До начала специальной военной операции Вика Петрова мало чем выделялась среди остальных горожан. Она окончила Высшую школу менеджмента СПбГУ и вплоть до своего ареста работала менеджером проектов в петербургской частной фирме.

— Обычная жизнь, обычный спортзал, работа, дом и кошка. 250 друзей и 50 подписчиков в соцсети «ВКонтакте». Пока самое необычное в деле Вики — это как раз ее обычность. Она не активистка, не журналистка, не голос поколения, — говорит адвокат Анастасия Пилипенко.

Круто изменилась жизнь Петровой после того, как в марте и апреле прошлого года в социальных сетях она выразила свое отношение к начавшейся спецоперации. Девушка поделилась четырьмя видеороликами Дмитрия Гордона*, Александра Невзорова* (заочно приговорен в РФ к восьми годам лишения свободы по делу о «фейках о российской армии») и Максима Каца*. Этого оказалось достаточно, чтобы рано утром 6 мая к Вике вломились с обыском, а затем арестовали ее и заключили в СИЗО (изменить меру пресечения обвиняемой суд отказывается на протяжении уже 10 месяцев).

Петровой вменили тот же пункт «д» части 2 ст. 207.3 УК РФ, что и другой петербургской обвиняемой Александре Скочиленко, подчеркнув, что

Процесс по делу Петровой начался в Калининском районном суде 28 ноября. На первом же заседании Вика заявила, что вины за собой не видит:

— Я писала эти посты буквально на коленке, за чашкой кофе, по памяти. Это был результат моей личной оценки происходящих событий и полученной информации о них. Я не испытываю ненависти к военным. Наоборот, я пыталась их спасти, обращалась к властям и призывала не отправлять их туда… Хотела спасти им жизни. Я не согласна с действиями властей, но я не испытываю ненависти к органам власти. В целом я считаю, что статью 207.3 УК РФ нужно декриминализировать, поскольку ее используют исключительно для борьбы с людьми, высказывающимися против действий российских властей. Обвинения в мой адрес необоснованны. Вину я не признаю.

Адвокат Анастасия Пилипенко с осени обращала внимание суда на то, что предъявленные Виктории обвинения неконкретны и непонятны ни подсудимой, ни стороне защиты.

— Так, — приводит пример защитница, — в обвинительном заключении из Уголовного кодекса скопирована формулировка про возбуждение ненависти в отношении «какой-либо социальной группы». Но не указано, какой именно. Однако на заседании 20 февраля гособвинитель неожиданно вняла нашим ходатайствам и решила все-таки уточнить обвинение:

Кроме того, судья Геннадий Пилехин сообщил, что дополнительное время требуется суду, чтобы принять решение, необходима ли по делу Петровой новая лингвистическо-политологическая экспертиза (на ней строится обвинение).

На предыдущем заседании, 13 февраля, проходил допрос экспертов Центра экспертиз СПбГУ, проводивших исследование, — лингвиста Аллы Тепляшиной и политолога Ольги Сафоновой. Их ответы не просто поставили судью в тупик, но даже вывели из равновесия. Приглашенные в суд специалисты не могли вспомнить, смотрели ли они вообще диск с видеозаписями, которые репостила в соцсетях Виктория Петрова.

Слушатели в зале суда не выдержали и рассмеялись.

Судья Пилехин не выдержал тоже: «Всем уже смешно, и мне тоже…»

В итоге Пилехин прервал допрос экспертов и до 20 февраля пообещал «подумать», как быть с экспертизой.

— Мы очень ждали решения по этому поводу, — сказала «Новой» Анастасия Пилипенко. — Однако судя по поведению судьи в минувший понедельник, он все же попытается «спасти» старую экспертизу. Если на следующем заседании, 20 марта, продолжится допрос Тепляшиной и Сафоновой, то они будут более готовы и научены, как правильно отвечать на вопросы или не отвечать на них. Может быть, пригласят в суд следователя, чтобы тот рассказал, что конкретно он представлял на экспертизу. Думаю, суд будет пытаться выкручиваться, а мы будем пытаться закручивать всё обратно. Хотя эти эксперты наговорили уже достаточно для того, чтобы судить об их предвзятости.

Также на заседании 20 февраля суд вновь отказался смягчить Петровой меру пресечения: вместо содержания в СИЗО отправить под домашний арест или отпустить под подписку о невыезде. Как объяснила прокурор, «обвиняемая не имеет регистрации на территории РФ».

— Это очень странная мотивировка, поскольку из материалов дела следует, что Вика зарегистрирована в Мурманской области, а в Петербурге ей готовы предоставить квартиру для домашнего ареста, — говорит Анастасия Пилипенко.

*Внесены минюстом РФ в список иноагентов.