«Сказка» Александра Сокурова

Неконвенциональное кино, которое не описывается словами. Впрочем, и само изображение гуляет между предельной ясностью и чернильной зыбью. Неприкаянные призраки вождей — Гитлера, Сталина, Черчилля, Муссолини — бродят в молочном пространстве между небом и землей. Томятся в ожидании, когда смогут войти в гигантские Врата, которые приоткрываются на миг и снова закрываются.

Это монохромное серебристо-молочное пространство — то ли Чистилище, то ли загробный мир, то ли лимб.

Сокуров создал современное произведение искусства, унаследовавшее образы дантовского ада и платоновской пещеры со смутными тенями. Эстетическое новаторство молодой режиссуры семидесятилетнего автора шокирует, восхищает, бесит — в любом случае требует от зрителя труда: нарратив практически отсутствует, в гипнотическом по пластике неспешном действе зашифровано эссе о непрерывности истории как круговороте зла, в котором барахтается брошенный в темные воды обманутый инфантильный гуманизм.

Профессионального историка Сокурова не отпускает поиск причин и следствий мировых катаклизмов, мутаций человеческой природы. Диктатура власти — бредовое изобретение человечества. Ненасытная жажда пушкинской Старухи владычествовать над миром. «Мы можем расстрелять или повесить диктатора, — говорит режиссер, — но что нам делать с миллионами людей, которые привели его к власти? Я не чувствую себя ни судьей, ни обвинителем, ни защитником…»

Фильм не получил прокатное удостоверение.

«Пациент № 1» Резо Гигинеишвили

О власти, которую берут без спроса, ибо для иных правителей она бесценней всех ценностей. Власти как мощной, вожделенной, инфернальной силе, которая в итоге порабощает самого диктатора, делая его несвободным.

За пунктирным абрисом умирающего генсека, или пациента № 1 (Александр Филиппенко), проступает маркесовский образ увядающего патриарха. Немощный старик и — руководитель гигантской страны, председатель президиума Верховного совета Союза ССР, генеральный секретарь Коммунистической партии Советского Союза… Лицо из телевизора, с транспарантов, с трибуны Мавзолея.

Рабочее название фильма — «КУ». Аббревиатура «Константин Устинович» и отсылка к данелиевской трагикомедии об одной пришибленной планете с ее малиновоштанными приседаниями перед власть имущими.

Правитель устал, еле дышит. Но его «приговорили к жизни» ради скорых выборов. И кто у кого в заложниках — большой вопрос.

В этой камерной картине много маленьких сюжетов манипуляций и компроматов. Маленьких трагедий и большого гротеска. Как и у Маркеса, это история распада. Не только «Пациента № 1», но и мерзлой гигантской империи, удушенной старческими смертельно-опасными объятиями.

Приз Фонда Вернера Херцога.

«Один маленький ночной секрет» Наталии Мещаниновой

Черная с блестками и размазанной слезами тушью новогодняя сказка выполнена с соблюдением почти всех Аристотелевых единств: времени (24 часа), действия (главный сюжет — история подростка Миры, подвергаемой домашнему насилию). И даже место («на районе»). А если вспомнить обязательное в трагедии присутствие Танатоса, то здесь он есть. Метафорическая смерть юной героини в образе сжевывающего девочку дивана. Розового.

Про домашнее насилие и предательство взрослых. Про Новый год — вечного обманщика, который обещает исполнить самые заветные, спасительные желания — и обманывает. Праздник обрушится вместе с падающей елкой — девочка буквально зависнет между жизнью и смертью. И даже снег в этот момент замрет.

Для Наташи Мещаниновой это личная, кровоточащая история. О ней она написала в своей книге рассказов.

Фильму не дали прокатного удостоверения для показа в кинотеатрах.

«Снегирь» Бориса Хлебникова

На ржавом суденышке «Снегирь» — мужской мир. Здесь отстроенная с советских времен морским регламентом патриархальность. Свои незыблемые законы. В замкнутом коллективе все, как в армии: и дедовщина, и попытка двух салаг стать своими среди чужих. У одного — более пластичного — получается. Второй — смеющий «свои суждения иметь», белая ворона, по сути, не жилец.

Постепенно в клаустрофобическом, раскачанном морем, прогрызанном ржавчиной пространстве разогревается неразрешимый конфликт, который взорвется десятибалльным штормом. Страшным и беспощадным. Словно сама природа негодует: что ж вы за люди?

Конфликт отцов и детей обретет масштаб глубинного мировоззренческого разрыва. Отцы требуют, чтобы дети «допели их песни», «достроили их недостроенное», прожили их жизнь. Они воюют с будущим, превращая в жертвы собственных детей.

Гран-при Международного кинофестиваля Arctic Open.

Фильм получил прокатное удостоверение.

«За нас с вами» Андрея Смирнова

Историческая драма у изголовья подыхающей, но все еще крепкой тоталитарной системы. Коммуналка на Пироговке — ковчег чужих и близких друг другу людей, плывущих по волнам страдания, отчаяния и неоправданной веры, живущих дурными новостями, «сухой пургой ослепленных».

Оглушенные страхом, обесцененные личности, парализованные частички массы пытаются жить — каждый в своем коконе. Им — мильон терзаний, а они — все равно надеются… Радуются. Запретный джаз слушают. Праздник устраивают на Новый год с гусем с яблоками. Влюбляются… Мороженое в кафе. Чулки новые. «Учитель танцев» в кинотеатре. А газеты рапортуют о строительстве в рекордные сроки Волгодона. И Олимпиада опять же, и наши шахматисты лучше всех. Это какой же год. Точно 1953-й? Время крутится волчком внутри воронки «победившего сюрреализма» — никак не выскользнет.

Фильм получил прокатное удостоверение, но практически не шел в кинотеатрах.

«Фрау» Любови Мульменко

Нежное кино о несостоявшейся любви. Ледяная сказка. Принц — застрявший в советской эпохе Иван (Вадик Королев), ретро-человек с особенностями. Принцесса — Кристина-балерина (Лиза Янковская). Мается со своей не сложившейся личной жизнью. Танцует несчастную любовь «Жизель». Мечтает о стабильности.

И когда полярности встречаются, им кажется, что может у них получиться семья. И потом им так трудно признаться себе, что… не получилось. Но эта попытка стала способом обретения себя.

Призы Фестиваля актуального кино «Маяк» за лучший сценарий и лучшую женскую роль — Лизе Янковской.

«Чувства Анны» Анны Меликян

Магический реализм, антиутопии и философская фантастика. Наивность и тактильность. Абсурд и реализм. Сверхчувственное авторское признание в сокрушительной растерянности и боли, которую сегодня многие испытывают.

Но прежде всего черно-белая поэтическая притча — о спасительной силе любви, которой все труднее нас спасать. Под сомнамбулическую музыку Shortparis.

Как работница пермской шоколадной фабрики (Анна Михалкова) голоса инопланетян слышала. И представители внеземных цивилизаций объясняли ей очевидные истины: предупреждали, что человечество в полушаге от смертельной опасности. А то мы не знали! Что склонность к насилию приведет к самоуничтожению — и не когда-нибудь, а уже через 10 лет. Но что с этим делать?

Картина — с подшитым не без горькой иронии в ее подкладку христологическим мифом — вместе с автором и героями бесстрашно шагает в болевые зоны и проблемы, самые что ни на есть актуальные.

«Новый Берлин» Алексея Федорченко

Третий фильм псевдодокументальной трилогии Федорченко, раскручивающего миф из легенд, домыслов, простого предположения «а вдруг?». А вдруг легенда о бегстве фашистов в Антарктиду правда? И среди льдов, в «райских пещерах» земли Королевы Мод укрылся миллионный город приспешников Гитлера?

Текстура параллельной реальности шьется из сюра, театральности и маниакальной достоверности деталей. И вся эта фантасмагория — почти настоящая реальность — «совершенно случайно» обнаружена авторами на старых пленках, которые вроде бы валялись в музее «Дом енота». Кто-то ведь снял там среди льдов это почти документальное кино с титрами: «Кинокомпания «Новая Швабия». Значит, кому-то удалось сбежать из обреченного града Нового Берлина — подземного, чисто арийского темного царства?

«Год рождения» Михаила Местецкого

Нежное и безумное кино, по определению автора, фильм — «сорви-голова».

Про то, что рок бессмертен. Как первая любовь: хрупкая, перерезающая плоть жизни на «до» и «после». Как кино, раскачивающееся на тонкой проволоке между вымышленным и реальным.

У главного героя, романтика Филиппа (Эльдар Калимуллин), помимо доморощенной радиостанции есть изобретенный старшими товарищами по панк-року особый инструмент — уандер-элемент, который извлекает внутреннюю музыку из людей. Стоит только поднести этот удивительный инструмент (очевидный потомок трубы Бананана) к человеку, как сразу начинаем слышать его «мелодию». Колыбельную — рядом с малышом, восточную попсу — с «неместным» таксистом, советскую эстраду про сбежавшую электричку — рядом с бабулей. И рвущий горло глотку хит группы «Яичный свет» «Алё, Марина!» в исполнении ее фронтмена Сопли — головокружительного Юры Борисова.

Приз Фестиваля актуального кино «Маяк» за лучшую мужскую роль — Эльдару Калимуллину.

«Чума» Дмитрия Давыдова

Минималистская притча о мужском мире, пораженном странной болезнью — нелюбовью. Черно-белая, сдержанная, притемненная картина, свет вспыхивает лишь на каких-то головокружительных пейзажах. Две неполные сельские семьи без матерей живут в якутской деревне в домах напротив друг друга. Отцы с сыновьями-подростками. Наглый и решительный Влад нападает и оскорбляет и даже избивает робкого соседа Ивана, которого считает ничтожеством и слабаком. И сын униженного отца заводит неожиданную дружбу с его обидчиком.

Как сеется, взращивается, прикармливается унижением ненависть — производное желанию властвовать, управлять, манипулировать. Но чтобы одни набирались этой злой энергией и манией управлять/повелевать другими, а другие должны полностью потерять самоуважение, волю, самостояние. Как зло инфицирует, превращается в вирус и подавляет природный иммунитет добра.

Зло — сильнее, потому что не выбирает средств.

Фильм скоро выйдет на экраны.

«Поедем с тобой в Макао» Романа Михайлова

Меланхолический психотриллер о лудомане Сергее (Роман Михайлов), который затягивает своего сына, студента юрфака, в подпольный мир покера.

Кино не столько про игру, сколько про гэмблинг-зависимость. Подмену реальности, человеческих отношений — игрой упоительной, азартной… безнадежной. Но еще — про привязанность взрослеющего на глазах сына к инфантилу отцу. Про неукротимое стремление спасти-вытащить, просто быть рядом. Поэтому самые светлые кадры фильма — их прогулки вдвоем по вечернему, залитому золотым светом городу.

А отец все равно будет мечтать об игре. Хоть в катране, хоть в психушке, хоть в тюрьме… Но лучше в Макао — азиатском Лас-Вегасе на Жемчужной реке. У берегов разбитых надежд.

«Поедем с тобой в Макао» — еще одно иррациональное приключение Михайлова, продолжение его мистических снов о России. Или, как он говорит, «эзотерических трактатов». Из фильма в фильм математик и поэт, лишь недавно ставший режиссером, исследует матрицу нашей парадоксальной диковинной жизни, выхватывая лишь какую-то ее часть, словно и в кино продолжает развивать математическую теорию групповых колец, каждое из которых — свободный модуль, а соединенные вместе — они создают некую систему.

После некоторых мытарств фильму все же выдали прокатное удостоверение.