Политик, журналист, правозащитник, 41 год.

Местонахождение: СИЗО «Водник» (Москва), находится здесь уже 14 месяцев. 17 апреля 2023 года был приговорен Мосгорсудом к 25 годам лишения свободы по делам «о фейках» про российскую армию, сотрудничестве с нежелательной организацией и государственной измене.

Стадия: апелляция.

«Свой приговор я воспринимаю как высшую оценку моей работы — прежде всего, конечно, по «закону Магнитского». И два отравления были за то же. Забавно: они сами показывают, чего боятся. Значит, все делал правильно. Как писал Артур Бертон Джемме в романе «Овод», «свою долю работы я выполнил, а мой приговор — это лишь свидетельство того, что она была выполнена добросовестно».

А сколько в реальности продлятся эти «25 лет», посмотрим. В нашей стране действительность имеет обыкновение отличаться от того, что записано в формальных бумажках. У Солженицына, например, в приговоре была записана «вечная ссылка» (Кок-Терек Казахской ССР) — но, как мы знаем, эта «вечность» продлилась недолго. <…> Есть книга социолога Алексея Юрчака о Советском Союзе, она называется «Это было навсегда, пока не закончилось». И с этим режимом будет так же, не сомневаюсь».

Политический активист, правозащитник, 63 года.

Местонахождение: СИЗО «Матросская Тишина» (Москва), здесь он находится семь месяцев.

17 мая 2023 года был приговорен Вторым Западным окружным военным судом к семи годам лишения свободы по обвинению в оправдании терроризма и возбуждении ненависти и вражды за посты в Facebook**.

Стадия: апелляция.

«Никакой переоценки ценностей на данном этапе тюрьма у меня не вызвала. Она несколько снизила мою личную самооценку, но понятия о добре и зле остались прежними.

— Поступили ли бы вы в чем-то иначе, если бы заранее знали, как закончится суд?

— Наверное, вел бы себя так же. Признаюсь, чувствовал себя как-то неуютно оттого, что мои товарищи уже садятся в тюрьму, а я еще нет.

— Изменилось ли за время пребывания в тюрьме ваше отношение к людям?

— Нет. Разве что выяснилось: люди, попавшие сюда, иногда — за действия, от которых оторопь берет, в быту оказываются вполне адекватными и допустимыми соседями. Может быть, оттого, что здесь они всегда трезвы?

— Что вас сейчас особенно волнует?

— Положение на фронте. Для меня это не что иное, как борьба добра со злом. И если в данном конфликте зло победит, то я не знаю, как дальше жить… Еще для меня это выяснение извечного вопроса: могут ли изнеженные свободой люди противостоять орде? Или общество свободы так же нежизнеспособно, как, к примеру, виноградная лоза в тундре? Или как «ботаник», посещающий музыкальную школу, среди дворовой шпаны… Еще очень заводит пропаганда ТВ. Очень нервничаю, когда вижу, что вроде адекватные, известные, яркие люди вдруг перестали различать добро и зло. С самым серьезным видом рассказывают о том, что дважды два — пять, что сахар черный, уголь белый, а булки растут на деревьях. Они говорят об этом как об общеизвестном факте, ничтоже сумняшеся строят на этом свои рассуждения.

— Как устроен ваш нынешний быт: чем занимаетесь там, где находитесь?

— Мой нынешний быт — сплошной досуг. Как в неплохом санатории. Отдыхаю, сплю сколько угодно, хожу на прогулку… Даже как-то неловко перед сочувствующими мне… Хотя понимаю, что если серьезно заболею, то придется, наверное, туго…

— Что (и кто) вам помогает держаться в той ситуации, в которой вы находитесь?

— Очень поддерживают письма. Жду их с настоящим нетерпением. Их получение, без преувеличения, — настоящий праздник для меня. Здесь иногда случаются перебои с их доставкой. Это нервирует, скажу честно. Еще визиты адвокатов — тоже настоящие праздники для меня. Очень их жду. Плюс к этому здешние евреи приняли в свою «стаю». С удовольствием хожу в местную синагогу. Я честно предупреждал их с самого начала, что еврей я так себе… В том смысле, что ни языка не знаю, ни Тору не читал, да и вообще атеист. (Кажется. Не уверен в этом с некоторых пор.) Но они сказали, что их все устраивает. Мол: «Ты родился у еврейских родителей? Ну и успокойся»…)) Это все и помогает. И было бы несправедливо не вспомнить, что мне очень повезло с родней. Очень поддерживают, в том числе, и всевозможными вкусностями. И постоянно пишут, что «гордятся мной». Как тут приуныть, даже если захочешь?

— Какие книги и периодические издания вы сейчас читаете?

— Очень разные. Как оказалось, в тюрьме неплохой выбор литературы. Читаю больше, чем до тюрьмы, почти все время. Про периодику. Друзья подписали меня на «КоммерсантЪ» и «Дилетант». Первый доставляется с постоянными перебоями, особенно после перевода меня из карантина в «постоянную» камеру. Второй в июне почему-то совсем пропал. Еще очень приятно получать такие самодеятельные издания, как, например, «Тюремный вестник». Замечательные ребята его выпускают.