Легендарный летчик первого класса, бывший капитан воздушного судна А-320 Андрей Литвинов ушел из «Аэрофлота» на заслуженный отдых, но остается для нас главным экспертом по теме авиации. Его кредит доверия у людей велик, и от его слов часто зависят важные решения. В частности, можно летать на самолетах российских авиакомпаний, опасно это или волноваться не стоит? Есть еще один, тревожащий многих вопрос, с него мы и начинаем сегодня наш разговор:
Андрей Литвинов. Фото: Влад Докшин / «Новая газета»
— Андрей, почему так часто птицы стали врезаться в двигатели российских самолетов? Чуть ли не в два раза чаще, чем прежде? О чем это говорит? Может быть, их путают с дронами?
— Это птицы! Дело в том, что в основном в самолеты врезаются те птицы, которые гнездятся в районе аэродрома. Это, как правило, чайки, их называют помойными, потому что они обитают на помойках. И тут вопрос больше даже не к аэропорту, а к той администрации, в чьем ведении находятся эти мусорные горы. Посмотрите в Подмосковье, например, в Шереметьево, там же свалки уже скоро с небоскребами сравняются! Сколько писали жалоб, приезжали телевизионные группы, снимали это все, и что? Все бесполезно, все как было, так и осталось, чайки там гнездятся и залетают в район аэродрома
— А так было всегда или в последнее время все увеличилось?
— Всегда там были помойки, и именно поэтому упал самолет Utair— в него попали помоечные чайки, это было в районе международного аэропорта Жуковский, там та же картина с мусором, что и в Шереметьево, да и во всем Подмосковье.
— Если так было всегда, то почему людям кажется, что птицы врезаются в самолеты в разы чаще, чем прежде? Может, это всеобщая тревожность, связанная с текущей политической ситуацией?
— Это связано с сезоном, зимой птиц меньше, летом больше. Все зависит от времени года. Сейчас больше, потому что лето.
— А все-таки можно птиц перепутать с дронами, которые также могут врезаться в самолет? Летчики и наземные службы могут вообще их как-то отличить друг от друга?
— Это разные вещи. Дрон все-таки металлическая конструкция, и она, скорее всего, будет отбиваться на локаторе, метка будет гореть на системе TCAS (traffic collision avoidance system, БСПС — бортовая система предотвращения столкновений). Эта система — устройство, состоящее из радиолокатора и ответчика. TCAS выводит на экран бортового радиолокатора воздушного судна информацию об окружающих его бортах, оснащенных ответчиками. Ответчики выдают высоту и направление полета, и они взаимодействуют друг с другом в разных самолетах.
Если конфликтная ситуация в воздухе, то летчики видят по системе TCAS опасное сближение. Они видят, что метка появилась, потом она становится желтого цвета, такой кругляшок, который потом краснеет. И вот когда краснеет — включается команда на то, чтобы одному борту набирать высоту. А у дрона нет такой системы, поэтому если он возникнет, то просто метка появится, а направление движения и высота не будут показываться, так как у него нет такого ответчика, как на самолетах стоят. А птицы вообще не отбиваются, это же не металлическая конструкция
— Не отбиваются — это, значит, их не видно?
— Да,
птицу не видно на локаторе, она просто попадает в самолет, и все происходит неожиданно. А дрон, скорее всего, будет отбиваться, потому что он металлический. Хотя сейчас уже разные есть, и из какого-то пластика их делают. Так что уже и не факт, что отобьется.
— А вы допускаете, что участившиеся случаи столкновения самолетов с птицами, на самом деле, могли быть связаны с какими-то пластиковыми дронами?
— Это исключено! Дрон попадет или птица — это сразу заметно. Дрон не оставляет кровяных следов и прилипших перьев.
Птицы традиционно кружат вокруг аэродромов, надо заставить работать орнитологические службы, которые есть во всех аэропортах. И повторюсь: это вопрос к организациям, в чьем ведении находятся помойки.
Мусор на территории международного аэропорта «Домодедово». Фото: Анатолий Жданов / Коммерсантъ
— С птицами разобрались, скажите, а что будет с безопасностью полетов в ближайшее время?
— По поводу безопасности — это годами отработанная система, и я полагаю, что вряд ли кто-то захочет взять на себя ответственность за какие-то противоправные действия. Например, ставить свои подписи под какими- то сомнительными документами. Единственное, что, по-моему, может быть произойти в ближайшее время, — это отмены рейсов в связи с нехваткой самолетов.
В каждом самолете есть книга с перечнем отказов, которые командир перед вылетом смотрит и сверяет — может ли он с отказом конкретного механизма вылетать или нет. Нужно пригласить инженера, или отменить вылет? Там все четко прописано, каждый отказ и меры по нему. Если командир увидел, что с этим отказом вылетать нельзя, — он на себя такую ответственность не возьмет, потому что любая катастрофа и любая к ней предпосылка разбираются очень тщательно. Если же был смертельный исход — возбуждается уголовное дело, в рамках которого происходит разбор: имел ли командир право вылететь, и так далее.
Ни один командир не возьмет на себя такую ответственность, и ни один инженер не поставит свою подпись под какими-то там левыми запчастями.
Поэтому я думаю, что безопасность будет соблюдаться, несмотря на все трудности. Хотя официально международная авиационная коллегия поставила красный флажок на российские компании в связи с тем, что они считают, что наша авиация сейчас небезопасна. Они так считают, потому что нас лишили возможности обновлять программное обеспечение, получать оригинальные запчасти — официально это выглядит так. А неофициально, ну понимаете, — все равно руки и головы те же, люди работают.
Я бы сказал так: сейчас,
на сегодняшний день, российские авиакомпании ничуть не опаснее, чем зарубежные. Пусть пассажиры не волнуются и спокойно летают.
— Как, по-вашему, будет меняться парк самолетов в распоряжении российских авиакомпаний?
— Для того чтобы что-то было с нашим российским авиапарком, чтобы он менялся, надо сначала этот авиапарк иметь. У нас сейчас нет авиапарка, есть украденные самолеты с двойной регистрацией и незначительное количество наших самолетов. Поэтому пока не о чем говорить, надо сначала сделать свои самолеты, а потом говорить о нашем авиапарке. Я пока нашего авиапарка не вижу. Мы имеем только лозунги да обещания от чиновников. Вот когда мы импортозаместим самолеты, когда у нас будут свои, российские борты, тогда и поговорим.
