Выборы в местные органы власти в Турции показали, что механизмы демократии в этой стране продолжают работать. При всем административном ресурсе, популистской мобилизации и идеологическом давлении, которые были задействованы правящей партией, убедительную победу одержала оппозиция. Это оказалось в принципе возможным, несмотря на многолетний дрейф Турции в сторону автократии.

Наверное, результаты выборов этого уровня несильно и не сразу повлияют на политический курс турецкого государства, но, по крайней мере, уже вряд ли у президента Реджепа Тайипа Эрдогана получится переделать конституцию, обнулить свое правление и остаться в 2028 году на третий срок.

На выборах, которые прошли 31 марта, граждане республики выбирали мэров городов, глав муниципалитетов, депутатов муниципальных и провинциальных советов, других органов власти на местах. Впервые за последние 20 лет главная оппозиционная сила страны — Народно-республиканская партия (НРП) — обошла правящую Партию справедливости и развития (ПСР).

На политическом поле Турции соперничают (при возможных коалициях с другими, малыми) эти две партии: кемалистская НРП, которая придерживается левоцентристского курса, и консервативная ПСР, ориентированная на традиционные исламские ценности. Обе националистического толка.

НРП долгое время была единственной партией, и в основе ее идеологии лежали секуляризм, модернизация по западному типу, этатизм. Соблюдение этих принципов гарантировали военные. Напротив, ПСР сложилась с усилением класса национальной буржуазии, «новых турок», богатеньких «анатолийских тигров». Ее идеология — возврат к традиционным исламским ценностям в противовес либеральным европейским. ПСР во главе с Эрдоганом пришла к власти в 2002 году и с тех пор из нее не уходила. Сам ее лидер стал «первым лицом»: сначала в должности премьер-министра, а после изменения конституции в 2017 году — в роли президента.

На выборах 31 марта оппозиционная НРП, которая и до того контролировала вестернизированные города, не только сохранила контроль над ними, но и одержала победы в других, добилась внушительных успехов на местных выборах в целом.

Среди них столичная Анкара, самый большой мегаполис Европы Стамбул, Измир, индустриальная Бурса, курортная Анталья, Адана. Если посмотреть на карту результатов выборов, то в «кемалистский» красный цвет окрашен весь промышленно развитый северо-запад, красным кантом оторочен контур Анатолийского полуострова вдоль побережья Средиземного, Эгейского, Мраморного и в значительной степени Черного морей. Красное пятно — в центре полуострова — вокруг столицы.

Внутренняя часть страны окрашена желтым цветом правящей партии Эрдогана, у которой 35,5% голосов. За нее голосовала провинциальная Турция. На востоке, у иранской границы, где живут курды и другие меньшинства, добавляются цвета малых партий. Там еще менее развитые и редконаселенные районы.

Если сравнить с такими же картами результатов прошлогодних президентских и парламентских выборов, то масштаб электорального провала правящей партии очевиден. В целом, по данным агентства Anadolu, НРП победила в муниципалитетах 36 из 81 провинции Турции.

Для оппозиции, разделенной и деморализованной после поражения на прошлогодних президентских и парламентских выборах, было важно сохранить Стамбул, Анкару и Измир, чтобы вновь мобилизовать своих сторонников и заявить о себе как о важной политической силе. Похоже, оппозиционеры сами не ожидали такого блистательного реванша. У них добавился с десяток крупных городов на промышленно развитом северо-западе.

Голосование рассматривалось как барометр популярности 70-летнего Эрдогана, надеявшегося вернуть контроль над ключевыми городами, которые правящая партия потеряла пять лет назад. Особенно Стамбулом, мэром которого он сам был в начале нулевых и с которого начал взлет на вершину авторитарного лидера нации. В крупнейшем городе Европы проживают 18% населения Турции и находится треть ее экономики.

Но ныне действующий 53-летний мэр Экрем Имамоглу, кемалист с президентскими амбициями, повторно победив в мегаполисе, уже заявил о себе как об одном из главных действующих лиц президентских выборов 2028 года. На них Эрдоган, по конституции, уже не имеет права баллотироваться. Правда, эксперты предполагали, что в случае успеха его партии на нынешних муниципальных выборах он может попробовать внести в основной закон изменения, чтобы вновь переизбраться.

Выступая перед собравшимися около штаб-квартиры правящей партии в Анкаре, Эрдоган заявил, что будет «непредвзято оценивать» случившееся и займется «самокритикой».

Наблюдатели связывают крупнейшую за 20 лет неудачу Эрдогана и его партии с экономической ситуацией в стране. В прошлом месяце инфляция в Турции достигла 70% и, как ожидается, будет расти и дальше. Оппозиция также сыграла на недовольстве граждан авторитарной политикой президента. Наверное, внесло свою лепту и то обстоятельство, что избиратель помолодел. Из 61 миллиона зарегистрированных один миллион голосовал впервые.

В прошлом году на парламентских и президентских выборах Эрдоган и его партия привлекли большие деньги и административный ресурс, чтобы нанести поражение оппозиции, подтвердить прочность своих позиций, покачнувшихся в еще памятные дни неудавшегося путча 2016 года, «инспирированного внешними империалистическими силами».

Отсюда и взгляд свысока на российско-украинский конфликт, и демонстративные попытки посредничества в нем, и участие в «зерновой сделке», и пренебрежительный отказ от продолжения процесса переговоров о вступлении Турции в ЕС, и торг об условиях вступления Финляндии и Швеции в НАТО, к тому же под предлогом защиты Корана. Все это должно было понравиться ядерному электорату. Деньги и усилия тогда окупились.

На муниципальном и провинциальном уровнях это не сработало. Тех же избирателей в первую очередь волновали эффективность управления на местах, проблемы, которые не решаются на общегосударственном уровне, но можно решить на муниципальном и провинциальном. Не нужен Эрдоган, чтобы провести газ в дом одинокой старушки. Тем не менее победа оппозиции даже на таком низовом уровне изменила политический фон в стране.

Эрдоган и нынешний состав турецкого парламента останутся до выборов 2028 года. В то время как руководство большей и важнейшей части городов и местностей перейдет в руки оппозиции. Ни всеобщего коллапса, ни революции, ни гражданской войны из этого не следует. Управляемость страной не должна рухнуть, как не рухнула до этих муниципальных выборов. Центральная власть находила и найдет эффективные инструменты взаимодействия с оппозиционными мэрами и губернаторами. А тем временем, параллельно исполнению своих функций, обе стороны будут готовиться к будущим президентским и парламентским выборам.

Тут мы и подходим к нашему вопросу: как это получилось, что оппозиция победила при голосовании в стране без демократических традиций, где модернизацию, формальную демократию и связь с Западом обеспечивали военные, а гражданские элиты склонны к исламизму, где верховная власть принадлежит авторитарному лидеру нации?

• Во-первых, мэры и провинциальные губернаторы там пока еще не «государственные менеджеры», назначаемые сверху, а субъекты политики, избираемые и обладающие определенной степенью самостоятельности. В сфере своей компетенции они не действуют по прямому указанию Эрдогана.
• Во-вторых, и это следует из первого, существует разделение компетенций, заложенное еще при диктаторе Ататюрке, огнем и мечом перенаправившим Турцию с Востока на Запад (в определенном смысле, как Петр Первый). Каждый уровень власти отвечает за свой круг задач и не вторгается в чужие. За строительство местных дорог и мостов, за сбор мусора и программы преподавания в школах Эрдоган не отвечает, а внешняя и налоговая политика Турции может не измениться до следующих национальных выборов (может быть, и досрочных), как бы этого ни хотела оппозиция.

В Брюсселе, уже давно махнувшем рукой на «европейскую перспективу» для страны, которая формально еще значится в списке кандидатов в члены Евросоюза, на результаты этих выборов среагировали осторожно, но явно положительно. Глава дипломатии ЕС Жозеп Боррель незамедлительно написал в соцсетях, что надлежащее проведение выборов делает честь Турции и «демонстрирует приверженность граждан демократии на местах».

«Коренные права и демократия лежат в основе наших отношений, и мы с нетерпением ждем совместной работы над реформами, которые приближают (Турцию) к ЕС», — добавил он.

Переговоры между Европейским союзом и Турцией, кандидатом на членство с 1999 года, были заморожены с 2018 года. Позднее Эрдоган вообще выразил сомнение в целесообразности присоединения Турции к союзу европейских наций. Сейчас ЕС стремится к диалогу на высоком уровне с Анкарой и улучшению сотрудничества по вопросам, представляющим взаимный интерес, — таким как миграция, энергетика или торговля.