Как бы то ни было, исполком должен был конкретизировать критерии возвращения и дать более или менее четкие рекомендации, чем руководствоваться международным федерациям по олимпийским видам спорта. Он и дал, обеспечив российское спортивное, и не только спортивное, сообщество идеальным материалом для жарких и, в сущности, бесполезных дискуссий на многие месяцы вперед.

Если коротко, то стремление к возвращению, пусть и в нейтральном статусе, подтвердили. При этом снабдили дорожную карту рядом ограничений — как старых, так и новых.

Из старых для России остался в силе запрет на проведение любых домашних соревнований международного уровня,

Это касается не только международных соревнований, но и внутренних с пока неясным статусом. И не только непосредственно спортсменов, но в какой-то части и зрителей, которым запрещено проносить на трибуны и демонстрировать российскую символику. В принципе, это пережить можно, в более мягкой форме такое уже проходили на нескольких Олимпиадах. Даже с белой или одноцветной формой можно что-то придумать или оспорить (одинаково «одноцветные» фигуристки?).

Главное же касается непосредственно критериев.

• Первое — допускаться будут только отдельные спортсмены в индивидуальных видах, участие в командных видах как было под запретом, так и остается.
• Второе — разрешение могут получить только спортсмены, разделяющие миротворческую миссию МОК, не замеченные в поддержке боевых действий тем или иным публичным способом.
• Третье — спортсмены, которые представляют Вооруженные силы и силовые ведомства, «реабилитации» не подлежат.

Это не все критерии, но основные. В последнем случае хватает одного примечания, чтобы автоматически убрать из процесса 75–90 процентов элиты отечественного спорта.

Вырабатывая свою концепцию, рабочие группы, очевидно, исходили из того, что спортивная структура России достаточно легко трансформируется в зависимости от сложившейся ситуации и требований, к ней предъявляемых. Или же наоборот: разработчики имели вполне ясное представление о российском формате существования большого спорта. То, что он практически весь содержится на государственные средства, направляется и поощряется государством же, ни для кого секретом не является.

Это, конечно, наследие советских времен, но за фактическим отсутствием спортивных обществ (в СССР существовало какое-никакое их разнообразие) формат следует признать квазисоветским — с тем отличием, что деньги в нем крутятся совсем другие.

Тренировочные базы, арены, медицинское обеспечение, сборы и турниры, персонал, оборудование, форма, финансы — все это забота государства, централизованная либо местная.

Не всем так везет с обеспечением, но в данном случае речь идет о топовых видах, членах сборных команд и ближайшем резерве. В свободное плавание могут уйти едва ли с десяток суперзвезд, да и то с большой оглядкой. Можно, конечно, заключить с государством некое тайное соглашение, выработать схемы по аренде и финансированию, но «защищать спортивную честь Родины» конспиративно не отвечает государственным интересам, да и не все поймут.

Еще проще ситуация с армией и силовиками, ряды которых не так просто покинуть даже фиктивным армейцам и силовикам, которые просто «приписаны» к ВС и ведомствам. Конечно, многое изменилось с тех пор, как на рубеже 90-х годов прошлого столетия ради продолжения карьеры в Северной Америке избавлялись от погон те же великие хоккеисты ЦСКА, но законы о воинской службе никто не отменял, тем более в нынешние времена.

Как торжествующе вещают ура-патриотически настроенные граждане, кто хочет на выход — пожалуйста, но после этого все за свой счет.

Любопытно, что требования снять с государства нагрузку по финансированию тех же футбольных клубов неоднократно звучали с кремлевских высот. Требования выслушивали, даже начиналось какое-то шевеление, но так же быстро все затухало, потому что «нам и так хорошо живется».

Впрочем, футбол по-прежнему будет сидеть дома и вариться в своей каше, равно как другие спортивные игры — не потому, что в основном содержится на бюджетные деньги, а потому что бан МОК распространяется на все командные виды, включая футбол, хоккей, баскетбол, волейбол и прочие игры. По логике «запрета на коллектив» россияне не смогут участвовать в легкоатлетических, лыжных, плавательных и биатлонных эстафетах, гимнастическом многоборье, и это еще не весь список. Не очень понятно, касаются ли рекомендации МОК парных выступлений в пляжном волейболе, фигурном катании, наконец, теннисе.

Вообще эта часть официального релиза наименее объяснима — возможно, любое командное действо оказывает более сильное эмоциональное воздействие на публику, чем индивидуальные победы или неудачи. И МОК здесь подстилает соломки, чтобы, не дай бог, не усугублять возможные проявления открытого недовольства на трибунах, в социальных сетях, или еще каким-либо способом. А то, что предполагаемым допуском даже с такими ограничениями не все будут довольны, включая и спортсменов, и болельщиков, особенно из «недружественных» стран, давно уже не подлежит сомнению.

Пункт о недопуске спортсменов, которые тем или иным публичным способом поддерживают СВО, дополнен рекомендацией международным федерациям создавать специальные комиссии для разбирательства подобных случаев. Насколько этим и другим советам будут следовать федерации, особенно те, которые уже забежали вперед, как та же лояльная России федерация фехтовального спорта, неясно.

Аргументы, принимавшиеся во внимание во время допинговых санкций — что и спортивный век короток, и нельзя терять целые поколения людей, для которых спорт есть дело всей жизни, — сегодня не работают. Все гораздо жестче и определеннее.

Официальная реакция на последние инициативы МОК со стороны Минспорта и Олимпийского комитета России была предсказуемой: «Озвученные параметры и критерии возвращения российских спортсменов абсолютно неприемлемы… Имеет место дискриминация не просто по паспорту, но и по видам спорта. Такой подход противоречит Олимпийской хартии и любым общепринятым нормам». С самого верха никаких указаний пока не последовало. Очевидно, они появятся, когда МОК сформулирует свою позицию по возможности допуска россиян на ближайшие Олимпийские игры. Пока об этом в Лозанне не было сказано ни слова.

Томас Бах выполнил свою часть задачи, формально угодив обеим сторонам. Недовольны остались все, потому что в сложившейся ситуации не то что идеального, а даже отчасти приемлемого решения нет и не может быть.

Оно от другого зависит. Куда более важного, чем спорт.