Я познакомился с отцом Глебом около 20 лет назад, когда случайным образом оказался в офисе известного движения «За права человека», где занялся организацией митинга-концерта «Против войны в Чечне». Концерт получился не очень успешным, да и с отцом Глебом я толком не общался, в основном лишь здороваясь для вежливости, как и со всеми. Потом, конечно, пожалел об этом упущении. Помню, получил от него на распространение пачку его брошюрок «Православный талибан». Таким он мне запомнился — седым и невысоким старичком, явно потрепанным жизнью, но всегда с доброй теплой улыбкой.

В предисловии, озаглавленном строкой из стихотворного завещания отца Глеба — «Облачите меня в зэкову робу», Сергей Бычков напоминает некоторые уже неочевидные для многих россиян истины. Например, о бесчеловечной сущности коммунизма:

Напоминает автор и о православном присутствии в диссидентском движении: «Деятельность двух священников — Сергея Желудкова и Глеба Якунина, а также мирян — Анатолия Краснова-Левитина и Бориса Талантова, погибшего в лагере, — наиболее яркое проявление противостояния российских православных христиан богоборческой власти».

Однако «наиболее весомую долю в разоблачение лжи о положении РПЦ в послевоенный период» внес именно отец Глеб. Он добыл в начале 70-х секретные отчеты зампреда Совета по делам религий и предал их гласности:

Книга Сергея Бычкова — свод истории свободомыслия и противостояния советскому отчуждению и антидуховности государства. 22 главы охватывают период с послевоенных лет (глава I — «Москва в конце 40-х — начале 50-х годов») до послесоветских (глава XXII — «Октябрьский мятеж»), подробно и детально описаны личности, судьбы, события.

Интересен рассказ о юности Глеба Якунина в главе «Будущие священники в Сибири». Юный Глеб потерял веру, когда «потребовалось осмысливать духовные догматы», ведь вера его матери, простой православной необразованной женщины, была обрядовой. Вновь обрел веру Глеб уже под влиянием однокашника Александра Меня:

Любопытно и такое замечание: «Яростно возненавидел Советскую власть» Глеб Павлович, узнав лишь после войны о гибели отца — царского офицера и дворянина — от голода в 1943 году.

Воспоминания о юности студентов Глеба Якунина и Александра Меня в зверотехническом институте в Иркутске приводятся в книге словами последнего:

К счастью, о. Александру было суждено, или отмеряно, еще много времени, прежде чем он все-таки принял свой мученический венец…

Из главы V — «Страсти вокруг Ватиканского Собора» — читатель узнает еще одну интересную деталь: главным постсталинским гонителем верующих в СССР был вовсе не Никита Хрущев, как многие, подобно автору этих строк, возможно, думали, а идеолог послевоенной КПСС Михаил Суслов.

Впрочем, вскоре наступила «оттепель». После отмены смертного приговора двум «самолетчикам», М. Дымшицу и Э. Кузнецову, по требованию западной общественности, у советских евреев возникла возможность эмигрировать. Глеб Якунин был тогда «одной из самых ярких и неординарных личностей не только в Русской Церкви, но и среди правозащитников. Уже тогда его имя было овеяно легендой. О нем сочувственно писал Александр Солженицын. К нему с уважением относились многие из московского духовенства». В зените диссидентской славы молодого священника, в 1973 году, с ним познакомился автор книги, Сергей Бычков.

Автор приводит недоумение одного из старых чекистов, участвовавших в разгроме христианского семинара Александра Огородникова:

Несмотря на всю его одиозность как для диссидентов, так и для кагэбэшников, «именно его идеи были усвоены в новом столетии партийно-чекистским руководством», считает Бычков. В 1976 году Шиманов написал открытое письмо патриарху Пимену, где критиковал Московскую патриархию за то, что она не протестует против принудительно атеистического воспитания. Он «предложил РПЦ исполнить роль не только цензора, но и осуществить возврат к монархическому правлению, восстановив знаменитую уваровскую триаду «православие, самодержавие, народность».

А вот — по контрасту — случай из жизни отца Глеба, который характеризует его последовательность и жертвенность. Когда в том же 1976 году его внезапно пригласил митрополит Ювеналий и предложил продолжить пастырское служение. Но, к большому изумлению Сергея Бычкова, отец Глеб отказался: «Назад пути нет. Если я вернусь, то я уже не смогу открыто выступать против гонений». «Бывший священник, не отказавшийся от своих убеждений, да еще и продолжавший борьбу против атеистов, был для епископата и духовенства как прокаженный», — констатирует автор. Задолго до чаемого, но насквозь фальшивого, церковного триумфа над атеистической идеологией отец Глеб словно предвидел, чем это кончится, и добровольно предпочел путь продолжения борьбы не только против атеизма, но и против лжецеркви. «Уже тогда он считал, что РПЦ, созданная Сталиным в 1943 году, не способна к реформированию», — подчеркивает Бычков.

Показателен пример «духовного убийства» человека системой — история одного из героев книги и правозащитного движения о. Димитрия Дудко.

Он начал регулярно публиковаться в коммунистических газетах — «Советской России» и «Завтра». В июне 1996 года, во время предвыборной кампании, он появлялся в свите лидера коммунистов Геннадия Зюганова, как бы свидетельствуя о том, что Православная Церковь поддерживает «верующего коммуниста». Наконец, выступил с «православной» апологией Сталина: «Сталин с внешней стороны атеист, но на самом деле он верующий человек, это можно было бы показать на фактах… Не случайно в Русской православной церкви ему пропели, когда он умер, даже «Вечную память», так случайно не могло произойти в самое безбожное время. Не случайно он учился в духовной семинарии, хотя и потерял там веру, но чтобы по-настоящему ее приобрести».

Завершу обзор книги цитатой из эпилога:

Сейчас о. Глеб нужен стране, народу, миру, пожалуй, даже больше, чем в советское лихолетье.

Гедеон Янг