— Можно ли помочь школьникам справиться с потоком пропаганды, который на них льется? А если да, то как это сделать?

— Можно. И я вижу выход в искусстве и в глубоком чтении. Массовая пропаганда, даже самые качественно сделанные ее образцы, структурно и сюжетно ограничена. Она не может выйти за определенные пределы; если она пытается обращаться к чему-то большему, чем чувство идентичности с партией/вождем и ненависти к иному, она рассыпается. И потому она предсказуема, а оттого рано или поздно становится скучна. Как говорит мой друг, талантливый писатель Равиль Айткалиев: «Единственное, чего писатель не может себе позволить, — это быть скучным».

В поле разрешенного всегда будут оставаться тексты, фильмы, картины, глубокое прочтение которых дает возможность для собственных, не навязанных мыслей. Всегда можно отобрать то, что даст молодому человеку радость мышления, радость находки, открытия, инсайта. Для меня, например, это была книга Джеймса Крюса «Мой прадедушка, герои и я», которую я перечитываю ежегодно уже лет тридцать. Для современного юноши или девушки это может быть все что угодно — в диапазоне от книг и фильмов о «Гарри Поттере» до документального сериала «Рожденные в СССР».

Или глубокого чтения поэзии. Какая история стоит за строчками Яна Сатуновского: «Спасибо папе Павлу: / он снял с евреев грех / за то, что мы распяли / Спасителя-Христа?» Почему на «человеке эпохи Москвошвея» топорщится пиджак? Не смотреть, какой троп использовал автор, а вчитаться и увидеть, какая реальность стоит за текстом, что он рассказывает о времени и человеке.

Мы знаем, что полностью снять риск невозможно, таблетки нет, но снизить вероятность — возможно вполне.

— Современные школьники и студенты в целом считают, что они лучше информированы, чем взрослые, что лучше умеют искать информацию, работать с ней. Так ли это, по вашему опыту? Чем они в самом деле отличаются от более старших поколений?

— Это ошибочное суждение, на мой взгляд. Не лучше и не хуже. Просто их информационная картина, медийный мир иные. Это другие источники, в основном — цифровые, их масса, но при этом в постоянном доступе ряд верифицированных источников. Работает ироническое наблюдение Бориса Слуцкого: «Интеллигентнее всех в стране / девятиклассники, десятиклассники. / Ими только что прочитаны классики / и не забыты еще вполне». Они находятся в процессе обучения по вполне себе приличным, как минимум в сфере естественных наук, учебникам и постоянного поиска, а заодно и некоторой необходимости верификации, информации — для докладов, сочинений, эссе. То есть у них есть некоторый, пусть и не отточенный до уровня инструмента, но регулярно используемый навык ориентирования на цифровой местности. В памяти свеж школьный курс физики и биологии, так что среднеуспешного школьника будет не так просто раскрутить на веру в плоскую Землю или «новую хронологию» Фоменко. Плюс спасает подростковый максимализм, особенно если он подпитан образовательной базой и интересом к жизни как таковой, к жизни за пределами школьного класса.

Я вхожу в поиск, понимая, как устроена библиотека, как искать нужные «карточки», отсеивать мусор, заглядывать на дальние полки. Они пока нет. Это скорее случайные удачи, поддержанные алгоритмами и историей поиска. Но ровно с той же вероятностью алгоритмы поиска могут формировать информационный пузырь.

— Чему их надо учить, какие самые остро необходимые навыки прямо сейчас? Чему надо учить, но это не предмет острейшей необходимости?

— Ответ на этот вопрос вытекает из уже сказанного. База глубокого поиска и верификации информации, устройство сети и алгоритмов поиска, оценка качества источника и защита персональных данных. С кибербезопасности и можно заходить: что стоит и чего не стоит делать в интернете. Понимание киберугроз, забота о своих данных и близком круге общения, цифровая гигиена — путь к медийной грамотности.

Дезинформация — она как вирус. Алгоритм действий, которые мы предпринимаем, чтобы защитить свои устройства, можно перенести в сферу медиа и построить на алгоритм защиты своего сознания. Создать собственный ментальный файрвол. Отсюда можно двигаться дальше — к более сложным инструментам фактчека и критического мышления.

— Может ли учитель чем-то помочь школьникам, если он не ведет курсы медиаграмотности или фактчекинга, а просто преподает свой предмет? Какие задания можно давать в школе для выработки критического мышления?

— Безусловно, может. Можно разбирать распространенные заблуждения в рамках курса физики или химии, биологии — например, рассказать о том, что теория эволюции не равна теории Дарвина, как производят логическую подмену те, кто утверждает обратное, показать, как устроены научные источники, как искать достоверную информацию о том, чего нет в школьной программе. В литературе — взять сетевую стилизацию под основательно изучающегося в школе поэта, Пушкина, например, и попробовать проанализировать, почему мы даже чисто логически часто способны понять, является ли поэт автором текста или нет. В рамках изучения языка — обучать работе со словарями (в том числе смотреть на год издания и актуальность). История? Отлично, давайте посмотрим на цитаты, приписываемые деятелям прошлого, и узнаем, как можно с помощью поиска в Сети выяснить, говорили ли они что-либо такое на самом деле. Это элементы медиаграмотности, которыми предметник может наполнить свой курс, вовлекая учеников в деятельность, развивая мышление, даря возможность получить тот самый инсайт.