— Что сегодня произошло, кому принадлежат бренд и логотип «Эхо Москвы»?

— Вообще это вопрос к генеральному директору. Но принадлежат они ЗАО «Эхо Москвы». ЗАО продолжает функционировать, потому что мы, миноритарии, не дали его обанкротить и не дали его закрыть. Я думаю, что происходящее сейчас — это попытка закрыть всякое воспоминание о старом «Эхе» и создать новую историю, переписать ее. Как мы видим, это делается достаточно успешно. Если возникнет какое-то новое «Эхо Москвы», вероятно, в старом смысле это нельзя будет уже употреблять, скажем так, нельзя будет пользоваться логотипом «Эха Москвы». А еще если возникнет новое «Эхо», оно будет совсем другим.

— То есть, чтобы мне потом, если они создадут новое «Эхо Москвы», было стыдно сказать, что я журналист «Эха Москвы»?

— В том числе, конечно.

— Как это вообще вышло, что можно взять и все забрать? Эти бумаги должно было ЗАО продлевать?

— Да. Очевидно, что наши мажоритарные акционеры ЗАО из «Газпром-Медиа» в этом участвуют. И они не захотели продлевать свои права на этот бренд. Мы, конечно, поговорим с юристами. Но дело здесь не юридическое, оно абсолютно политическое. «Эхо Москвы» как радио не существует, но история «Эха Москвы» действительно блистательная.

— То есть фактически сейчас по документам бренд — «Эхо Москвы» — не принадлежит никому?

— И происходящее сейчас не удивляет, потому что это в логике, повторяю, переписывания истории. То есть людей тоже можно дискредитировать, как сейчас это делают с учебниками. Радиостанция существовала до 3 марта 22-го года. Но ведь и раньше такие попытки делались с разных сторон. Теперь государство решило показать себя. Я напомню, что наша частота, которую тоже у нас забрали, просто без конкурса передана той же самой МИА «Сегодня». Это РИА «Новости» плюс ВГТРК, плюс «Раша Тудэй». Вот этой организации. Киселеву и Симоньян. Мародерство, конечно же.

— Алексей Алексеевич, а вы сейчас не общаетесь с Маргаритой Симоньян?

— Нет, с марта 22-го года. Слушайте, очевидно же, что это не Симоньян, это решение куда выше. Все же понимают, что мы можем пойти в суд. Значит, должны быть уже заранее все подготовлено. Понятно, что это решение «Газпром-Медиа». Но «Газпром-Медиа» в отношении «Эха» подчиняется администрации президента, как известно. И мы знаем имя этого первого заместителя главы администрации президента, который курирует медиа, зовут его Алексей Алексеевич.

— Не очень понимаю, зачем сейчас это все происходит, ведь прошло уже полтора года.

Радиостанции «Эхо Москвы» не существует в эфире и на бумаге, но в умах людей «Эхо Москвы» — это что-то серьезное, солидное, честное. «Эхо Москвы» существует как класс журналистов различных изданий, как планка для журналистов. «Эхо Москвы» — это часть истории современной России. И все это надо закопать. Нужно людей лишать символов, надежды и памяти. А лишение памяти — это одно из самых главных действий, которые сейчас происходит.

— Но неужели может получиться это провернуть с радиостанцией, с такой историей и с таким количеством людей, которые слушали «Эхо» годами, слушали семьям и поколениями?

— На какое-то время, да. Но ведь они могут это провернуть со всей страной, а «Эхо» здесь — это часть страны. Так же не бывает, что кругом четверг, а здесь — суббота, как в старом анекдоте. Если везде погром, то и здесь погром. Так должно было быть.

Искажение памяти — это такое оружие очень серьезное. В Советском Союзе умели это делать, когда те же учебники писали или когда вычеркивали людей из истории. Была же совершенно дивная книга, выпущенная с фотографией, скажем, пяти первых маршалов, а потом их осталось два, потому что других и не было никогда. И как смешно заметил один мой ученик в седьмом классе со словами: Алексей Алексеевич, объясните, пожалуйста, почему в энциклопедии слово троцкизм есть, а Троцкого нет?

Но история, поверь мне, дама капризная, она насильников не любит, а мародеров просто презирает.

— Сколько стоит бренд «Эхо Москвы»?

— В 2015 году стоимость бренда по оценке, проведенной «Газпром-Медиа», была 94 млн руб., по тогдашнему курсу — $1,5 млн.

— За сколько сейчас отдадут?

— Думаю, за пошлину внесения в Росреестр.

— А бороться будете?

— Я должен поговорить с адвокатами, потому что формально истек срок по реестру. Поди докажи. Ну, идите в суд, нам скажут, а мажоритарный акционер не проявляет желания продлить права. Но вообще мне достаточно пока судебной борьбы одновременно с Пригожиным и Генпрокуратурой. В любом случае — сейчас слово за адвокатами.

— Здесь, конечно, ничего, кроме Оруэлла, в голову не приходит…

— Давно уже превзошли Оруэлла. Будь он жив и посетил бы сейчас нашу страну, сказал бы: какой ужас!

* Внесен властями РФ в реестр «иноагентов».