Ночь. Желтоглазое такси рассекает темноту загородной дороги у леса. Некто тянет с сиденья, кажется, девушку. Или нет? Успеваешь заметить каблук, фрагмент алого платья.

А в машине хорошо. Спокойно. Радио, джаз, внимательные глаза в зеркале заднего вида. Это Саша (Юра Борисов). Таксист. Работает исключительно по ночам — ну спокойнее ему в это время в городе на дорогах. И пробок нет. И интересней. Общение опять же. Он же пассажиров сразу насквозь видит. Куда едут. Зачем. Ночью сложней притворяться. И кстати, зачем в его багажнике черный целлофан? Вопросов много. Тем более что в городе орудует маньяк на автомобиле, убивающий своих пассажиров. Пассажирок, если быть точными.

А Саша встречает не только любовников с чемоданами, убедительно изображающих возвращение из командировки, но и ночных бабочек. Лизу (Анастасия Талызина), например. Вывалившуюся, скорей всего, от клиента и вздумавшую ночью кататься по злым улицам небезопасного города.

А что, если маньяк и есть Саша?

Про этот фильм трудно писать без спойлеров. А смотреть его, зная развязку, неинтересно. Потому что

Тех самых, которых герои старательно прячут в шкафах своей не слишком успешной жизни.

Трупы на складе, пакеты со странным порошком, преследование, опасные люди на ночной дороге. И их бестрепетный предводитель (Сергей Гилев). Маменькин сынок (Григорий Верник) с такими тараканами в голове — мама не горюй. Все это есть в картине. Но на первом плане — взаимоотношения неконвенциональных героев, нарушающих правила, продиктованные жанром.

Например, Саша. Никакой не супермен, не «безумный Макс». Из-за проблем с ногами практически инвалид, прикованный к машине, сросшийся с ней. Такси — туловище и ноги этого кентавра. Да и Лиза не фам-фаталь (неслучайно же алое платье и помада) не тянет. Скорее жертва, светлоголовый одуванчик с кудельками на голове, которая боится глотнуть кофе: вдруг отравлен? В общем, два канатоходца с завязанными глазами. По их собственному определению, «две креветки» в гигантском пространстве ночи. На шоссе в никуда.

Аллюзии, кинематографические отсылки к дорожным триллерам Джона Дала, тарантиновскому «Доказательству смерти». Но более всего — к изящному экшену «Драйвер» Николаса Виндинга Рефна и к одинокому такси и таксисту Скорсезе. В каком-то смысле этот качественный триллер — оммаж Скорсезе.

История медленно раскачивается на качелях неонуара, потом мчит по ночным улицам и закоулкам города, обгоняя свет фар. Или вдруг замирает вместе с Сашей — то в черном-черном укрытии, то перед белоснежным кафельным тупиком-стеной. И здесь намертво вписана в стилистику картины, формирует атмосферу ночи, нуаровскую тональность изобретательная камера молодого оператора Робера Саруханяна («Эпидемия-2»).

Юра Борисов («Купе № 6», «Капитан Волконогов бежал», «Мир, дружба, жвачка») в роли ночного «кентавра» великолепно проходит испытания крупным и сверхкрупным планом. Все-таки неистощима в нем магия. Но это известно. А вот Настя Талызина — открытие фильма. Она и раньше снималась («Дело», «Пиковая дама. Зазеркалье», «Патриот»). Но дождалась большой стоящей роли. Характера, открывающегося, как шкатулка с секретом. В картине — настоящий поединок их героев-перевертышей, да и самих актеров. И победитель в этой дуэли — зритель.

За режиссером Кириллом Кемницем слежу с момента появления его комедийного хоррора «Zомби каникулы». У нас мало кто умеет делать качественное экшен-кино европейского уровня. Среди редких исключений — Илья Найшуллер. Неслучайно именно он — сопродюсер «Кентавра». «Zомби каникулы» Кемница были проданы во многие страны, включая США, Японию… Впрочем, это было в другой жизни. И Найшуллер сегодня снимает для Аmazon Studios комедийный боевик с Идрисом Эльбой и Джоном Синой в главных ролях.

Он начинал со спецэффектов. Причем очень рано, лет в пятнадцать. Поэтому блестяще разбирается в компьютерных реинкарнациях и превращениях, создал свою студию, интересно работает с саундтреком. И два героя фильма расцвечены своими композициями. Саша — всеми оттенками джаза. Лиза — синглами Курилова и Dance on the edge Даши Чаруши, безбашенным треком Муси Тотибадзе «Мальчик, мальчик, ну что же ты стоишь, а-а? / Не упускай свой шанс, зачем же ты молчишь, а-а?»