Не случайно именно в этот день на «Берлинале» показывали «Восточный фронт» Виталий Манского и Евгения Титаренко совместного производства Латвии, Чехии, Украины и США. Фильм о парамедиках, добровольно спасающих людей на линии фронта.

Два режиссера — двойная оптика.

Кино — «репортаж с мест событий» — начинается с гонки по разбитым дорогам. «Скорый уазик» мчит, прыгая на ухабах, объезжая преграды, бетонные плиты. Потерявшему сознание, побелевшему раненому оказывают первую помощь. А водитель отчаянно несется сквозь блокпосты. Кричит перед каждым зигзагом: «Поворот!», чтобы удержали, не уронили с носилок. Успеть, успеть вытащить «с того света»… Довезти до клиники.

Весь рассказ ведется от лица волонтеров-парамедиков, которые называют себя госпитальерами, оказывающих помощь раненым, вытаскивающих из-под обстрела военных и гражданских.

Съемки фильма начались ровно год назад, 24 февраля, когда Евгений Титаренко принял решение стать волонтером в батальоне первой помощи.

Титаренко снимал инсайдерские кадры, будничные драматические моменты тяжелой работы спасателей. Друзья зовут его Режик. Даже в самые сложные моменты он пытается сохранить покой и чувство юмора. Его соратники по экипажу — Супчик и Миллер.

Виталий Манский расспрашивает у них и их близких в редкие минуты отпуска о мирной жизни. Как все это могло случиться? Почему и как именно они здесь оказались? У каждого своя история, свои воспоминания, свой путь. Свои «отбитые у смерти» и «упущенные». Одного из «госпитальеров» — самого веселого, улыбчивого — несколько лет назад спасли от медленной смерти российские врачи. У него сложный диагноз, когда разрушаются костные ткани. Помогло экспериментальное лечение.

Кино не лобовое, шероховатое. Не столь целостное, как другие фильмы мастера Манского. Но до краев наполненное эмпатией. Живое. Про этих людей хочется узнавать больше и больше.

И вот что удивительно. За год мы насмотрелись боли и смерти. Мы видели все это в новостях. Пробить эту коросту «привычного», «рутинизацию войны» крайне сложно. Может, поэтому самыми жуткими, незабываемыми кадрами фильма становится смерть не людей, а животных. Просто на наших глазах ожившая брейгелевская жуть: стонущие коровы, их медленно засасывает болото из грязи. Им не выбраться. Герои фильма даже пытаются их тащить. Но это выше всех сил. Невыносимая беспомощность. Неумолимость смерти.

Или подстреленная собака, которая от страха или безумия напала на госпитальеров и теперь кричит, воет до последней минуты истекающей жизни. Фильм закончится, а этот вой будет стоять в ушах.

Резким контрастом стали мирные пейзанские сцены. Нарядное крещение пухлого младенца, живописные закаты и долгое застолье на хуторе с разговорами «о главном». «Надо бы создать банк спермы, чтобы сохранить генофонд», — предлагают женщины то ли в шутку, то ли всерьез. В эти неторопливые летние беседы у реки под крики купающихся или за столом с домашним вином и шашлыками среди подсолнухов — просачивается жуть.