Эта осень для Бориса Гребенщикова — время не только слов, но и действий. В сентябре коллектив БГ+ (под таким названием сейчас выступает музыкант с коллегами из «Аквариума») неожиданно для фанатов выпустил новый мини-альбом «Богрукиног». А в октябре Гребенщиков стал инициатором и куратором записи благотворительного сборника Heal The Sky, средства от которого пойдут на помощь детям в Украине.

«Но я думаю не только о том, как помочь украинцам, но и россиянам, — говорит музыкант, — потому что они находятся в ужасном положении… Страна, в которой я родился и которую я люблю, сейчас находится в очень печальном, трагическом положении. Миллионы и миллионы людей боятся думать, боятся высказывать свое мнение. Мы все знаем, что молчание подобно раку. Оно съедает тебя изнутри и убивает. И это то, что происходит…»

О сегодняшних событиях, о времени, о воплощенных идеях и будущем Борис Гребенщиков поговорил с корреспондентом «Новой газеты» Алексеем Душутиным.

— К большому сожалению редакции, нам придется дать сноску, что Минюст России считает вас иноагентом. Как вы сами относитесь к данному статусу?

— Чтобы давать такой статус, они должны что-то представлять собой.

— Расскажите, пожалуйста, немного о людях в составе нынешнего «Аквариума». Откуда они? Кто за что отвечает?

— Наш теперешний состав не называется «Аквариум». «Аквариум» был группой для России, а теперь мы не можем играть там. Теперь мы называемся «БГ+». А люди все знакомые: Саша Титов — бас, Андрей Суротдинов — скрипка и уход за симфоническими оркестрами, Браян Финнеган играет на разнообразных флейтах, Константин Туманов — за клавишами, мой сын Глеб — percussion, а Лиам Брэдли бьет в барабаны.

— В названии мини-альбома, вышедшего в сентябре, — «Богрукиног» — есть прямое упоминание Бога. Что за этим кроется?

— Слово «Бог» не является собственностью церкви. В русском языке это слово имеет два значения. Существует Бог-Вседержитель, всемогущий Творец, который выше всех названий и имен, о котором говорят все религии. И существует бесконечное количество маленьких богов (или духов, например): бог конкретного телеграфного столба, или бог этой горы, или бог этой речки. На хинди они называются «дэв». В данном случае мне просто понравилась фраза «Богрукиног». Каждый волен интерпретировать это так, как он хочет.

— Как вы относитесь к тому, что религия сейчас пропагандой подменяется культом смерти?

— Я к этому никак не отношусь. Если у кого-то есть вопросы — существует Евангелие. Там прямо сказано: «Возлюби ближнего своего, как самого себя». И там же сказано: «Не убий». Черным по белому. Если кто-то насаждает другое, то это уже против Библии.

— В вашем новом мини-альбоме всего четыре песни. Почему вы решили перейти от практики лонгплеев к мини-формату?

— Теперешнее время требует выпускать песни помалу, но часто. Сейчас мы уже работаем над следующим альбомом. Предсказывать сложно, но скорее всего он тоже будет коротким.

— Минск, Пинск и Северодвинск — что связывает эти города, кроме рифмы?

— Будем считать, что это просто детская считалка.

— Вы были в этих городах?

— Естественно, в Минске и Северодвинске я бывал часто. Пинск — не уверен, может быть, мы его когда-то проезжали.

— В песне «Рок-н-ролл мёртв» 1983 года содержалась строчка «какие нервные лица — быть беде», что рифмуется с событиями февраля 2022-го.

— Не забывайте, что в то время шла война в Афганистане. Война была и будет всегда.

— Что для вас ностальгия?

— Ностальгия — это удивительная вещь, когда человек считает, что прошлое лучше, чем настоящее, и поэтому вместо того, чтобы жить сейчас, он сочиняет себе сказку о том, как хорошо ему жилось когда-то.

— Вы не предаетесь воспоминаниям?

— Дело в том, что мне вспоминать ничего не нужно. Все, что я прожил, и так всегда со мной.

— В конце октября был выпущен благотворительный сборник Heal The Sky с целью помочь детям, пострадавшим в Украине. Расскажите, как он создавался.

— Я обратился к большому количеству знакомых музыкантов, спросил: не хотят ли они помочь детям, попавшим в беду. Они все согласились.

— Кроме невозможности оставаться в стороне от беды, есть ли еще обстоятельства, повлиявшие на появление такого сборника сейчас?

— Этой причины более чем достаточно. У Хемингуэя есть замечательный эпиграф из Джона Донна: «Нет человека, который был бы, как остров, сам по себе, каждый человек — часть материка. Поэтому не спрашивай, по ком звонит колокол: он звонит по тебе». По-моему, эта фраза все объясняет.

— Первая песня сборника написана вами совместно с британским музыкантом Дэвидом Стюартом (Eurythmics). У вас уже был опыт совместной работы?

— Да, когда-то мы с Дэйвом записали альбом Radio Silence. Он был записан в Англии и в Америке и вышел в 1989-м.

— В чем разница: записывать альбом в то время и сейчас, спустя 30 с лишним лет, записывать в Англии и в России?

— Дело в том, что я взялся за альбом Radio Silence во многом для того, чтобы узнать, как на самом деле записывают музыку. До этого я знал только, как ее записывают в Петербурге, и у меня были подозрения, что я чего-то не знаю. Я полтора года наблюдал, как это делается в разных студиях знающими людьми. И когда я вернулся после этого в Россию, мы стали записывать по-другому. Я научился делать то, что раньше не умел. Дэйву за это я очень благодарен, и мы до сих пор остаемся друзьями.

— Вернемся к сборнику. Там же на первой песне Face to Face с вами поет солист группы «Пятница». Он тоже в Лондоне?

— Сережа Бабкин. Я не знаю, где он живет. Где-то на Земле. В эпоху развитого интернета — «где» живет человек более несущественно.

— Песни в благотворительном сборнике написаны не специально для него?

— Я просил участников по возможности найти неизвестные вещи.

— Все эти музыканты — ваши друзья?

— Знаю я всех, но не со всеми встречался лично. Вот с Clannad точно не встречался. Но все знают друг друга, и люди охотно откликнулись.

— Steeleye Span в своей Jack Hall поют от лица разбойника, грабившего и убивавшего людей. В конце его повесили.

— Было дело. Это популярная народная песня XVIII века. Как раз недавно я был на концерте, где ее пел Эрик Клэптон.

— Планируется ли выпуск сборника Heal The Sky на физических носителях или в планах только стриминговые платформы?

— Только стриминг.

— Участвовали ли вы в благотворительности ранее?

— Про это говорить не принято. Сказано же в Евангелии: «Пусть твоя правая рука не знает, что делает левая». Хочешь помочь кому-то — не кричи об этом на каждом углу, а помоги и помалкивай.

— Как, на ваш взгляд, люди, оставшиеся в России, могут противостоять режиму и чудовищной идеологии безопасно для себя и близких?

— Я думаю, самое главное — это оставаться человеком, не терять своего достоинства. Бывает, что

— Почему именно в Петербурге протестующих больше, чем где-либо в России (судя по количеству уголовных дел)?

— Наверное, давние традиции этого города.

— Следите ли вы за делами политических узников в России и Беларуси?

— Нет. От того, что я буду «следить», ничего не изменится. Но слышать о происходящем — так или иначе слышу..

— Много ли вы знаете музыкантов с неоднозначной позицией по поводу российско-украинских событий?

— Я не понимаю словосочетания «неоднозначная позиция». С этой (…) все однозначно. Тем не менее каждый человек имеет право на собственную точку зрения. Если люди считают, что можно (…) в чужую страну — это их жизнь, их репутация, их достоинство.

— Образ Виктора Цоя сейчас используется в пропагандистских целях (портрет Цоя как участника СВО). Неужели после смерти человека его имя никак не защищено от подобных спекуляций?

— А как можно защитить имя? Невозможно. Нет никого, кто осмелился бы сказать, что Витя думал совсем по-другому.

— Еще один пример подобных спекуляций — Сергей Курехин. Из-за близости Сергея с НБП**, Лимоновым и Дугиным в последний год своей жизни, до сих пор находятся люди, которые приписывают его к нацистам и фашистам, подчас не понимая разницу между понятиями. Могли бы вы как-то пролить свет или объяснить действия Курехина?

— Как-то раз Сережка зашел ко мне солнечным воскресным утром с огромной пачкой книг. Мы тогда обдумывали продолжение работы над совместным альбомом и обсуждали: что и как будем записывать. И Сережка похвастался, что идет к некоему Дугину, у которого фантастическая библиотека. Курехин очень любил книги — и был сам не свой до редкостей, был страстным коллекционером. Это — первое. Второе: однажды на каком-то теплоходном гулянии по Москве-реке я случайно встретил Лимонова. Мы толком знакомы не были, но он знал меня, а я знал его. Он увидел меня, отвел в сторону и сказал: «Передайте своему Сереже, чтобы он с нами не шутил: правее нас смерть и левее нас смерть — с нами шутить нельзя!» Лимонов и Дугин, видимо, подозревали, что Сережа с ними играет. Вот то, что я знаю по этому поводу. Выводы можно делать самим.

— Сергей был своего рода трикстером?

— Вы продолжаете поддерживать связь с Джоанной Стингрей? Ее приезд в 1984 году в СССР — событие по сей день легендарное. Джоанна, можно сказать, вытащила советский рок из подполья?

— Абсолютно верно. Мне по секрету передавали разговор из Министерства культуры, который произошел в 1987 году. Когда кто-то очень-очень-очень наверху сказал: а чего это в Америке наших выпускают, а мы их не выпускаем? Ну-ка, выпускайте их тоже! (Джоанна Стингрей тайно вывезла записи советских рокеров: «Аквариум», «Кино», «Алиса», «Странные игры» и других и выпустила в Америке сборник под названием Red Wave: Underground Bands From The USSR. — Ред.). Сразу после этого случился «Белый альбом» «Аквариума», составленный из «подпольных» записей в студии Юного Техника и выпущенный фирмой «Мелодия» в 1987 году, именно потому, что Джоанна выпустила свой Red Wave. Я сейчас живу в Лондоне, Джоанна — в Америке, но она мне писала не далее чем вчера.

— «Белый альбом» случился в 1987 году, однако ваш первый альбом вышел значительно раньше: еще в 1981 году.

— Мы начали записывать наши альбомы в 1973-м. Нам было примерно по 19 лет. Понятно, что это было непрофессионально, всему на ходу учились сами. Поэтому в 1988-м я и был рад поехать на запись Radio Silence, чтобы узнать, как это делается на самом деле людьми, на музыке которых я вырос.

— За вами и вашими друзьями в 80-х КГБ вело слежку?

— Вспоминая все это, просто удивляешься: как же это все было мерзко.

— Где сейчас ваш дом?

— Я переехал жить в Лондон в 2019 году, задолго до войн и ковида. Над музыкой я работаю в Лондоне еще с 1993 года: здесь хорошие студии и много интересных музыкантов. Я думал о том, чтобы переехать сюда еще в начале 2000-х. Много времени ушло на оформление документов. В 2019-м, наконец, это удалось, и я очень этому рад.

*Внесен властями РФ в реестр «иноагентов»

** Признана экстремистской, ее деятельность запрещена на территории РФ.