Удивление товарища Дзержинского

Прежде чем рассуждать о том, в каких валютах стоит вести расчеты при международной торговле, надо вспомнить, почему этот вопрос возник в принципе — во все времена для расчетов использовались такие монеты (или расчетные единицы), которые продавец того или иного товара мог:

а) сохранить без потери их стоимости

б) использовать для дальнейших расчетов с минимальными издержками для себя.

В течение длительного времени (многими веками) международная торговля велась «на золото», которое в то время выполняло роль «денег».

Но в начале ХХ века оказалось, что золото — да-да, то самое, настоящее, — может быть очень плохим средством платежа.

Столкнулась с этим как раз Советская Россия, решившая наладить свою внешнюю торговлю с помощью золотого червонца — точно такого же, как чеканился при царе Николае, — но что-то пошло не так.

Легенда о каком-то невероятно популярном «советском червонце» совершенно заслонила настоящую историю о попытке внедрения в СССР «твердой валюты для международной торговли». История эта подробно изложена в книге «Иностранный капитал в России и СССР», написанной сотрудником Историко-дипломатического управления МИД СССР Александром Донгаровым. Процитируем:

Сам Феликс Дзержинский, возглавлявший в то время Всесоюзный Совет Народного Хозяйства признавал, что «если сравнить покупательную способность червонца у нас на рынке и иностранной валюты на заграничном рынке, то окажется, что на ту валюту, на которую наши экспортеры продают свои заготовки, они могли бы за границей купить гораздо большее количество изделий, товаров, чем на те червонцы, которые они получают в обмен на валюту… Червонцы, обмененные на валюту в Госбанке, дают советским импортерам возможность купить гораздо больше, чем на эти червонцы можно купить у нас».

Насколько больше? Почти в два раза.

В 1925 году по покупательной способности николаевский золотой рубль равнялся 1,8 «червонного рубля». Несмотря на все больший разрыв в ценах внутреннего и внешнего рынков, официальный курс червонца — 9,4 рубля за фунт стерлингов — оставался неизменным и становился все более нереальным.

Это о курсе. Теперь о котировке червонца за границей, то есть о признании его мировым валютным рынком в качестве надежного средства расчетов.

Официально червонец впервые был включен в котировку на Рижской бирже 10 апреля 1924 г. Таллиннская биржа начала котировать его с 7 мая того же года, Римская — с 1 апреля 1925 г. Кроме того, червонец котировался в Китае, Монголии и Иране.

Что касается Лондонской биржи, то она советскую валюту не котировала. Поскольку, однако, английским концессионерам и импортерам советской продукции временами были нужны червонцы для совершения сделок с советскими организациями, то во второй половине 1923 года Госбанк СССР заключил с британским «Ллойдс банком» соглашение о продаже и покупке червонца по золотому паритету, вне зависимости от реальной покупательной способности рубля. (Довоенный золотой паритет — 1 руб. = 0,7438 г золота.) По данным советского торгпредства в Лондоне, фирмы покупали червонцы только для совершения конкретных сделок.

Что же произошло? Дело в том, что партнеры СССР отказывались накапливать у себя золотые червонцы именно потому, что не могли просчитать возможные риски владения этой валютой.

Кроме того, ничего особенного — кроме сырья — Советский Союз предложить на продажу не мог. А недостатка в сырье в то время не было (да и сейчас его нет), и стоило оно недорого.

Рискованное дело

На самом деле расчеты (по счетам) можно вести в любой валюте, хоть в долларах, хоть в юанях, хоть в рупиях, хоть в рублях: пошел, поменял, перевел; тот, кому перевел, — обратно поменял. Важно, в какой валюте ведут свой учет контрагенты, то есть какую валюту они признают для себя настолько стабильной (или в какой валюте они сводят баланс доходов и расходов на практике), чтобы измерять свой капитал в ней.

И вот тут со всеми валютами, кроме «ведущих мировых» (долларов, евро), возникают проблемы: их курсы нестабильны по отношению к этим самым ведущим мировым валютам, а кроме того, инфляция в странах, которые используют эти валюты для расчетов, обесценивает эти денежные знаки и снижает привлекательность международных расчетов в них.

Китай, который продвигает свою валюту в качестве платежного средства по всему миру, во-первых, кредитует в юанях тех, кто хочет с ним торговать, а во-вторых, и это важнее, обеспечивает возможность обмена юаней на доллары. Эту возможность представляют офшорные рынки в финансовых центрах за пределами материкового Китая.

С 2010 г., когда Китай впервые разрешил торговлю юанями в Гонконге, такие офшорные рынки появились еще в 24 городах. На июль 2021 г. на офшорных счетах было размещено около 1,25 трлн юаней ($200 млрд). Пока эти рынки остаются небольшими по сравнению с офшорными рынками долларов в Европе и других странах. Офшорные долларовые депозиты (или евродоллары) в 2016 г. оценивались в $14 трлн, или около 130% от объема национальных депозитов в то время. Центральные банки, которые держат резервы в юанях, могут ожидать, что смогут конвертировать юани в доллары на офшорных рынках по предсказуемым и стабильным ценам — при условии, что они не решат сделать это все одновременно, то есть учитывая ограниченность ликвидности, доступной в офшорах. В свою очередь стабильность и предсказуемость требуют от китайских властей регулирования обменного курса юаня к доллару. А для регулирования обменного курса китайским властям требуются резервы в долларах.

Но у Китая есть возможность предоставлять владельцам юаней как товары, причем самой широкой номенклатуры, так и доллары. А вот у Индии такой возможности нет: да, нефтеперегонные заводы в Индии продолжают покупать нефть из России (ее экспорт в Индию вырос в разы) и даже готовы перечислять за нее рупии, раз этого хочет российская сторона, но за пределами Индии вы ничего и ни у кого не можете на эти рупии приобрести.

Но если кто-то готов рисковать — экономисты тут бессильны.