«Госдума приняла закон о штрафах до 1 млн рублей либо аресте до 15 суток за распространение карт или изображений, оспаривающих территориальную целостность России», — читаем мы.

Эпидемия картографического недуга, охватившего представителей разнокалиберного начальства нашей и не только нашей страны, в самом разгаре.

То мудрый и справедливый руководитель соседской Белоруссии под прицелом целой батареи телекамер все совал и совал под нос российскому коллеге какую-то мятую географическую карту, на которой, как он утверждал, было отмечено место, откуда готовится нападение на вверенное ему суверенное государство.

То уже на этот раз российский президент на пару с председателем Конституционного суда, побросав все насущные государственные дела, с любопытством рассматривают французскую карту ХVII века и к обоюдному удовольствию не находят на этой карте Украину.

«Глава Конституционного суда Валерий Зорькин показал Владимиру Путину карту XVII века, составленную при французском короле Людовике XIV, на которой они не нашли Украины». Так это судьбоносное событие коротко и слегка суховато звучит в новостной ленте.

Что? Нету такого? Форменное безобразие! Голимая русофобия! Хорошо еще, что Украины хотя бы нет! То есть не то чтобы ее нет, а просто они, как это и было сказано, ее не нашли.

А это совсем не одно и то же, потому что она, кажется, там все-таки есть — какие-то дотошные и неленивые люди отыскали-таки на этой самой карте Украину.

А вот Российской империи, а также Советского Союза, а также Российской Федерации там как раз нет. И многого другого, что теперь есть, на этой карте нет и быть не могло.

Так в истории и, соответственно, в политической географии бывает: до поры до времени не было, а потом появилось. Ну и, соответственно, наоборот.

Одна моя знакомая напомнила мне в связи с этим сюжетом о том, как однажды во время публичной лекции Юрия Лотмана по библеистике кто-то из зала задал ему вопрос о том, почему это в Библии совсем никак не упоминались славяне.

А с географическими картами много всего было и бывает интересного и занимательного.

Я в подростковые годы очень любил географические карты. Над моим письменным столом, например, висела политическая карта мира, в те годы довольно стремительно менявшаяся: на Африканском и Азиатском континентах бурно возникали новые государства, оспаривающие, видимо, территориальную целостность колониального мира.

Я пялился в эту карту, делая вид, что решаю задачи по алгебре. Я знал эту карту наизусть. Я и теперь могу нарисовать контуры Скандинавского полуострова или Камчатки. Я до сих помню столицы большинства государств. Хотя теперь уже не столь твердо, как в те годы.

А еще я любил разрисовывать в разные цвета контурные карты, с бесцеремонным легкомыслием «оспаривая» самые разнообразные территориальные целостности. То я объединял зачем-то Аргентину с Уругваем. То, напротив, оттяпывал от Италии Сицилию, то разъединял Чехию и Словакию, совсем даже не предвидя, что через много лет именно это и случится.

Несколько лет тому назад я наткнулся на такое:

Закончилось все более или менее благополучно. Вовремя разоблаченная идеологическая диверсия, а также искреннее раскаяние разоружившегося перед партией и народом вредителя, слава богу, не имела столь суровых последствий, какие она непременно имела бы в более строгие времена нашей славной истории.

Впрочем, эта история случилась задолго до упомянутого в самом начале закона об «оспаривании». Поэтому теперь это вполне могло бы закончиться не столь лучезарно.

Мне в данном случае вот что еще интересно: откуда у этих проверяльщиков такое пятерочное знание географии? Они что, действительно помнят точное количество островов Японского архипелага? Они что, и правда знают, где Курилы? Если так, то можно только восхититься не только завидной бдительности, но и поистине безграничному кругозору работников надзирающих органов.

Да, географическая карта — вещь серьезная. Так ведь каждый начнет пририсовывать себе чужое — это что ж будет. Получается, что тот, кто нарисовал вредительское меню, взял да и отдал в одностороннем порядке часть исконной нашей территории постороннему государству, и если бы не был вовремя схвачен за руку, еще неизвестно, что бы из этого вышло.

До относительно недавнего времени я полагал, что войны символов, знаков, слов, картинок, памятников, государственных флагов и географических карт при всей их языческой сущности все-таки предпочтительнее, чем реальные сражения с их неизбежными и многочисленными человеческими жертвами, толпами беженцев и разрушенными жилищами.

Ну а возвращаясь к страсти некоторых людей к географическим картам — на которых можно не только найти то, чего нет, но и потерять то, что есть, в качестве своего рода предостережения, — нельзя не вспомнить отчасти похожую и столь же драматичную ситуацию, описанную в бессмертном «Золотом теленке»:

«Географ сошел с ума совершенно неожиданно: однажды он взглянул на карту обоих полушарий и не нашел на ней Берингова пролива. Весь день старый учитель шарил по карте. Все было на месте: и Нью-Фаундленд, и Суэцкий канал, и Мадагаскар, и Сандвичевы острова с главным городом Гонолулу, и даже вулкан Попокатепетль, а Берингов пролив отсутствовал. И тут же, у карты, старик тронулся».