Кровь на кровь

1 октября по призыву патриарха Алексия II была предпринята последняя попытка поиска компромисса: в Свято-Даниловом монастыре начались переговоры между уполномоченными представителями Верховного Совета (Вениамин Соколов — председатель Совета республики и Рамазан Абдулатипов — председатель Совета национальностей) и Бориса Ельцина (Олег Сосковец, Юрий Лужков и Сергей Филатов).

Стороны обсуждали возможность возвращения к «нулевому варианту»: проведение одновременных выборов президента и парламента и разоружение незаконных вооруженных формирований. Соглашение о возвращении к «нулевому варианту» было достигнуто. Прошла информация, что оно было одобрено Р. Хасбулатовым и А. Руцким.

Но Верховный Совет, который к тому времени находился под контролем наиболее радикальной части присутствовавших в здании и склонных к «войне до победного конца», воспринял соглашение как недопустимую уступку, большинством голосов отказался от утверждения соглашения и усилил работу с регионами по поддержке своей позиции.

Достигнутые при посредничестве патриарха в Свято-Даниловом монастыре договоренности были дезавуированы Съездом, формально — потому что были подписаны «без предварительного согласования со съездом» и «предварительно не были выработаны условия вхождения в конституционное поле в соответствии с решением Х съезда», проще говоря — в соответствии с решениями об отрешении от должности Б. Ельцина. Это был, по сути, «ультиматум наоборот».

Протокол об отказе от договоренностей был подписан, что характерно, не политическими руководителями Р. Хасбулатовым или А. Руцким, а членами т.н. «силовой тройки» — Владиславом Ачаловым, Виктором Баранниковым и Андреем Дунаевым — назначенными А. Руцким министрами обороны, безопасности и внутренних дел соответственно, и среди прочих решений требовал «вступления в должность министров, назначенных съездом».

Верховный Совет стремился к радикализации позиций региональных руководителей (она в целом была известна с 18 сентября) и ее обнародованию для усиления своего политического статуса.

После провала переговоров в Свято-Даниловом монастыре стало ясно, что не только исчерпан личный политический ресурс участников переговоров, но, что было самым страшным в сложившейся ситуации, во всей стране в тот момент не было морального авторитета, к голосу и доводам которого были готовы прислушаться обе стороны. И отступить в последний момент от роковой черты.

1 октября начальник московского ГУВД Владимир Панкратов заявил, что в Белом доме находится около 1600 автоматов, более 2000 пистолетов, 18 пулеметов, 10 снайперских винтовок и 12 гранатометов плюс незаконно пронесено около 300 автоматов, 20 пулеметов, несколько гранатометов и ракета «Стингер».

После взятия Белого дома там было обнаружено 163 автомата, 5 ручных пулеметов, 2 снайперские винтовки, 1 гранатомет, 420 пистолетов, 248 газовых пистолетов, 12 мин-ловушек, 1 взрывное устройство, 23 единицы прочего оружия; сами защитники здания заявляли, что со склада департамента охраны Верховного Совета им было выдано 74 автомата и 5 ручных пулеметов.

2 октября тогдашний корреспондент и будущий главный редактор радиостанции «Эхо Москвы» Алексей Венедиктов* прошел в Дом Советов. Белый дом был отключен от стационарной телефонной связи. По его воспоминаниям, на все здание было три спутниковых телефона (коробки весом по восемь килограммов) — у иностранных журналистов. Он попросил телефон у одного из коллег «на две минуты» и предложил Александру Руцкому: «Александр Владимирович, хотите интервью «Эху Москвы»?» Именно тогда Руцкой прокричал свое знаменитое и заснятое также на видеопленку: «Товарищи, поднимайте самолеты, летите бомбить Кремль!» У него была возможность напрямую обратиться к стране. И Руцкой сказал именно то, что сказал, в прямом эфире радиостанции «Эхо Москвы».

Тем не менее до обеда 3 октября сохранялся шанс на мирное развитие ситуации, так как идею досрочных выборов президента и парламента (по действовавшей тогда Конституции, конечно) поддерживали все больше людей и представителей органов власти. К этому моменту если еще не преобладающим, то динамично растущим было мнение о необходимости ухода с политической сцены обеих сторон конфликта как представляющих угрозу стране.

4 октября ожидалось заявление Совета Федерации (действовавшего неформально, с опережением принятия Конституции, но де-факто представлявшего позицию регионов) о необходимости досрочных выборов.

В тот момент это было приемлемо для всех политических сил и политиков, не вовлеченных в конфликт непосредственно, но не устраивало практически никого из активных участников конфликта: многие из них после внеочередных выборов могли утратить власть. Это предположение в полной мере касается и Б. Ельцина, и (в еще большей степени) А. Руцкого и Р. Хасбулатова. Кредит общественного доверия к ним как ответственным руководителям страны таял по часам.

В 15.25 3 октября участники демонстрации в поддержку Верховного Совета, прорвав оцепление на Крымском мосту, разблокировали Дом Советов. По одной из версий, охрана просто расступилась, предполагая, что в обществе достигнут окончательный перевес в пользу Верховного Совета. Но при этом появились убитые и раненые из числа участников манифестации, сотрудников МВД и ОМОНа. Одним из погибших, по некоторым сведениям, был полковник, пытавшийся запретить войскам стрелять. Каждая из сторон обвинила другую в провокации и ведении огня на поражение.

В 16.00 3 октября Борис Ельцин вводит в Москве чрезвычайное положение.

После этого Александр Руцкой, выступая с балкона Дома Советов, призывает собравшихся у здания Верховного Совета: «Прошу внимания! Молодежь, боеспособные мужчины! Вот здесь, в левой части, строиться! Формировать отряды, и надо сегодня штурмом взять мэрию и «Останкино»!»

Руслан Хасбулатов тогда же сказал: «Я призываю наших доблестных воинов привести сюда войска, танки для того, чтобы штурмом взять Кремль и узурпатора бывшего — преступника Ельцина. Ельцин сегодня же должен быть заключен в «Матросскую Тишину». Вся его продажная клика должна быть заключена…»

После этого фраза А. Руцкого «Старайтесь не применять оружие…» выглядела по меньшей мере бессмысленной.

Военными подразделениями, подконтрольными Верховному Совету, кроме министров «силовой тройки», командовали также генерал Альберт Макашов, лидер «Русского национального единства» Александр Баркашов, лидер «Союза офицеров» Станислав Терехов, лидер «Трудовой России» Виктор Анпилов, а также менее известные фигуры из числа ополченцев. Единого командования не было. Среди вооружения, кроме стрелкового оружия, были топоры.

Говорит и показывает «Останкино»

Уже к 17 часам здание мэрии Москвы и гостиницы «Мир» рядом с ней было занято (позже отбито), после чего центр штурма был перенесен в сторону телецентра «Останкино». Некоторые группы двигались на брошенных войсками у мэрии грузовиках. Милиция пропустила толпу к «Останкино».

Демонстрантам отказали в предоставлении прямого эфира, которого они потребовали. Сторонники Верховного Совета предприняли попытку проникнуть в здание, протаранив стеклянные двери одним из оставленных войсками грузовиков.

Выстрелом с крыши одного из зданий (принадлежность оружия до сих пор достоверно не установлена) был ранен один из митингующих, затем произошел взрыв у пролома на месте дверей, и одновременно внутри здания среди бойцов «Витязя» произошел взрыв неустановленного устройства, во время которого погиб рядовой спецназа. Это был еще один ключевой момент, до сих пор вызывающий ожесточенные споры.

По версии сторонников президента, это был выстрел из гранатомета РПГ-7 В-1, произведенный со стороны демонстрантов. Некоторые оппоненты президента заявляли, что выстрел из гранатомета, имевшегося у нападавших, вообще не производился и на месте гибели рядового от взрыва боевой части гранаты найдено не было (но были некие осколки оболочки). Таким образом, убит он был ударной волной неустановленного взрывного устройства, возможно, находившегося в здании телецентра. Кто в таком случае привел в действие взрывное устройство внутри здания? Ответа нет.

В 19.12 после взрыва спецназ и БТРы открыли шквальный огонь из автоматического оружия по толпе, собравшейся у телецентра, что привело к гибели по меньшей мере 46 человек. Телерадиовещание из «Останкино» было временно прекращено. Все телеканалы, кроме российского государственного, были отключены от эфира. Не находившиеся ранее в соприкосновении с демонстрантами на территории города подразделения спецназа получили команду на открытие огня на поражение и выполнили его.

Кровопролитие у «Останкино» было переломным моментом событий 3 октября. Динамика позитивных (с точки зрения получения перевеса) действий со стороны Верховного Совета (прорыв толпой блокады Дома Советов, быстрое взятие мэрии Москвы) оборвалась. Все телеканалы, поздно ночью возобновившие вещание, показали штурм телецентра и попытки погрома здания. Все могли видеть, что сторонники Верховного Совета пошли на вооруженный штурм и стали инициаторами самого крупного кровопролития с момента начала противостояния сторон. Было понятно, что жертв — множество, а ответственность за кровь всегда несет инициатор штурма.

Так Верховный Совет и его руководители почти мгновенно, желая захватить власть окончательно и публично, фактически под телекамерами, утратили одновременно и политическое, и военное позиционное преимущество.

В 20.45 Егор Гайдар по российскому телевидению обратился к сторонникам президента Бориса Ельцина с просьбой собираться у здания Моссовета, взятого под контроль Министерством безопасности. Е. Гайдар получил у Сергея Шойгу гарантию, что при необходимости оружие будет роздано сторонникам президента для непосредственного участия в боевых действиях в Москве. По мнению Гайдара, только после этого (около двух часов ночи) военные стали выполнять приказы Верховного главнокомандующего. В любом случае, кровопролитие в «Останкино» сделало развитие событий необратимым.

По свидетельству депутата Верховного Совета Сергея Бабурина, после вечерних событий у «Останкино» оба министра обороны (назначенный Б. Ельциным Павел Грачев и назначенный А. Руцким Владислав Ачалов) «стали поднимать войска, и одни войска поднимались и шли по приказу Грачева, другие поднимались и шли по приказу Ачалова».

По версии Игоря Бунича, выдвинутой им в книге «Меч президента» (1994), В. Ачалов, возглавлявший с августа 1992-го аналитический центр при председателе Верховного Совета РФ, претендовал на роль военного диктатора страны: «…у Ачалова был собственный план, который он даже в принципе не желал согласовывать с «президентом» Руцким, которого презирал не меньше, чем Хасбулатова. План заключался в быстром захвате Кремля, Генштаба, ГРУ и государственного телевидения. Далее должен был следовать арест Руцкого и Хасбулатова, проведение через остатки Верховного Совета (или без него) закона о чрезвычайном положении с «временной» передачей ему, Ачалову, диктаторских полномочий. А далее, как ему казалось, все уже было бы «делом техники». Предполагались многие действия, вплоть до воссоздания Варшавского пакта и Берлинской стены».

Штурм

В ночь с 3 на 4 октября лично Борисом Ельциным было принято решение о штурме Дома Советов.

Существует несколько аудиозаписей радиопереговоров в московском эфире на милицейских частотах 3 и 4 октября — вплоть до 5.43 утра 4 октября 1993 года. В этом эфире, кроме сотрудников милиции, находящихся по обе стороны противостояния, присутствуют и разговаривают между собой А. Руцкой, председатель Краснопресненского райсовета Москвы А. Краснов, командир 21-й Софринской отдельной бригады оперативного назначения внутренних войск В. Васильев, пытающиеся обсуждать захват здания гостиницы «Мир».

Но основная часть расшифровки — разговоры анонимных вооруженных участников противостояния, ждущих решающего боя и, возможно, смерти. Короткие реплики, пересыпанные отборным матом и зоологической ненавистью друг к другу, жаждой крови и жаждой мести, страхом и злобой, показывают сейчас, как мало какой другой документ тех дней, не только всю меру помешательства участников октябрьских событий, но и меру ненависти людей к власти — обеим противостоящим сторонам: «Ни ты, ни Хасбулатов, ни Ельцин, надоели вы, кровопийцы вы… Козел, зачем ты туда людей направлял, а? Чмошник ты. Кого ты столкнул, серую массу, лбами. За что? За ваши кресла, чтоб мы сражались, мудак ты… — Мы их перевешаем на флагштоках везде, …, на каждом столбу перевешаем, падла… Патронов бы хватило на всех скотов! — А мы их руками, руками… — Мы не говорим, мы вас, скотов, вешать будем теперь, как вы нам обещали. На всех столбах будем вешать».

В октябре 1993 года самыми влиятельными участниками конфликта с обеих сторон стали отряды «партии войны», сторонники силового решения проблем. Они, точно самонаводящиеся снаряды, упорно двигались навстречу друг другу, навстречу смертельному столкновению, жертвами которого станут в основном рядовые граждане. Воронка гражданской войны, как гигантский кровавый пылесос, расширялась и затягивала людей. После событий вечера 3 октября ни на кого другого, кроме вооруженных людей, ни одна из сторон уже не делала ставку. Только на силу, только на кровь.

По указанию министра обороны Павла Грачева в Москву прибыли танки Таманской дивизии. Рано утром в районе стадиона «Красная Пресня» из-за несогласованности действий произошли вооруженные стычки между «таманцами» и БТРами «дзержинцев», а также между «дзержинцами» и вооруженными людьми из «Союза ветеранов Афганистана», принимавшими участие в конфликте на стороне Ельцина. Были погибшие и раненые как среди солдат, так и среди случайных прохожих. Один из БТРов «дзержинцев» загорелся от выстрела бойцов Таманской дивизии, командир погиб.

До сих пор нет никакой достоверной информации о принадлежности снайперов, ведших огонь по представителям обеих противоборствующих сторон с крыш зданий, находящихся в районе Дома Советов.

По некоторым данным, в штурме здания Верховного Совета приняли участие около 1700 человек, 10 танков и 20 бронетранспортеров. Многие солдаты и офицеры, по имеющимся свидетельствам, отказывались принимать участие в операции, состав штурмующих набирали из пяти дивизий, половину набрали из офицеров и младшего начальствующего состава; танковые экипажи, по некоторым данным, сформировали почти целиком из офицеров.

Тогдашний председатель Центробанка Виктор Геращенко вспоминал, что перед штурмом, в ночь с 3 на 4 октября, в Центробанк приехал первый заместитель министра финансов Андрей Вавилов, в сопровождении генерал-полковника, на «Жигулях». Он потребовал выдать внутримесячные кредиты Минфину наличными и получил требуемые деньги. По мнению Геращенко, «за эти деньги и стреляли командиры танков».

Штурм был намечен на раннее утро, но отложен на три часа: планировалось вести огонь прямой наводкой, но холостыми снарядами, «болванками» (боевые разнесли бы здание Дома Советов полностью), но таких снарядов долго не было.

В 9.20 утра расположенные на противоположном берегу Москвы-реки танки начали обстрел верхних этажей здания Верховного Совета. Всего в обстреле участвовало шесть танков Т-80, выпустивших 12 снарядов. По некоторым сведениям, последние 3‒4 выстрела были сделаны все же боевыми снарядами, что должно было окончательно деморализовать находившихся в здании.

Телекомпания CNN вела несколько часов прямую трансляцию событий, сотни миллионов людей в мире в режиме реального времени следили за боевыми действиями в центре российской столицы.

Иностранные журналисты долго пытались понять, кого поддерживают многочисленные собравшиеся на берегу реки люди — штурмующих или защищающихся, подходили к ним с вопросами, пытались узнать их позицию. И были шокированы, узнав, что люди просто наблюдают за зрелищем. Среди «наблюдавших» в итоге боевых действий также были жертвы.

В 15.00 отрядам специального назначения «Альфа» и «Вымпел» было приказано взять Дом Советов штурмом. Но командиры обеих спецгрупп отказались вести боевой штурм и попытались договориться с руководителями Верховного Совета о мирной сдаче, чтобы избежать жертв.

Руководитель группы «Альфа» полковник Анатолий Проценко, лично знавший А. Руцкого и вошедший в здание без оружия, выступая в зале заседаний, гарантировал защитникам и сидельцам Дома Советов безопасность под свою ответственность и к 16.30 уговорил их сдаться.

Спецподразделение «Вымпел», чье руководство отказалось выполнять приказ о боевом штурме, впоследствии было передано из ФСБ в состав МВД, что привело к массовому уходу в отставку более 80% его бойцов.

После 17 часов начался массовый выход оборонявшихся из Верховного Совета. По заверениям штурмовавших, обстрелов не должно было быть. Часть депутатов, в том числе руководители Верховного Совета, вышли из здания беспрепятственно. Рядовых участников сидения отпустили около метро (люди в тот момент психологически были готовы к расстрелу), руководителей арестовали и отвезли в СИЗО в Лефортово.

Однако, по свидетельству некоторых очевидцев, показания которых потом неоднократно опровергали представители следствия, по части людей, выходящих из Дома Советов во вторую очередь, был открыт огонь поверх голов, после чего покидающих здание стали расстреливать чуть ли не в упор.

По показаниям тех же очевидцев, именно в этот момент было наибольшее число убитых. Не подтверждено документами (на что ссылается следствие), но и не опровергнуто, что пришедшие на следующий день родственники пропавших людей увидели на одном из ближайших стадионов («Красная Пресня») уложенные вдоль стены трупы — до трех рядов. По тем же сведениям, на многих из них были пулевые отверстия по центру лба, как при контрольном выстреле. Никаких подтверждающих визуальных материалов по этим эпизодам нет.

Но есть видеоматериалы, на которых омоновцы после выхода осажденных избивают в кровь милиционеров, местом работы которых была охрана Дома Советов и которые оставались в нем до конца.

Также он продемонстрировал кассеты с записями переговоров, в том числе с голосами Б. Ельцина и Ю. Лужкова. Была включена запись, на которой слышен голос, похожий на голос Лужкова, призывающий ОМОН и подразделение спецназа «Альфа» «расстреливать беспощадно».

В видеоряде неоднозначно принятого в обществе фильма «Тайная Россия» присутствуют кадры, снятые в одном из залов Верховного Совета, на которых на уровне груди человека мерцают более 30 выстрелов из снайперских винтовок. Также А. Руцкой заявлял, что в коридорах Верховного Совета находилось к завершению штурма более 400 тел защитников Верховного Совета. Кто убил этих людей, были ли на самом деле эти жертвы и где похоронены эти люди — неизвестно. Фото- и видеоматериалы отсутствуют. Поименного списка погибших, который превышал бы официальные данные, также нет.

Есть отдельные свидетельства, например, Сергея Скворцова, выведенного сотрудниками «Альфы» из Дома Советов с одной из последних групп, через запасной выход: «Проходя мимо выстроившихся вдоль улицы машин ОМОНа,

Вся сцена продолжалась буквально несколько секунд, потому что избиваемый вдруг вырвался и побежал. Он забежал за угол машины и потому дальнейшего я не видел. Но судя по тому, что оттуда раздались автоматные очереди, его просьбу удовлетворили…»

По официальным данным правоохранительных органов, с 21 сентября по 5 октября 1993 года погибли 130 гражданских, 28 военнослужащих и сотрудников милиции, ранены — 321 гражданский и 102 военнослужащих, сотрудников милиции и органов госбезопасности.

До конца

5 октября 1993 года указами президента был распущен Московский совет и районные советы, снят с должности генеральный прокурор Валентин Степанков и на его место назначен Алексей Казанник, сняты с должностей главы администраций, публично высказавшиеся против указа № 1400.

6 октября «Известия» сообщили, что указом Б. Ельцина при Министерстве печати России создано управление по предварительной цензуре. Это решение оформило существовавшую де-факто практику: еще 29 сентября о цензуре написал «Коммерсантъ», приводя многочисленные свидетельства: «В России появились запретные темы».

7 октября президент подписывает указ «О правовом регулировании в период поэтапной конституционной реформы», которым фактически принимает на себя полномочия законодателя.

Председатель Конституционного суда Валерий Зорькин под угрозой уголовного преследования по обвинению «в правовом обеспечении конституционного переворота» уходит в отставку (сохранив полномочия судьи). В новую Конституцию было сначала включено положение о полной замене судей Конституционного суда, однако в последний момент это положение из опубликованного проекта было удалено.

11 октября он отказывается от идеи формирования Совета Федерации из глав регионов (многие главы субъектов Федерации открыто критиковали указ № 1400) и назначает выборы в Совет Федерации.

15 октября Ельцин своим указом назначает всенародное голосование по проекту Конституции на 12 декабря. 22 октября он принимает указ об основных началах организации государственной власти в субъектах РФ, 26 октября — указ о реформе местного самоуправления, также предполагавшие расформирование представительных органов власти.

Голоса и цифры

По официальным данным, 12 декабря 1993 года на всенародном голосовании за проект новой Конституции проголосовали 58% участников референдума.

Известно, что цифра 58% была написана рукой Бориса Ельцина на листе бумаги, внесенном в его кабинет председателем Центральной избирательной комиссии Николаем Рябовым.

Позже, в мае 1994 года, были опубликованы выводы экспертной группы А.А. Собянина, созданной при администрации президента, о масштабных фальсификациях на референдуме (после этой публикации президентская администрация прекратила сотрудничество с группой). Согласно выводам экспертной группы, в референдуме принимало участие не более 46% от списочного состава избирателей, в связи с чем легитимность Конституции была подвергнута сомнению.

Центризбирком при подведении итогов посчитал Конституцию принятой, и 25 декабря 1993 года она была опубликована. Все избирательные бюллетени голосования по проекту Конституции были после этого уничтожены по распоряжению председателя Центризбиркома Н. Рябова.

Все инициативы по проведению парламентского расследования обстоятельств организации и проведения всенародного голосования по Конституции, в том числе выдвинутая «Яблоком», были блокированы, а после уничтожения первичной избирательной документации стали с точки зрения сбора доказательств бессмысленны.

12 декабря прошли также выборы в Совет Федерации и Государственную Думу РФ первого созыва.

Победу на выборах в Государственную Думу 12 декабря 1993 года по спискам партий одержала

• ЛДПР во главе с Владимиром Жириновским — 12 318 562 (22,92%) голосов.
• Пропрезидентский «Выбор России» во главе с Егором Гайдаром получил 8 339 345 (15,51%) голосов.
• КПРФ во главе с Геннадием Зюгановым — 6 666 402 (12,40%) голосов.

В Государственную Думу также прошли

• «Женщины России» во главе с Алевтиной Федуловой — 4 369 918 (8,13%) голосов,
• Аграрная партия России во главе с Михаилом Лапшиным — 4 292 518 (7,99%) голосов,
• блок «Яблоко» во главе с Григорием Явлинским — 4 233 219 (7,86%) голосов,
• Партия российского единства и согласия во главе с Сергеем Шахраем — 3 620 035 (6,73%) голосов,
• Демократическая партия России во главе с Николаем Травкиным — 2 969 533 (5,52%) голосов.

С учетом мандатов, полученных в одномандатных округах, у фракции ЛДПР было 64 мандата (5 одномандатников), также 64 у «Выбора России» (24 одномандатника), 37 у Аграрной партии России (16 одномандатников), 42 у КПРФ (10 одномандатников), 27 у «Яблока» (7 одномандатников), 23 у «Женщин России» (2 одномандатника), 22 у партии Российского единства и согласия (4 одномандатника), 14 у Демократической партии России (без одномандатников).

Не прошедшие в парламент по спискам политические движения также смогли провести кандидатов в одномандатных округах:

• 10 депутатов были избраны от «Гражданского союза» Аркадия Вольского,
• 5 от Российского движения демократических реформ Анатолия Собчака,
• 3 от движения «Достоинство и милосердие» Константина Фролова,
• 2 от движения «Будущее России — Новые имена» Вячеслава Лащевского,
• 1 от экологического движения «Кедр» Любови Лымарь.

При этом 130 депутатов из 225 были избраны в одномандатных округах как самовыдвиженцы.

11 января 1994 года Совет Федерации и Государственная Дума, избранные 12 декабря 1993 года, начали работу (в только что приведенном в порядок после штурма здании мэрии Москвы).

Усилия по забвению

23 февраля 1994 года Государственная Дума РФ приняла постановление о политической амнистии участников октябрьских событий 1993 года, уклонившись от рассмотрения указа № 1400 и еще 64 указов, вынесенных Борисом Ельциным на рассмотрение Федерального Собрания для одобрения.

В связи с амнистией было прекращено расследование уголовного дела № 18/123669-93. Все следственные действия по событиям сентября-октября 1993 года были прекращены. Ни одно судебное заседание по делу так и не состоялось.

Генеральный прокурор Алексей Казанник и начальник Федеральной службы контрразведки Николай Голушко, выполнившие решение Государственной Думы об амнистии находившихся в СИЗО участников обороны Дома Советов, были уволены с должности указами президента.

По мнению бывшего руководителя следственной группы Леонида Прошкина, амнистия, похоронившая уголовное дело, устраивала практически всех, потому что «вопреки воле руководства следователи Генеральной прокуратуры расследовали действия не только сторонников Верховного Совета, но и правительственных сил, во многом повинных в сложившейся ситуации и в тяжких последствиях происшедшего». При этом сам Л. Прошкин признал, что «мы подчищали это дело».

После провозглашения Российской Федерации это был первый и ключевой для последующих событий момент, когда политическим решением властей было прекращено следствие по вопросу государственной важности, представлявшему первостепенный общественный интерес. Было прекращено следствие по делу, в рамках которого должна была быть расследована гибель не менее 158 человек, граждан России, и вынесено решение в том числе о законности действий властей, военных, милиции, спецслужб, определена мера персональной ответственности их руководителей и сотрудников.

Ни один человек с обеих сторон конфликта, принимавший в рамках своих полномочий или без всяких полномочий решения об использовании силы в сентябре-октябре 1993 года, не ответил на вопросы суда.

След крови и огня

Последствия событий 1993 года не просто существенны, они определили все дальнейшее политическое развитие России.

Танки и бронетранспортеры стали частью рабочего политического инструмента власти. Они уже были ими в СССР, но тогда, в 1993 году, всего два с небольшим года спустя после августа 1991 года, вошли и в российский политический обиход.

Это не было случайностью, конечно.

Еще в конце 1991 года, при обсуждении предстоящих радикальных экономических реформ правительства Бориса Ельцина один из будущих министров, после упоминания о неизбежном при таком сценарии обвальном обнищании людей, спросил: «А если народ выйдет на улицу?» Ему ответил Анатолий Чубайс: «Ничего, у нас есть танки». Для ликвидации последствий массового социального протеста танки не потребовались, народ в целом стерпел все происходившее, но при первой реальной угрозе самой власти танки были востребованы.

Именно после октября 1993 года был проложен путь «двум полкам, за два часа» штурмующим Грозный для «наведения конституционного порядка». Первая и вторая чеченские войны берут свои кровавые корни в октябре 1993 года. Именно тогда, в 1993 году, стало ясно, что армия в России не будет вне политики, и присяга на верность народу и государству будет предполагать в действительности присягу на верность конкретному государственному лицу.

А достичь мира всегда труднее, чем добиться войны. К миру восходят, к войне скатываются.

Вновь избранный российский парламент не был допущен в здание Верховного Совета, ставшее и в 1991, и в 1993 году, при всей разнице политических ситуаций, символом сопротивления действующей власти. Сначала Думу демонстративно загнали во взятое штурмом 3 октября сторонниками Верховного Совета бывшее здание Совета экономической взаимопомощи (СЭВ), где размещалась тогда мэрия Москвы, а потом — в глухие серые стены бывшего Госплана на Охотном Ряду.

Именно тогда, в крови и грязи, на костях и слезах, была вымучена новая российская Конституция — Основной Закон суперпрезидентской республики, где «власть принадлежит народу», но реальные властные полномочия — президенту. Именно тогда начали строить «вертикаль власти». Конституция 1993 года создала для этого все возможности, ими надо было только воспользоваться. Желающие только ждали очереди. Очень недолго.

Российские суды после 1993 года хорошо поняли, что и кто является единственным реальным источником их полномочий. И чьи интересы они призваны охранять.

Именно тогда прошли первые информационные войны, когда целью средств массовой информации стало не информирование граждан, а дискредитация политических оппонентов, манипулирование общественным мнением, оболванивание людей. Когда перед кровью 1993 года Егора Яковлева во главе «Останкино» заменили на Михаила Полторанина, будущее российских государственных СМИ было предопределено.

Стало ясно, что если результаты народного голосования не устраивают власть, то официальные цифры по результатам голосования будут устраивать ее в полной мере.

Стало ясно, что власть готова платить за предательство. И за услуги. Те, кто поддержал власть в 1993 году и позже, получили в виде расчета через два года криминальные залоговые аукционы по крупнейшим кускам государственной собственности. Те, кто не поддержал, не получили ничего. А ваучеры для рядовых граждан разнес ветер экономического разорения, завершившийся дефолтом 1998 года.

И даже когда денег стало намного больше, по существу, не изменилось ничего, потому что не изменились приоритеты политики.

Именно в 1993 году стало ясно, что власть готова предпринимать любые усилия над обществом и совершенно никакие — над собой.

Собственно говоря, в этих открытиях нет и не могло быть ничего нового. Все это уже было, и грязная политика сама по себе не могла стать открытием.

Открытием стало то, что такая политика стала возможна в новой демократической России, которая начала свой государственный путь со слова «свобода».

Свобода и стала первой и самой главной жертвой 1993 года.

Этого практически не заметили, потому что на фоне крови и грязи трудно думается о свободе. Более того, многие люди решили тогда, что кровь и грязь, нищета и произвол, насилие и воровство — это и есть результаты свободы. Потому что других результатов люди не увидели.

А после того, как все это «новое» им показали те, за кого они искренне и воодушевленно голосовали — впервые в жизни по-настоящему голосовали! — то и смысл выборов для многих людей оказался утрачен. Как фальшивка.

Свобода после 1993 года отступала по шагу, но только отступала — шаг за шагом, год за годом.

1993 год — это начало того насильственного пути, по которому Россия пришла в 2022 и 2023 годы.

Сейчас понимаешь, с какой скоростью все это происходило и как быстро было утрачено то немногое, что было выстрадано обществом за 70 лет советского тоталитаризма.

Прививка 1993 года не стала прививкой от чумы. Наоборот: прививка 1993 года заразила общество вирусом насилия и его кровным братом — вирусом страха, которые являются и сейчас самой масштабной политической инфекцией в нашей стране.

Общество, построенное на насилии и страхе, не бывает устойчивым. Мир в этом обществе — это иллюзия мира, богатство — иллюзия богатства, собственность — иллюзия собственности, закон — иллюзия закона. Потому что только свобода делает вещи самими собой, придает словам изначальный смысл и делает жизнь — жизнью, а не ее иллюзией.

Для того чтобы эти основы подлинной жизни вернулись в Россию, надо осмыслить, принять и понять уроки 1993 года.

* Внесен в реестр «иноагентов».