещи», а в случае чего — немедленно удаляйтесь отсюда. А нас никто ни о чем не предупреждал. Даже когда все рвалось и грохотало, нам ничего не сообщали. У нас даже нигде в городе нет громкоговорителей. Нет систем оповещения, которые везде есть. Чтобы хотя бы включили сирену. Чтобы люди знали: что-то случилось. Нет. Ничего. Мы были предоставлены сами себе…

Так же, по словам торопчан, обстояло дело с эвакуацией.

— Эвакуация началась утром, уже светло было, — рассказывает Анна, мать двоих детей. — Но информация о ней распространялась по сарафанному радио. Один услышал — другому передал.

— Еще в какой-то группе во «ВКонтакте» сообщили, что автобусы стоят на Базарной площади, — добавляет подруга Анны Юлия. — Кто мог, пришел туда. Кто не мог, не пришел. Везли в Старую Торопу (30 км от Торопца) и в Западную Двину (60 км от Торопца). Где были места, туда и везли.

Выехать при этом могли не все. Многие остались из-за того, что не могли бросить лежачих или малоподвижных родственников.

Въезд в эти деревни со всех сторон перекрыт до сих пор. Полиция и ДПС разворачивают все машины, кроме пожарных, проносящихся с сиреной в сторону складов примерно каждые полчаса. Местному МЧС сил не хватает, на помощь мчится техника и спасатели из Великих Лук.

Торопчанин Анатолий Васильевич с утра 18 сентября на велосипеде пытается попасть на могилу жены. Местное кладбище расположено на окраине Торопца, но как раз в том месте, где трасса сворачивает на Цикарево.

— А дальше дорога на Цикарево проходит через лес, — объясняет Анатолий Васильевич. — После взрывов ночью лес загорелся. Дорога стала недоступна. Люди из Цикарево и Кудино могли спасаться только по воде, через озеро Кудинское. Лодок не хватало. Благо в этих трех деревнях постоянных жителей мало — десяток-два, туда в основном по выходным наведываются дачники.

— Мы с мамой живем в небольшом домике, возле кладбища, близко к складам, — рассказывает бывший медик Татьяна Михайловна. — Напротив нас мой сын живет. Он прибежал к нам около половины третьего: «Воинская часть ухает! Надо быстрее убираться отсюда, это серьезно». Я выбежала в ночной рубахе. Моя мама, ей 95 лет, ходит с двумя палками. Ей сын помогал. Мы быстро собрались и втроем уехали к знакомым за 25 км. Там ночевали. А мой муж был на даче в деревне Цикарево, рядом с воинской частью. Он выехать не мог, и про него я до сих пор ничего не знаю. Связи нет. Сын поехал в Цикарево в среду утром, хотел посмотреть, что с отцом, что с домами, но везде был заслон. Вторую попытку он сделал в четверг. В город уже пускали. Но в деревни, ближние к воинской части, так и не пускали. Сын испытал три дороги туда, которые он знает. Но все равно нигде его не пустили. И, может быть, правильно сделали…

***

В четверг Торопец оживал, но очень нервно. С одной стороны, в городе боялись: не будет ли повторения взрывов? Эту тему обсуждали на каждом углу. С другой стороны, чиновники всех уровней вплоть до губернатора Тверской области жителей успокаивали: «все под контролем, можно спокойно возвращаться».

Но первое, с чем сталкивались возвращающиеся люди, — в городе по-прежнему ничего не работает. Нельзя купить ни хлеба, ни воды, ни сигарет, ни памперсов малышам. Только к полудню четверга сориентировались и подоспели с гуманитаркой волонтеры. В центре города — на Базарной площади — начали раздавать продуктовые наборы: батоны, сахар, тушенку, консервы, макароны, масло, туалетную бумагу. За ними сразу же выстроились многометровые очереди.

Спустя несколько часов здесь же, на Базарной площади, рискнули открыть единственный магазин. «Пятерочка» заработала в здании, где не уцелело ни одного окна и разворотило все стены. Торговля до сих пор идет под контролем полиции. Ночью она остается здесь же — охраняет товар от мародеров. Полиция также стережет крупнейший торопцовский универмаг, хотя он и не работает. Однако на все магазины, аптеки и прочие учреждения полицейских не хватает. Там, где охраны нет, сотрудники заколачивают фанерой выбитые двери и окна.

На другом конце Базарной площади городская администрация в четверг устроила импровизированный оперативный штаб: под навесами поставили пластиковые столы и стулья и стали собирать заявления о повреждениях квартир и домов (они похожие: побиты окна, двери, веранды, балконы, крыши). Очередь сюда выросла не меньше. Подсчитать хотя бы примерный масштаб катастрофы статисты от власти к вечеру 19 сентября не готовы. Но настраивают всех людей на то, что ждать придется долго.

Сотрудница городской администрации, приняв заявление о повреждениях у Надежды Дмитриевны Бурлаковой, спрашивает 92-летнюю женщину:

— До холодов дотянете?

И, не дождавшись ответа, успокаивает:

— Сейчас еще не зима. Пока заделайте чем-нибудь окна. Хоть на какое-то время. Быстро же к вам не приедут, не вставят готовые окна. Это же долго будет. Может быть, месяц, может, больше. Вы же видите, какой масштаб бедствия в городе! Посмотрите, сколько народу!..

Плохо видящая Надежда Дмитриевна растерянно оглядывается по сторонам и молчит.

Галина Николаевна, получив такой же наказ «заделать и подождать» (хотя в ее доме не только выбиты окна, но и разрушена крыша), разводит руками:

— А что еще остается делать? Сейчас еще не зима, конечно. Но если чиновники протянут два месяца, где жить тогда? У меня же с крышей совсем беда. Если ее не закроют…

Кажется, женщина задумывается, что делать в этом случае. Но после минутной паузы она вдруг говорит: