Полет в горы Кавказа

Спиваков говорит: «Ты давно не был в Тбилиси. А с «Виртуозами Москвы» мы не были там очень давно. Поехали с нами! Даем один концерт. Когда-то принимали хорошо. Теперь не знаю. И еще: Католикосу-Патриарху Грузии скоро восемьдесят пять. Ты знаешь, что Илия II пишет музыку? Мы придем к нему с оркестром и поиграем в подарок». Знаю. Он и стихи пишет, и иконы. Конечно, пойдем.

Концерт был на Плеханова, в зале имени Володиного товарища Джансуга Кахидзе. Я его знал, и вы его помните по фильму Отара Иоселиани «Жил певчий дрозд». Там он играет дирижера, то есть самого себя.

Чудесные лица женщин и мужчин, пришедших слушать музыку. Зал полон, а на улице все еще стоит толпа молодых в основном людей, которым не досталось билетов.

— Вахо, — сказал Спиваков директору зала Вахтангу Кахидзе, дирижеру и сыну дирижера. — Давай поставим стулья на сцене за оркестром и пустим всех.

— Не будут вам мешать?

— Нет.

И пустили всех. Я сидел в этих рядах и снимал Владимира Спивакова с редкой точки, когда во время музыкальной работы было видно его лицо. Это был отдельный спектакль. Отчет о нем я вам частично представляю (см. фото).

После триумфального концерта и визита к Илии II, который был истинно растроган, услышав в исполнении музыканта с мировым именем и его оркестра написанную им Ave Maria, мы отправились в Ереван, где история со стульями для безбилетной молодежи повторилась.

По дороге из Тбилиси в Ереван у нас было достаточно времени, и можно было поговорить вовсе не о музыке, а о тех тихих делах, которые доставляют Владимиру Спивакову счастливое ощущение участия в коррекции чужих судеб, порой с музыкой не связанных вовсе.

Тема эта, несмотря на наши дружеские отношения, всякий раз повисала в воздухе, едва я в нее углублялся. Володя отмахивался и говорил, что многого не помнит, потому что не считает для себя обязательным запоминать. Тем не менее. Что-то он упомянул в разговоре. Кое-что я знал, а некоторые истории рассказали люди, которые работают и живут с ним рядом. Описание, пусть неполное и конспективное, этих его дел — скрытых от публики — мне кажется важным.

Такое теперь время, что компромат нарыть много легче, чем узнать про добрые человеческие поступки. Особенно если человек совершает их не во имя создания образа, а потому, что ему нравится быть нравственно чистым пред собой. Ну да, для себя. Хочешь быть хорошим — будь им.

Вот несколько сюжетов о тайной жизни Владимира Спивакова.

Носильщик и маэстро

Однажды Владимир Теодорович летел из Америки с попутчиком, Вячеславом Фетисовым. Прославленный хоккеист, предложивший помочь музыканту поднести сумку, справился с весом, но был озадачен:

— У тебя там что, гантели?

— Нет, ноты.

Эту сумку в шереметьевском аэропорту взялся нести носильщик. Он поднял ее и с трудом потащил к самолету.

— Вы плохо себя чувствуете? — спросил Спиваков.

— Сустав надо менять. Но очередь на три года, если по квоте. А на платную денег нет. Живу с женой в коммуналке, родителей нет.

— Давайте я сам понесу.

— Нет, это моя работа.

У самолета музыкант сказал носильщику:

— Соберите документы и ждите моего звонка.

Вернувшись в Москву, позвонил:

— Идите в Боткинскую. Я все решил.

И правда решил.

Через два года пришлось решать со второй ногой. На этот раз операцию сделали в 31-й больнице.

Рояль Кисина

Евгению Кисину было пятнадцать с половиной лет, и его родители обратились с просьбой к тогдашнему директору «Виртуозов» Роберту Бушкову помочь заменить Жене прокатное пианино на более новое, потому что на старом он выбил половину клавиш.

Спиваков подумал, что скоро Кисину шестнадцать и грех не подарить ко дню рождения этому гениально одаренному юноше достойный инструмент.

Он узнал, что один человек, уезжающий навсегда за границу, продает маленький кабинетный «Стейнвей». Правда, довольно дорого.

Спиваков продал картину Коровина из своей коллекции за 60 тысяч рублей. Тогда это были большие деньги. Положил их в конверт, конверт — в карман брюк. И пошел покупать.

— Сколько стоит ваш рояль?

— Сорок тысяч.

Поскольку торговаться он не умеет, отсчитал из конверта деньги и отдал. И тут увидел на стене старинную икону.

— Вы не хотите расстаться с этой доской?

— Если отдадите мне «сдачу», что осталась от рояля, забирайте.

Женя пришел домой, посмотрел на инструмент, закрыл крышку и с мамой и с учительницей поехал в Дом творчества композиторов, куда по просьбе Спивакова его определил Тихон Хренников, чтобы Кисин мог там спокойно заниматься.

Всю дорогу он молчал, но когда доехали до Рузы, попросил остановить машину, выскочил на снег и стал прыгать и кричать: «У меня есть рояль!»

— А икона? — спрашивает механик. — Осталась у Спивакова?

Нераспакованная, она действительно лежала в доме Владимира Теодоровича двадцать девять с половиной лет.

Как старинная икона нашла свое место

Во французский Кольмар на первый (из почти 30 теперь) спиваковский фестиваль приехал из Страсбурга игумен Филипп, настоятель строящегося храма Всех Святых, и попросил Спивакова войти в попечительский совет. Володя отказался. Быть свадебным генералом ему не хотелось. Но потом с этой же просьбой прислал письмо патриарх… Строительство тормозилось из-за нехватки денег. Богатые компании по просьбе Спивакова помогли избавиться от долга, а он стал думать, чем может помочь сам.

И тут перед выступлением на благотворительном концерте он вспоминает про купленную им старинную икону и решает ее подарить страсбургскому храму.

Жест был красивый (Володя совсем не чужд по-настоящему красивому жесту). Спиваков выносит икону Смоленской Божией Матери (Одигитрии) XVIII века на сцену, и оказывается, что Божья Матерь — покровительница Страсбурга, а игумен Филипп был рукоположен в сан в Смоленске. Все сошлось.

Бывали у него и другие чудесные совпадения. Увидел он по телевизору директора Музея-усадьбы С.В. Рахманинова «Ивановки». И так впечатлил его Александр Иванович Ермаков своим азартом и преданностью делу, что, встретившись, Спиваков подарил ему в музей икону архангела Михаила XVII века.

— Архистратиг, — сказал пораженный Ермаков. — А вы знаете, что архангел Михаил был покровителем семьи Рахманиновых?

Не знал Владимир Теодорович. Просто подарил. А Александр Иванович показал найденную им транскрипцию гениального скрипача Яши Хейфеца романса Рахманинова для скрипки и фортепиано. И мы с вами перенесем это известие более или менее спокойно, а Спиваков чуть со стула не упал.

История Саши Романовского

Одиннадцатилетний харьковчанин Саша Романовский уже в этом возрасте был необыкновенно талантливым пианистом. Мальчик мучился с коленями. Он ходил с трудом и не мог нажимать на педали. Спиваков отправил его в ЦИТО к своему другу Михаилу Ивановичу Гришину. Профессор убрал опухоль, и Саша приехал в Кольмар на спиваковский фестиваль еще на костылях, но Шопена играл изумительно. Люди плакали.

В это время Союз распался, и Володя посоветовал мальчику дальше учиться в Италии, в городе Имола, где хорошая школа.

Мама Саши устроилась в баре мыть посуду, а Спиваков помогал им деньгами, о чем напрочь забыл. Саша ему напомнил, когда записывал со Спиваковым концерты Рахманинова. К этому времени Романовский выиграл первую премию на конкурсе в Бальзано и играл с гениальным дирижером Карло-Марией Джулини, считавшим его самым талантливым молодым пианистом Италии.

«Прощальная симфония» в Сан-Лоренцо

Спиваков много помогал больным. Часто давал и теперь дает концерты, гонорары за которые идут то в детские хосписы, то в онкологическую больницу имени Раисы Горбачевой, то пострадавшим от стихийных катастроф.

Спиваков создал оркестр, который его понимает и разделяет его готовность помочь людям. Все музыканты во имя доброго дела время от времени играют, отказавшись от гонораров.

Они играли в помощь турецким сиротам, неимущим детям Испании, больным Японии… Всякий раз, когда Спиваков бывает в Америке, он помогает детям, которым нужна операция по поводу заячьей губы или волчьей пасти… Он покупал за свои деньги за границей медикаменты и шприцы.

9 декабря 1988 года Спиваков шел по мосту через реку Арно во Флоренции и увидел двух монашенок из католического благотворительного общества Caritas при Ватикане с плакатом: «Собираем средства жертвам землетрясения в Армении». Володя пригласил монашенок на вечерний концерт, а сам отправился на обед к Дометилле и Стефанио, представителям старинного флорентийского рода Балдески. Он сказал, что весь гонорар за концерт пойдет пострадавшим в Спитаке и Ленинакане, и попросил Стефанио обратиться к пришедшим на концерт в церковь Сан-Лоренцо двум тысячам слушателей с просьбой об участии.

Оркестр играл при свечах «Прощальную симфонию» Гайдна. В этот вечер они собрали 60 тысяч долларов (в переводе с итальянских лир).

После концерта монашенки сказали маэстро:

— В нашей копилке тысячная часть от вашего сбора.

— Нет, сказал Спиваков. — Эти деньги мы собрали вместе.

Приехав в Кольмар на свой фестиваль, он купил 30 детских инвалидных колясок и отправил их в Армению.

Предыстория свадьбы

Позвонила молодая скрипачка из Казахстана по имени Асель. Почти как гриновская героиня, запомнил Спиваков. «Владимир Теодорович, у меня рак крови. Предстоит пересадка костного мозга. Стоит недоступных мне денег. Может, вы чем-нибудь поможете?»

Со своим другом он связался с госпиталем имени Раисы Горбачевой, с которой дружил. И помог скрипачке добраться до Питера.

Когда-то Володя за границей угодил в больницу, и его на время положили в большую палату, разделенную лишь занавесками, вместе с тяжелыми онкологическими больными. Их стоны и напряженная тишина ожидания были для него тяжелым испытанием. Он не хотел, чтобы вовсе не знакомая ему, но «прирученная» им девушка жила в атмосфере готовности к боли. Они с другом сняли ей и ее папе квартиру, которую оплачивали больше года. Когда «Виртуозы» гастролировали в Петербурге, Асель пришла в концерт слушать музыку. Без бровей, без ресниц. С укутанной платком головой.

— Ты поправишься, — сказал ей Спиваков.

Она выкарабкалась. И выходит замуж.

Скрипочка Иоанна Бердюгина

В Екатеринбурге после концерта к Володе подошла женщина и протянула письмо. Речь шла не о деньгах. Она просила узнать фамилию врача, которому она могла бы доверить сына для операции на сердце.

Спиваков оставил ей деньги на дорогу в Москву. Позвонил директору Центра сердечно-сосудистой хирургии им. Бакулева профессору Лео Бокерии и попросил помочь маленькому ребенку.

Операцию сделали успешно, и год спустя Спиваков снова оказался с концертами в Екатеринбурге. В холле стояла женщина с худеньким мальчиком.

— Я вам принес подарок, — сказал Иоанн Бердюгин и протянул молитвослов.

— Ты такие книжки читаешь?

— Мой папа священник, а я хочу быть как вы — скрипачом.

В Париже Спиваков купил детскую скрипку, и мальчика стали учить музыке. Потом он перешел на альт, и Спиваков привез ему инструмент.

Он любит повторять слова о том, что мы несем ответственность за тех, кого приручили.

Бердюгин стал студентом Московской консерватории и стажером Национального филармонического оркестра России.

Однажды в Екатеринбурге, когда с этим оркестром играл Саша Романовский, за кулисы пришел Иоанн Бердюгин.

— Обнимитесь! — сказал Владимир Теодорович. — Вы крестные братья.

В это время музыканты разбирали 120 освященных куличей, которые в подарок испек отец Иоанна.

Заключение

Наверное, если бы разговорить Владимира Теодоровича, список негромких добрых дел был бы подробней, но эта часть его жизни им тщательно охраняется. Впрочем, и запас историй, которые я насобирал у разных людей, не исчерпан. Но у меня и задачи не было создавать реестр необязательных дел одного из крупнейших в мире современных музыкантов.

Я просто хотел сказать тебе, читатель: некоторые, у кого есть возможности, обходятся без сумки из крокодила.