Иркутская ГЭС подняла уровень озера на 1 метр и с тех пор усиливала негативное воздействие на экосистему озера, особенно в периоды маловодья и наводнений. Общее повышение уровня Байкала, дополнительное поступление в него органики из-за затопления и размыва берегов, а также высокая загрязненность притоков сказались на экосистемах в мелководной части озера и в дельтовых участках его притоков. Опасному воздействию подвергаются и прибрежные ландшафты, прежде всего заливы-соры (многие из них — питомники молоди омуля), дельта Селенги (водно-болотное угодье международного значения). Поэтому в 2001 году правительство РФ своим постановлением запретило гидроэнергетикам выходить за пределы метровой амплитуды колебаний. Это стало важнейшей частью мер по сохранению участка Всемирного наследия «Озеро Байкал».

Главная новация предложенного сейчас проекта — резкое расширение диапазона регулирования Байкала в «нормальные по водности годы» в 1,4 раза со 100 до 140 сантиметров. Именно это было важнейшим многолетним пожеланием гидроэнергетиков, которые всегда воспринимали природоохранный метровый диапазон как покушение на свои права и доходы. Другое важнейшее достижение авторов постановления — это перекладывание издержек растущих климатических рисков на экосистему Байкала, без какой-либо попытки адаптировать к этим рискам старую промышленную и городскую инфраструктуру в нижнем бьефе ГЭС.
Проталкивая постановление, правительство как хоругвью прикрывается «работой ученых Сибирского отделения РАН». И действительно, как это ни ужасно, большинство положений проекта взяты из отчета о трехлетней научно-исследовательской работе (НИР) 13 институтов. Каждому из них был выделен маленький участок, а «сборку» далее осуществляли энергетики и управленцы. Результат отражен в презентации, содержит 2 слайда про требования сохранения экосистем, биоразнообразия и «биологических ресурсов» и более 20 слайдов про экономические ущербы, формирование стока и эксплуатацию ГЭС. Это отражает приоритеты организаторов исследования.

Границы регулирования предложено изменить с диапазона 456,00–457,00 м до 455,80–457,20 м над уровнем моря в Тихоокеанской системе высот. Главное обоснование этого — расчет и сравнение экономических ущербов на побережье и в нижнем бьефе в пойме Ангары в районе Иркутской агломерации.

Если бы нормирование учитывало рекомендации по охране экосистем, то безусловным приоритетом было бы непревышение уровня 457,10 м — выше, согласно тому же отчету НИР, уровень должен считаться неблагоприятным, ибо создает максимальный риск эрозии берегов при высоком стоянии уровней, особенно в период осенне-зимних штормов. Массированный ущерб береговым экосистемам наблюдался в 2021 году, когда уровень достиг «всего» 457,23 м.

Предлагаемое снижение нижней границы «нормального уровня» до 455,80 м вызывает меньше возражений у экологов, в частности, потому что ранее до ГЭС уровень озера был ниже на целый метр. Тем не менее, согласно отчету НИР, к такому изменению будет чувствителен эндемичный бычок желтокрылка, и, как показал опыт 2015‒2017 годов, это еще и затрудняет людям доступ к воде.

В периоды экстремального маловодья (повторяемостью четыре раза в 100 лет и реже) проект постановления допускает снижение минимального значения уровня до 455,54 м ТО. Хотя, согласно оценкам той же НИР, неблагоприятным должен уже считаться уровень ниже 455,7 м. В то же время минимальный расход в нижнем бьефе (характерный для зимы) для всех условий водности принят в объеме 1300 м3/с «по условиям обеспечения нормальной работы водозаборов». В природных же условиях зимний сток Ангары у Иркутска мог снижаться гораздо ниже 1000 м3/с.

Искусственное увеличение стока делается под благовидным предлогом «обеспечения жителей водой». При этом с 2015 года хорошо известно, что сравнительно небольшие инвестиции в переоборудование промышленных и городских водозаборов способны снять это ограничение и повысить надежность водоснабжения при более низкой водности. Но самым проблемным водозабором (на Ангарской ТЭЦ-10) владеет та же компания, что и Иркутской ГЭС, и ей снижение объемов зимней выработки электроэнергии невыгодно. Таким образом,

Хуже всего обстоит дело с «экстремальным» многоводьем, ибо проект постановления гласит: «При паводках редкой повторяемости (два раза в 100 лет и реже) допускается превышение максимального значения уровня выше 457,2 м ТО — до 457,85 м ТО». Для прибрежных экосистем Байкала этот уровень катастрофически высокий, разрушительный для множества прибрежных экосистем, что и не скрывается авторами НИР. Уровень в 457,85 м назначен из расчета паводка, повторяющегося реже чем раз в 10 000 (десять тысяч) лет.

Для естественных водоемов в России защитные меры обычно рассчитываются под паводки повторяемостью не реже раза в 100 лет, чему на Байкале соответствует тот самый злополучный уровень 457,23, «съевший» в 2021 году леса и луга на низком бурятском берегу от дельты Селенги до Забайкальского национального парка. Именно по линии такого столетнего паводка проводятся границы зон затопления, где ограничено строительство незащищенных от воздействия воды построек — разумно, но с сильным запозданием эту меру ввело российское правительство после страшного наводнения 2013 года на Амуре. Но с Байкала, видимо, спрос в 100 раз строже и приказано выделить зоны 10 000-летнего паводка.

Почему?

Расчет на 1000 лет или 10 000 лет делается только для гидротехнических объектов высшего класса опасности (МСН 33-01-2012 Межгосударственные строительные нормы. Гидротехнические сооружения. Основные положения). И это прямое свидетельство того, что власти рассматривают Байкал прежде всего как водохранилище, а не ценный природный объект, средоточие биоразнообразия и пр.

При этом объективно отсутствуют надежные долгосрочные прогнозы притока в озеро на ближайший месяц и особенно на более отдаленную перспективу (3–12 месяцев и более). Таким образом, ни об «экстремальном маловодье», ни о «паводке редкой повторяемости» неизвестно заранее, а принципиальные решения по управлению режимами регулирования уровня озера необходимо принимать уже в середине-конце лета. Таким образом, предлагаемая редакция постановления позволяет гидроэнергетикам колебать Байкал в более чем двухметровом диапазоне с той силой и частотой, что им требуется для максимизации прибыли, так как принципиально в июне-июле невозможно определить, имеют они дело с «нормальной водностью» или с «экстремальной».

К сожалению, создание нового «постановления об уровне Байкала» вовсе не преследовало задачи сохранить его уникальную экосистему. В процессе проведения исследования выяснилось, что профильные институты РАН знают о влиянии водного режима озера на его биоразнообразие и динамику экосистем не сильно больше, чем их коллеги в конце ХХ века. Но вместо того, чтобы применить заложенный в законодательство «принцип презумпции экологической опасности», руководители проекта просто проигнорировали необходимость оценки воздействия массированной эрозии берегов на эндемиков Байкала и ключевые ландшафты побережья. Вместо этого их интересовала оценка ущербов в рублях или, в лучшем случае, в квадратных километрах. Ну и, разумеется, богатый Иркутск, где строительство ведется в естественно затапливаемых поймах, существенно превосходит по этим показателям нищие бурятские деревни на высоких берегах Байкала, оказавшиеся у воды только из-за искусственного подъема озера плотиной Иркутской ГЭС. И абстрагируясь от экологии в социально-экономическую плоскость, видим, что богатые станут богаче, а бедные беднее. Некоторые уникальные бурятские общины дельты Селенги могут просто исчезнуть, так новый уровенный режим полностью подорвет их традиционное хозяйство.

Еще в 2020 году Общественная палата РФ провела слушания по вопросу регулирования уровня озера, и в их рекомендациях ясно сказано о необходимости «выработки и реализации комплекса мер, направленных на климатическую адаптацию городской застройки (Иркутска), водохозяйственной и энергетической инфраструктур в целях создания условий снижения негативного воздействия на экосистему озера Байкал и защиты населения от стихийных бедствий».

Только разработав программу выноса из поймы или адаптации к затоплению жилых и промышленных объектов, можно ослабить стимул использовать Байкал как противопаводковое водохранилище. Но, как видим из проекта постановления, налицо попытка принять противоположное решение — возложить все риски на Байкал и население его берегов и тем способствовать дальнейшему освоению поймы Ангары в районе Иркутска. В той же НИР есть десяток страниц про необходимые в связи с новым водным режимом ограничения деятельности на берегах Байкала, но ничего не сказано про меры в пойменных районах Иркутска или Ангарска.

У того, что вместо Байкала теперь Иркутское водохранилище, есть несомненные благоприобретатели.

• Во-первых, главные бенефициары — это иркутские чиновники и коммерсанты. Бедные старинные поселения на берегу Байкала принесены в жертву спокойствию жильцов элитных коттеджей и владельцев торговых центров, доходам иркутских девелоперов от застройки самых дорогих участков в пойме Ангары. Они смогут больше не бояться частых подтоплений и каких-либо упреков, ибо Байкал отныне и вовеки будет для них надежной противопаводковой емкостью (пока не наступит последний самый страшный 10 000-летний потоп). Элита выиграет от взимания сверхналогов со сверхдоходов иркутских гидроэнергетиков и криптомайнеров, которые недаром оккупировали Иркутскую область.
• Во-вторых, это корпорация En+, основанная Олегом Дерипаской. Ей преподнесли дополнительные 40 сантиметров Байкала, которые будут умело преобразованы в киловатт-часы, а затем биткойны. Основной прирост потребления в последние годы на Ангарском каскаде именно от майнинговых ферм, легальных и нелегальных. En+ и сама времени даром не теряла, и с 2019 года вложилась в модернизацию, увеличив мощность Иркутской ГЭС почти на 20%. Это позволит выжимать еще больше энергии из Ангары, и дополнительная регулирующая емкость Байкала (Иркутского водохранилища) тому большое подспорье.
• В-третьих, водохозяйственные чиновники наконец смогут спать спокойно. Раньше с них частенько спрашивали за недолжное регулирование уровня Байкала и стока Ангары. Новый график регулирования практически освободит их от хлопот, так как 90% времени Иркутская ГЭС будет работать в рамках нового «нормального диапазона». Также им светят немалые гешефты при распределении новых ассигнований на берегоукрепление по всему периметру Байкала для охраны поселений от эрозии берегов. Занятие это сколь прибыльное для водохозяйственного ведомства, столь и вредное для береговых и озерных экосистем.

Мы, безусловно, рады за эти три категории граждан, но Байкал нам жальче. В пояснительной записке беззаботно сказано, что «принятие проекта постановления не противоречит положениям Договора о Евразийском экономическом союзе, а также положениям иных международных договоров Российской Федерации».

Это, мягко скажем, неверно. Проект грубо противоречит ключевым положениям Конвенции о Всемирном наследии и Рамсарской конвенции о водно-болотных угодьях. Комитет Всемирного наследия в течение более 10 лет требует, чтобы Российская Федерация подвергла новые правила регулирования уровня озера Байкал оценке воздействия на объект Всемирного наследия. Российская Федерация фактически отказалась это сделать.

Интересно, что приезжавшая в декабре 2023 года миссия ЮНЕСКО об окончательном приговоре Байкалу так, видимо, и не узнала (или не разобралась), ибо оптимистично пишет в своем отчете: «На основании проведенного исследования, с учетом экологических и социально-экономических требований, оптимальным диапазоном уровня воды в озере Байкал будет 456,00‒457,00 м (в исключительных случаях 455,80 м в маловодные годы и 457,20 м в многоводные годы) с учетом сезонных колебаний для обеспечения экологической целостности и оптимальных периодов заполнения для снижения береговой эрозии и других воздействий на экосистему озера».

Если постановление об уровне Байкала будет принято в нынешнем виде, то велика вероятность того, что в ближайшие годы озеро наконец внесут в «Список объектов Всемирного наследия под угрозой».

Евгений Симонов*, специально для «Новой»

* Внесен Минюстом РФ в реестр «иноагентов».