— Как тебе в голову пришла эта странная мысль — создать русское издательство за границей? Почему ты вообще решил, что есть такая свободная ниша?

— Последние 23 года, весь XXI век, я много занимался книжками: издавал, продвигал, организовывал премии. Поэтому оказавшись за границей, по привычке подумал, что надо организовать премию и начать издавать книги. Концепция премии готова, если найдутся желающие, обсудим. А насчет издательства… Ты спрашиваешь про «свободную нишу». Она не просто существует — это непаханое поле, где хватит места на пару десятков издательств. А существует всего несколько. Причем эта ниша свободна в двух смыслах: она и незаполненная, и либеральная.

В России сейчас многие книги не могут быть изданы по цензурным соображениям — книги украинских писателей, антивоенные, квир-литература. Авторы и не пишут, зная, что шансов на издание нет.

То есть содержательно эта ниша, безусловно, существует. К коммерческой стороне пока есть вопросы. Поэтому действуем постепенно. Издательство — последний номер в списке дел, которыми имеет смысл заниматься для заработка. Бумажные книги планово убыточны, пока не возникнет бестселлер.

— Я не сомневался в том, что ты найдешь писателей. Скорее я сомневаюсь в наличии достаточного числа читателей. Новым эмигрантам не до того, у них хватает первоочередных проблем. Начнем с того, что у многих нет постоянного жилья, а без этого библиотекой не обзаведешься.

— Русскоязычные читатели есть везде. И речь не только о последней волне, которая одна насчитывает минимум 700 тысяч человек. Русскоязычная диаспора — это десятки миллионов. Да и издавать мы будем не только на русском.

Но я прекрасно понимаю, о чем ты говоришь. У меня сейчас тоже нет дома, и, заходя в книжный, я всякий раз бью себя по рукам. Так что

Но вообще ты исходишь из того, что книга не является предметом первой необходимости, что это такой способ приятно провести время. Но писатель не может не писать, да и многие читатели в критической ситуации ищут помощи именно в книгах.

И потом, почему мы сразу заговорили об эмигрантах? Оставшимся в России тоже нужна поддержка — едва ли не больше, чем уехавшим. Например, одной из первых мы выпускаем великую книгу молодого писателя. Это роман Сергея Давыдова «Спрингфилд». Там главный герой — совсем не «скрепный». В РФ эта книга сейчас выйти, к сожалению, не может. Но легко представить, что эта книга кому-то в России может спасти жизнь.

— Ты упомянул людей, остающихся в России. Как они смогут прочесть книги твоего издательства? Есть же проблема с картами, с оплатой.

— Никакой филиал в России, никакое юрлицо создавать не будем. Что усложнит дистрибуцию, но не отменит. Наши издания будут размещены на всех известных сервисах подписки — Bookmate, например. Друзья и родственники, находящиеся за границей, могут покупать книги и пересылать их в Россию. Пока же будем решать вопросы с каждым российским читателем напрямую. Печатные книги будут покупаться в Грузии, Армении, Казахстане, Турции и ввозиться в Россию.

— Звучит как обсуждение тамиздата 70-х, с поправкой на технологические сдвиги последних десятилетий. Но в России ведь много чего продолжает издаваться и продаваться, никто не сжигает книги Глуховского*, Быкова*, того же Акунина или Людмилы Улицкой.

— Да, власть подошла к книгам по-умному, не устраивает костров. Из библиотек изымают книги под видом частной инициативы чиновников, телефонным правом, не оставляя следов. Помнишь, был такой прилепинский «ГРАД»**? Закрылся после первого же заседания. Тем не менее поле свободного высказывания ежедневно сужается. В этой ситуации

— Ты хочешь начинать со стихов. Коммерчески это очень неочевидный выбор. Как ты его для себя обосновываешь?

— Поэзия наиболее четко, быстро и талантливо отреагировала на случившееся. Проза так реагировать не умеет, ей нужен временной лаг. Трагические события октября 93-го (считаю их одним из истоков нынешней беды) через 30 лет описаны только в двух романах: «Журавли и карлики» Юзефовича и, собственно, «1993» Шаргунова.

Мы планируем издать сборник стихотворений украинских поэтов. Через две недели выйдут сборники киевлянина Александра Кабанова (он откроет нашу серию «Слова УкраÏни»), Виталия Пуханова, Евгения Клюева.

— Что еще планируется издать в ближайшее время?

— Сейчас я знаю примерно 30 первых книг. Среди их авторов есть очень известные имена. Поэзия, проза, детская литература, документальные тексты. Есть небольшое число переизданий: например, книга Шаши Мартыновой «Ребенку Василию снится» (выходит у нас и на русском, и на английском). Или впервые издаваемая полная авторская версия романа Юлия Дубова «Большая пайка» и его продолжение «Меньшее зло». Это первые книги о становлении российского бизнеса, о «бурных девяностых». И вместе с тем они показывают, в чем истоки нынешней ситуации и как мы оказались там, где находимся сейчас.

В издательстве «Самокат» выходило русское издание книги для подростков Андрея Бульбенко и Марты Кайдановской «Сиди и смотри» — о девочке, спасающейся из обстреливаемого города. У нас она выйдет на украинском — «Сиди й дивись».

Без кликушества, без пропаганды. Подростки, с одной стороны, очень адаптивны, с другой — им ничего не объясняют. Восхищаюсь Линор Горалик, в своем подкасте препарирующей новости как раз для этой аудитории.

Еще одна наша задача — фиксировать происходящее. И не постфактум, когда все станут умнее. Я заказал, например, две книжки о происходящем в России — о сопротивлении и о том, что происходит в литературном мире. Хотелось бы сделать книгу и, может, не одну про российскую пропаганду, ее язык, методы. Нужны книги про самых известных российских политзаключенных. Я бы хотел сотрудничать со всеми институциями, возникшими на развалинах рухнувшей 24 февраля страны или обретшими новое качество. Это и ROAR, и Свободный университет***, и «Мемориал»****, и «Новая», и «Русь сидящая», и проект «Ковчег», и многие другие — было бы интересно работать с ними, выпускать совместные книги.

— Представь, что тебе в издательство приносит книгу новый Саша Соколов — проза явно талантливая, но не касающаяся политической ситуации, такое самоценное модернистское письмо. Возьмешь?

— Если талантливый автор не хочет издаваться внутри России и идет к нам — это уже вполне внятный жест. Поэтому никаких вопросов тут нет. Да, сейчас мы в первую очередь реагируем на ситуацию, концентрируемся на антитоталитарных, антивоенных текстах. Но это не значит, что всем остальным дорога к нам закрыта. В конце концов, книги того же Саши Соколова могли научить свободе тысячи людей.

— Тот же вопрос, но наоборот. К вам приходит текст художественно несовершенный, но при этом ты понимаешь, что он с той или иной точки зрения важен: у него есть свой читатель, он может оказать на какую-то группу людей терапевтическое влияние, в нем зафиксирован неописанный ранее кусок реальности.

— Теоретически отвечать на такой вопрос очень трудно. Покажи текст — посмотрим, обсудим. В нашем портфеле разные книги, рассчитанные на разные аудитории, но выбор каждой из них я могу объяснить. Критерий таланта для меня бесспорен.

— А какое предполагается соотношение фикшн и нон-фикшн?

— 70% нон-фикшн и 30% художественной литературы. Но я не стою с весами, не взвешиваю.

— Почему обложки книг для вас рисует искусственный интеллект?

— Когда дойдет до бумажных книг — конечно, будет художник. А использовать искусственный интеллект для оформления электронных книг — это современно, быстро и бесплатно. Но для окончательной сборки все равно нужен дизайнер-профессионал.

— Ты обращаешься ко всем-всем-всем с призывом помочь новому издательству. Экономия, как в случае с искусственным интеллектом?

— Это не только экономия, но и концепция. Да, я пишу в обращении к читателям, что любой, у кого есть несколько минут свободного времени в день, может стать волонтером. Это отвечает цели создать не просто издательство, а площадку для всех, кто разделяет наши ценности.

— Вопрос, с которого, наверное, нужно было начать. Почему Freedom Letters?

— Я представляю каждую нашу книгу как письмо в бутылке, адресованное современникам и потомкам. Никто не знает, когда его прочтут и кто придет на помощь. Тем не менее, возможно, это единственный путь к спасению.

* Внесены властями РФ в реестр «иноагентов».

** Компания деятелей, пытавшихся создать организацию с целью «очищения» российской культуры, опубликовала список «предателей», больше о компании ничего не известно.

*** Признана властями РФ нежелательной организацией.

**** Внесен властями РФ в реестр «иноагентов» и ликвидирован.