Помогайки

А начинается мой вояж накануне в 5 утра. Трясусь под мелкой моросью на остановке «Баляева» в спальном районе Владивостока в ожидании автобуса, который едет в Суньку — приграничный китайский город Суйфэньхэ. Чтобы туда попасть, достаточно найти в интернете объявление и скинуть на вотсап загранпаспорт (больше буквально ничего не надо; уехать можно на следующий день). Денег с вас не возьмут, но ничего бесплатного в этом мире не бывает, и очень скоро я пополню ряды, по сути, контрабандистов. Точнее, как их всю жизнь называли, — помогаек, хотя сейчас в объявлениях тактично пишут «помощники».

Для некоторых это — развлечение выходного дня, для других — приработок и прибавка к пенсии, для третьих — полноценная работа. В последнее время в ящиках и баулах наряду с вещами «для мирной жизни» в Россию едут каски и бронежилеты. На продажу.

С началом пандемии коронавируса и закрытием границ помогайки, казалось бы, стали историей. Ан нет! В январе 2023 года туристическое сообщение через автомобильный пункт пропуска «Суйфэньхэ — Пограничный» возобновилось. А вместе с ним вернулось былое веселье. Пункт пропуска на нашей стороне, правда, все еще маленький и неуютный, зато на китайской — большой, с курилкой, вендинговыми автоматами и даже Wi-Fi (и вы точно всеми этими благами насладитесь, ведь проведете там несколько часов).

Полтора месяца назад на переходе «Пограничный — Суйфэньхэ» наступило недельное затишье: группы перестали принимать заказы из-за того, что оптовики с Таобао предлагали слишком низкую цену за килограмм товара — 22–24 юаня, тогда как себестоимость с учетом дороги, гостиницы, весового сбора, разовой визы начинается (по словам помогаек, объявивших забастовку) от 25 юаней. Сейчас все в порядке — так сказать, шмотки крутятся, бабки мутятся.

Цифры

Как пишет посвященный Китаю новостной портал Biang.ru, «на пункты пропуска города Суйфэньхэ приходится более 85% всего внешнеторгового оборота провинции Хэйлунцзян». В совокупности он может достигать 38,5 млн тонн в год. Об этом заявил мэр города Ван Лэй 9 августа на полях 9-й Международной выставки приграничной торговли в Суйфэньхэ.

«Как отметил Ван Лэй, за последние 10 лет работы пунктов пропуска на границе с Приморским краем РФ из России в общей сложности в Китай было ввезено около 60 млн кубометров древесины, 17 млн тонн железной руды, 8 млн тонн минеральных удобрений. Внешняя торговля города Суйфэньхэ, если не считать импорт энергоресурсов, составляет приблизительно 40% всего торгового оборота провинции Хэйлунцзян.

В общей сложности компании через пункты пропуска Суйфэньхэ торгуют 200 категориями крупных товаров и более 3000 категориями мелких товаров».

Куня едет в Суньку

Появившийся вместе с открытыми границами в голодные 90-е челночный бизнес в Приморье помогал нищим бюджетникам выживать, а новому для страны классу, мелкому бизнесу, — наращивать жирок. В Суньке народ за копейки закупал одежду, посуду, технику, игрушки и другие товары народного потребления. Кто сам открывал торговлю, кто перевозил товары «для хозяина» — русского или китайца. В шоп-турах всегда можно было выгодно приодеться и самому (для этого надо выкупить из общего веса килограммы для себя).

Тонны добра Made in China «эмигрировали в Россию» в огромных клетчатых баулах и попадали прямиком в бутики или на базары. Там после примерки за шторкой, стоя на картонке в любой мороз, за шмотки положено было нещадно торговаться, даже ругаться, показательно уходить и нехотя покупать только после того, как китаец побежит за тобой с недовольным видом и воплями: «Куня! Корефана!* Бери! Хорошо!» В конце все оказываются счастливы, в убыток себе китайцы не торгуют; только надо внимательно пересчитывать сдачу.

А вообще Суйфэньхэ, которому в 2026 году исполнится 100 лет, оплотом приграничной торговли был не всегда. Основанный на реке Суйфун, он лишь в 1992 году был признан китайскими властями первым приграничным открытым городом. И понеслось!

— Я помню, какой Сунька была в 90-е, — говорит Евгений, житель Приморья, который раньше часто бывал в приграничном Китае. — Деревня глухая. Она фактически начала расти вокруг ресторана «Максим», который тогда тоже был избушкой на курьих ножках.

Раньше торговля начиналась прямо на улицах — россиян хватали за рукава и с криками тащили в магазины (иногда попутно обчищая карманы), пытались надевать на них какие-то шляпы и очки, тыкали ножами, жужжали электрошокерами, демонстрируя товар лицом. Такой был маркетинг, агрессивный. В середине 2010-х на улицах стало тихо, но торговаться все равно положено жестко, сбивая цену порой и вдвое. И за карманами по-прежнему надо следить.

О том, что Суйфэньхэ был «деревня деревней», а стал «мегаполисом с небоскребами», с завистью говорят многие приморцы, особенно жители небольших приграничных сел, в которых не то что небоскребов, а даже дорог пока не наблюдается. И любят вспоминать, как раньше китайцы скупали в России тазики, ватники, кипятильники… Ничего у них своего не было. А сейчас мы у них все берем, а они вон нос воротят от нас и наших рублей (от себя добавлю: и от пьяных барских требований принести селедки с луком и привести медведя в ушанке с балалайкой).

Сунька по китайским меркам маленькая — тысяч 60 жителей. И еще два раза по столько — приезжие, которые содержат все эти магазинчики, бани, рестораны. Поэтому в ковид городок вымер, и многие места даже в центре города до сих пор в руинах или в ремонте. Говорят, правда, что многие гостиницы за это время навели марафет. По той, где нас поселили, это не очень-то заметно.

Франкеншуба

В сытые «нулевые» и «десятые» многие приморцы выезжали в Суйфэньхэ попить пива и поесть габаджоу (свинина в кисло-сладком соусе; немногие знают, что это блюдо придумал китайский повар Чжэн Вэнь для русских строителей КВЖД) на выходные — завсегдатаи знали злачные места. «Максим», «Кардинал», «Черная роза», многочисленные «именные» рестораны и забегаловки на слуху и сейчас. Да и на обзорные экскурсии на оборудованные специально для туристов достопримечательности народ ездил с удовольствием. Здесь всегда можно было сходить на рыбалку, а выловленных из озера сазанов пожарят при тебе же. С 2013 года за все тут можно официально, с одобрения Госсовета КНР расплачиваться рублями (правда, дешевле все же юанями, причем лучше покупать их в России).

Ну а потом — перевозишь 30 кило в сумках + 2 кило «своих» (условия менялись, но в целом вес остается примерно тот же). Многие, чтобы не выкупать килограммы, одеваются в тряпье и просто выбрасывают старые вещи в Китае. И, конечно, лайфхак: надевать на себя все лучшее сразу.

— Я, бывало, вывозила шубы. Они у нас дорогие, а там копейки стоили. Руководителям в общем-то нельзя было брать себе груз, но как еще зарабатывать? Себе что-то возьмешь из сумок помощников, им шубы распихаешь. Проинструктируешь: если спросят, то взяла себе, сестре, маме… Потом надо следить на перегрузке. Воровали! Ходишь, сумки открываешь, эти шубы вытаскиваешь: «Давай мне, давай мне!» — перекладываешь…

А как-то раз купила я три шубы. Одна рыжая, с капюшоном, другая серая с воротником таким окладистым. И полушубочек еще. Вечером взяла нитку, иголку: снизу полушубок, на него рыжую, капюшон выпустила, а сверху — с воротником. Надела этого франкенштейна и пошла — вроде как в одной. Да, жарко, а что делать, — делится одна из бывших руководителей групп. — Но это такой адреналин! Я когда перестала работать, долго отвыкала. Каждую ночь вскакивала: срочно надо бежать на автобус!

Советы бывалых

В 5 утра на остановке уже несколько автобусов, но все едут в Хунчунь, это город в другой провинции, Цзилинь, он подальше и подороже. А еще туда возят не помогаек, а туристов. Они едут с чемоданами и в красивом.

На Суньку я одна. В моем городском рюкзаке запасные носки, трусы, футболка, загранпаспорт, книга, зубная щетка, зарядка для телефона и 800 юаней — выменяла десять с лишним тысяч рублей в надежде прибарахлиться за сутки. По большому счету, хватило бы только трусов, пары тысяч в кармане и загранпаспорта.

Свой шоп-тур я нашла за минуту на самом популярном местном сайте объявлений. Где написана цена в 5–10 тысяч, — это другое, это туризм, роскошь практически. Есть еще мебельные туры, лечебные (многие решаются воспользоваться даже услугами китайской стоматологии). А вот бесплатные «экономтуры», или за 1000 рублей, — то, что надо. Пишешь по указанному телефону, говоришь желаемую дату. Уехать можно хоть на следующую ночь. Собеседник просит прислать фото загранпаспорта и ответит на вопросы (но вы все равно поначалу не догадаетесь спросить о самых важных вещах). Вечером перед выездом сообщат номер автобуса и время. И это все, главное — не проспать!

И это, к слову, работает в обе стороны — встречаются руководители групп, которые пытаются запугать неопытных помогаек: мол, если груз отберут на таможне, вы как будто бы будете за него платить. Не будете, разумеется.

— Будь осторожна. Смотри, что в сумке, — предостерегают опытные люди «на берегу». — Если будешь брать «свои килограммы», помни, что руководитель может попытаться тебе что-нибудь навесить лишнего, попросить какие-нибудь телефоны перевезти или мелочь всякую — не ведись. Никаких таблеток из Китая не бери.

Медикаменты и для собственного пользования оттуда возить не стоит. Даже если это обычное обезболивающее. Дело в том, что состав лекарства может отличаться, и в другой стране в обычные, казалось бы, таблетки, добавляют запрещенные в России вещества. Во-первых, это очень вредно для здоровья. Во-вторых, вас могут крупно оштрафовать и даже посадить. Лет 10–15 назад в России госнаркоконтроль очень любил заводить уголовные дела за «похудательные» таблетки с содержанием психостимулятора сибутрамина. Вроде как дамы перестали возить эту гадость, но вряд ли силовики, если найдут пачку, откажут себе в удовольствии лишний раз попиариться.

Наш выезд считается поздним, многие отправляются из Владивостока в два-три ночи. Пара остановок по городу, часа через полтора — в Уссурийске, еще примерно столько же до поселка Пограничный. А потом долго-долго сидеть на китайской границе.

Руководитель чужой туристической группы нехотя объясняет, что в Суньке какие-то куаркоды, поэтому придется стоять долго (в Хунчуне просто туристические списки, так что все быстро).

— Можете быстро пройти, а можете медленно, зависит от настроения человека на таможне, — по-буддистски отвечает женщина. И переключается на «своих»: рассказывает молодежи, где в Хунчуне найти жареное мороженое и как сейчас устроен шведский стол в гостинице.

Руководитель нашей группы присоединится только в Уссурийске. А вообще владивостокцев едет человек восемь.

В «Лисице» носки по юаню

В Уссурийске в автобус подсаживаются дамы старшего возраста. Есть женщины, в том числе с детьми, из других районов, которые просто едут погулять и прикупить что-то к школе. Мужиков мало.

В Суньке продаются диковинки. Корейская бабушка из числа бывалых на подъездах к границе делится опытом и сдает места с носками по полтора юаня и тапочками по пять. Она ездит каждые два дня: во вторник домой приедет, среду-четверг отдыхает, в пятницу уже назад. Что-то покупает для себя — ну и к пенсии прибавка.

— Вот раз, «таблеточка» такая — вы на нее водичкой капнули, и она увеличивается, полотенце! Потом есть «шапочки»: вы поели, накрыли тарелочку. Многоразового пользования. Есть стиралка такая — она небольшая, как гармошка складывается. Мы идем от гостиницы налево, потом постельное белье. И дальше китаец, худенький такой. Честный! Всё работает! Я у него за 800 рублей купила кашеварку — такая красивая, голубенькая. Мы в этот раз купили крема для обуви, два юаня стоит. Света около семи штук купила. Отлично — по два детям.

Синонимом «хорошего» в приграничном Китае теперь становится «корейское». Еще одна старушка из постоянных помогаек уже на обратном пути советует отличный (по крайней мере, на ее вкус) магазин:

— Вот есть четырехэтажка — знаешь же четырехэтажку?

Кто ж не знает легендарную четырехэтажку! Универмаг «Цин Юнь» по соседству с уважаемым рестораном «Максим»! Один из старейших.

— Бутик 51, пятый этаж. Там корейцы.

— У того же корейца есть на меховушку ткань, под норку. Полушубки на замке или застежках. Стоят смешно. Полушубки по 2000, а у нас будут 10–15 тысяч. Мы наметили уже с девчатами ехать за этой новинкой. Приятельницы в среду едут.

А ведь хорошая история с полушубками. Можно даже съездить «туристом» и отбить поездку покупками для всей семьи.

— Харчевни — мы были в «Вульфи», — продолжает попутчица-кореяночка. — Ну там вообще! Красиво — арбузы, дыни, вот эти салаты… Но что вечером если не съели, они наутро поставили. В «Черную розу» идите. Это где универмаг — и вот следующий пролет. Раньше Таня была хозяйка, а сейчас ее двоюродная сестра Нина. Так хорошо готовят — горячий баклажан, рыба сазан, в кляре вот это все… Очень все вкусное, свежее все. 25 юаней — как шведский стол.

Во Владивостоке ценители китайской кухни вообще делятся на две равно уважаемых семьи: одни на рынке на Спортивной любят «Аню и Добрыню», а другие ходят исключительно в «Лену и Сашу» (кстати, только «Добрыня»!). Почему, не очень понятно, ведь все имена постепенно сливаются в одно.

— И это… В «Лисице» по юаню носки. Там фиксированные цены, там не надо торговаться, — добавляет бабушка. Ее рассказы увлекательны, но нам всем командуют куда-то идти.

Какие претензии?

— Без визы поездка! Смотри сколько народу едет! — с видом знатока заявляет в пустоту продавец фруктов на привокзальном рынке поселка Пограничный. Так и хочется ответить ему, чтобы не умничал, потому что «безвиз» это, по сути, просто такое красивое слово. Но я не могу — мы очень торопимся. Мы куда-то идем.

В дальнем углу рынка из барака вытаскивают сумки разного объема.

— Так, берем каждый по одной и несем сейчас в автобус! Будет занос! — командует руководитель.

Про существование некоего «заноса» нас не предупреждали, и владивостокские начинают волноваться. Вскоре я узнаю от бывалых, что мы, как бы так выразиться, участники процесса не только импортирования товаров, но и экспортирования. Раньше такого не было, только вывозили. Видите, развивается экономическое сотрудничество! Интересно, а на 9-й Международной выставке приграничной торговли, что прошла в Суйфэньхэ на прошлой неделе, это обсуждали? Или только как хорошо русский лес в Китай продавать?

«Занос» народ берет сперва неактивно, некоторые даже возмущаются, но ситуацию исправляет наша бравая руководительница.

Какой, блин, статус?! Чей статус?! Вы же не думаете на полном серьезе, что я буду читать ваши статусы в вотсапе и где бы то ни было еще? Я телефон-то ваш не знаю, только имя! С нами должна была ехать другая женщина, но не поехала якобы «по состоянию здоровья» (так я и той имени не знаю!). Какой статус, вы в себе вообще?!

Только я делаю вдох, чтобы все это храбро высказать, как шлюз негодования затыкает волшебная пробка под названием «зарплата». Путем недолгих выяснений узнаю, что за занос помогайкам положено 500 рублей, а за вывоз — 1000. Итого 1500 рублей за два дня. Не, ну так-то ладно, это совсем другой разговор. Мы же деловые люди.

Понятно, почему старушки сюда гоняют как к себе домой. У некоторых пенсия по 15 тысяч, и это возможность вдвое ее увеличить. А есть люди, которые дома неделями не бывают, узнаю я тут же на границе. Просто выезжают в Россию и тут же садятся в обратный автобус с поздним заездом, ночуют в Китае. Для них даже в гостинице есть специальная кандейка, где можно оставить вещи.

Итак, я становлюсь контрабандистом раньше запланированного.

Шланг. Выпивка. Мука. «Аптека»

Кто-то ввозит большой груз, по 20–25 килограммов. У нас от силы 10. В сумках, предназначенных для китайского покупателя, из России едут гофрированные шланги, какие-то провода, картон, мука, хлебопекарные дрожжи, консервы. В очереди говорят, раньше было много армейских, но сейчас все идет на СВО.

И главный источник несложных шуточек — выпивка. Все, кроме детей (но только на русской границе, китайцам будет все равно, и девчонкам переложат пару пакетов), берут еще по две бутылки «Советского» шампанского или вина и «аптеку».

«Аптекой» называются БАДы с добавлением вытяжек из российской фауны или флоры. В нашем случае — тюлений жир. В Китае с его любовью к народной медицине такое очень ценится. Коробками вывозить нельзя — это промышленный масштаб, поэтому каждому раскидывается по 10–12 пачек «аптеки» и две бутылки. Картон же аккуратно складывают в отдельные сумки и тоже вывозят, чтобы на той стороне собрать тару. Впрочем, в багаже одной из членов группы таможня обнаруживает целую коробку с вытяжкой, которую оставили по недосмотру. Сначала для виду просят открыть сумку и хмуро, укоризненно предъявляют претензии — в основном руководительнице группы. Та с виноватой улыбочкой и фразами вроде «да вы поймите…» все разруливает.

Мне достаются какие-то странные вещи, картон, толстый провод. И «аптека» с шампанским, разумеется. Пакетика у меня под это дело нет («А вас что, не предупреждали?!»), выручают добрые люди из автобуса. Мы, помощники, должны, простите за каламбур, помогать друг другу. Любой сбой задерживает всю группу. Часа полтора, что наш автобус стоит в очереди на российскую границу, пытаюсь придумать внятное объяснение, для чего в обычной жизни мне такой джентльменский набор теоретически может понадобиться.

А 11 упаковок тюленьего жира? Я их выпью, запью шампанским и от радости тут же повешусь на проводе?

Занос, кстати, случается не каждый день. Когда его нет, у руководителей находится время позавтракать в привокзальной столовой, следующий раз наступит не скоро. Здесь же можно сходить в туалет даже за бесплатно, проигнорировав надпись про «20 рублей». Раньше на российской таможне туалет был настолько отвратителен, что сейчас дамы радуются уже тому, что там чисто и есть вода.

Стрелки ровно на два часа назад

Вывеска на автостанции в Пограничном гласит, что здесь можно купить туры в Суйфэньхэ и Харбин. Надписи дублируются на двух языках, за время ожидания их можно выучить наизусть. Перед нами четыре автобуса, делать нечего.

— «Пятерка» харбинский пропустила! Он сказал: я пустой, я пойду, — жалуется наш водитель. Над ним посмеиваются — торопыга, без опыта еще. Он-то не знает, что ждать придется долго. С другой стороны, мы-то в Китае пересядем на другой автобус и в гостинице спать повалимся, а он назад поедет. И дома будет, может, в 22 часа, а скорее в полночь. Шоферы на международных рейсах работают с ночи до ночи, сменщиков нет. Остаются только потому, что хорошо платят. С увеличением турпотока, видимо, будут снимать людей с междугородних рейсов, делится водитель нашего обратного автобуса. Хотя компания «Приморье» и выиграла тендеры на перевозки, придется переуступить или найти субподрядчика.

Пока ждем и сочувственно киваем головами, узнав, что «наших вчера не пускали, а 30 машин китайских вперед пустили», я выясняю, что можно выкупить килограммы — рублей по 400 за кило. Это если в свои два не уложишься. Решить можно вечером.

Удивительно! Если ехать через этих самых людей с этой самой группой, но туристом, путевка будет стоить 9500 + 60 юаней весовой сбор на китайской границе. «Половинка» (чтобы вести 16 чужих килограммов) — 4750 + 30 юаней весовой сбор. Очень мило с учетом того, что обыкновенный, не помогаечный, тур с хорошей гостиницей и экскурсиями на три дня и две ночи стоит около 8000 рублей… В воздухе витает неуловимый запах обмана.

Попутчицы советуют не выкупать килограммы. В Суйфэньхэ, в крайнем случае, заработала «Почта России» — упакуй и пошли домой посылку (ой, где я там ее искать буду). Но если все же просто купишь одежду, срежь все бумажки, выброси этикетки. И надень на себя, что можешь. По другой версии, надевать все лучшее сразу — целая наука для избранных.

Российскую границу проходим быстро. И да, всем действительно на меня наплевать.

На китайской стороне стрелки переводятся назад. Вся Поднебесная, несмотря на свои размеры, живет в едином часовом поясе GMT+8, с Приморьем два часа разницы (это дает нам время для похода по магазинам). Завсегдатаи меняют сим-карты. На телефонах предустановлен WeChat, китайский мессенджер. Дело в том, что сервисы Google, Meta (признана в России экстремистской), Telegram блокирует великий китайский Firewall. Если вы, как я, это случайно забудете, сначала нагрешите на медленный гостиничный интернет, а потом придется срочно качать работающий VPN. Зато «Новую газету» можно читать абсолютно свободно!

Здание китайской таможни снаружи похоже на дворец — и куда больше нашей, смахивающей на барак. Тут есть вендинговые автоматы с газировкой и снеками, кондиционер, вай-фай, который просто так не подключается, надо знать какие-то секреты или поулыбаться кому-то, кто знает. Можно курить вейпы и Айкос, а в определенном месте внутри таможни и сигареты (бычки втыкают в стаканчики).

Еще на китайской таможне много сидушек, и все заполнены. Мы сваливаем баулы в одном углу и стоя ждем, когда освободятся места. Еще бы — простой российский помогайка может провести здесь и восемь часов. Зависит от расторопности и, главным образом, благосклонности китайского пограничника. С учетом ночных выездов испытание не из легких, а ведь хочется еще успеть в «Лисицу» за носками по юаню.

Нам везет, проходим часа за четыре. «Лисица», жди!

Трусы отпечатались — 1500 юаней

Город находится минутах в пяти езды от границы. Поэтому уже очень скоро тесный китайский автобус привозит нас в отель. На первом этаже — диван светлой кожи с ожогами от сигарет (к курению в Китае относятся очень просто — смолить можно где угодно), журнальный столик. У стены выстраивают наши бутылки, и китаец придирчиво осматривает их на сколы и трещинки.

Тем временем мы отдаем на ресепшен загранпаспорта. Начинается великая битва за двухместные номера. Администратор упирается и с переходом на визг доказывает, что есть только трех- и четырехместные. Кто соглашается, уходит быстро. Руководитель группы заказывала только двухместные и твердит: «Куня, зачем обманывай?!» Мы не двигаемся с места и повторяем, что хотим жить без соседей. Вознаграждение за стойкость — заветный ключ. «А, китайцы всегда обманывают!» — объясняет мне соседка по комнате как само собой разумеющееся.

— В гостинице обязательно все осмотреть. Видишь где-то пятнышко или поломку — сразу фотографируешь, идешь на ресепшн, зовешь куню, чтобы она отфиксировала. Иначе повесят на тебя. За пятно на старом полотенце заплатишь сто юаней. После коронавируса они так зарабатывают. Тут девочка недавно купила трусы новые, надела. А жарко в номере, кондиционера нет. Она вспотела ночью, цвет отпечатался, пришлось 1500 юаней за простыню заплатить, — инструктирует меня соседка. Она как раз ездит каждый день и даже берет с собой русскую еду. От китайской, говорит, уже воротит, к тому же живот может расстроиться, а это очень мешает в работе — на длинных переходах помогают галеты из армейского сухпайка, продаются в каждом военторге.

А официальный курс юаня меж тем превысил 13,5 рубля. Посчитайте теперь, во сколько обошлась простыня.

Из открытого окна (кондиционера нет, в номере затхлый запах, мы проветриваем) доносится чей-то голос в громкоговоритель. Вид у нас чудесный — на стену дома метрах в 20. Телик ловит ТНТ-4, но постоянно зависает.

Мне все равно. После короткого холодного душа — горячей воды нет, появится вечером — валюсь часок-другой поспать. Сквозь сон слышу, как на жалобу соседки по комнате приходит сотрудница отеля и смотрит ржавые пятна на простыне и воду. Она после душа должна стекать в дырку в полу, но слив забился, и в туалете болото по щиколотку.

Выезд назначен на следующий день в 12.30. Я в новой джинсовой рубашке (просили 200 юаней, взяла за 100) и кедах (просили 220, взяла за 160). Старые не высохли, воняют и стали расклеиваться после вчерашнего ливня, в минуту превратившего улицы Суньки в реки. Здесь плохо с канализацией.

Соседку отправляют пораньше — ей еще завтра работать, выезд из Уссурийска в 7 утра. А у меня проблема: перевес. Тяжелый рюкзак, лишние вещи. На каждом этаже стоят весы.

— Сколько? — интересуется зашедшая руководительница. — А, три с половиной? Да ничего страшного!

Распихиваю по карманам ключи, документы и только что купленный пауэрбанк (рискованно брать электронику в Китае, но мне в этом магазине четырежды за минуту признались в любви, ничего не оставалось…). Платонов отправляется в пакет с едой — его на весы не ставят. А на лишний килограмм личных вещей родимая таможня и правда всегда закроет глаза. Чай не звери!

Синий скотч на тяжелом ящике

Перед посадкой в автобус каждому пишут на руке номер и через пробел — количество сумок или коробок. По-хорошему, надо знать, что везешь. Но: «Вам все расскажут в автобусе!»

Первый раз мы перегружаем сумки на автовокзале. Кто-то тащит по одной-две, кто-то старается отлынивать, а кто-то напротив — пашет так, словно ждет похвалы. Там же на автовокзале нам отдают паспорта. Все это время я была в чужой стране без документов. В 13.40 зовут в автобус.

— На границе будут выкрикивать номера. Надо забрать свое и встать в очередь согласно списку! Чужие вещи не трогаем. Но помогаем загружать сумки!

Из прицепа, идущего за нашим автобусом, руководители с помощью в основном женщин-активисток достают груз. Кому газонокосилка, кому одежда. Мне достанется большая мягкая сумка и два ящика, тяжелый и легкий. Баул можно волоком, впереди баула — легкий ящик. Другой рукой подтягиваешь тяжелый. Конструкция странная, но что поделать. Все мои попутчики выглядят изломанно, словно Серая Шейка, убегающая от лисы.

— Что в сумках? В основном одежда. Промышленных партий ни у кого нет, все перемешано. Спросят — спокойно открывайте, показывайте, говорите, что везете для себя. Семья большая.

И все вы будете ходить в одинаковом всей семьей, вы дружные. Хотя… У руководителей или хозяев груза своего рода отношения с таможней. Да и сельская самодеятельность про большую семью и «для себя, только для себя» всем уже надоела. Не спросят, короче.

— Есть ящики, — продолжает руководительница, — помеченные синим скотчем, — там каски на СВО. Говорим, что мужу-зятю-сыну. Где красный скотч — там бронежилеты. Без стальных вкладышей, они легкие.

У меня нет ни мужа, ни сына. И никакие каски ни на какую СВО, тем более на перепродажу, я везти не хочу. Но как назло — на моем тяжелом ящике синий скотч.

В отличие от картона и шампанского, объяснение про каски рождается моментально: я волонтер… Господи, да почему? И каково девчонке, почти моей ровеснице, жене военного? Мы познакомились накануне, ужинали в одной компании. Она с таким горем в глазах рассказывала, что муж «там» с прошлого года, они с дочкой очень волнуются и хотят, чтобы он вернулся живым (и еще хотят, чтобы кончилось то, о чем писать нельзя)… А сейчас тоже тащит этот груз.

Говорят, кстати, так себе каски.

Послесловие и послевкусие

…— О, книжка! — удивляются таможенные инспекторы, мужчина в годах и симпатичная девушка, содержимому моего пакета с едой. — Интересная? О чем?

Это «Котлован» Платонова. О смерти надежды на светлое будущее.

— Интересная, — говорю, — книжка. О жизни сто лет назад. Только грустная немного.

— Хорошо. Проходите.

В автобусе всем раздают «зарплату», по 1500 рублей, как договаривались. Всем, кроме нас, владивостокских помогаек. Уссурийская руководительница делает вид, что ничего не знает, мы должны были договариваться с владивостокской, которая с нами не поехала. «Ну хорошо, на вынос мы еще готовы были! А занос на нас просто повесили!» — возмущаются попутчицы. Я пишу вежливое сообщение Наталье (только сейчас я узнаю ее имя), в котором сообщаю: мол, прошли границу, едем в сторону Уссурийска, будет ли «зарплата»? На что получаю краткое: «Нет. У вас довоз».

Довоз — это из Уссурийска до автовокзала Владивостока. Я набираю: «А не пойти ли вам, извините, на?» И стираю. Ведь никто никому ничего не должен.

*Куня, кунечка — с китайского «девушка» — любая особа женского пола. Корефана — мужчина.