В нынешнем году, помимо картины Шона Пенна и Кауфмана про Зеленского, есть фильм про теннисиста Бориса Беккера. Он прибыл на фестиваль сразу после освобождения из английской тюрьмы, куда попал за сокрытие многомиллионных активов.

На пресс-конференции, посвященной фильму «Бум! Boom! Мир против Бориса Беккера» режиссера Алекса Гибни, на вопросы журналистов отвечали не только авторы фильма, но и его герой, живущий по завету Киплинга: «Проиграв, найти в себе отвагу — не заикаться о несчастье том».

На конкурсе и два занимательных био. Как известно, мемуары подчас дадут фору фантастике по части додуманных, принаряженных авторами характеров и событий. Режиссеры чаще всего примеряют мантии защитников и прокуроров своих героев.

«Голда. Судный день»

Картина израильского режиссера Гая Наттива («Дорогой бог», «Кожа») — дотошная (буквально по дням) реконструкция войны Судного дня октября 1973-го.

Но внимание авторов полностью сосредоточено на характере четвертого премьер-министра Израиля, первой женщины, занявшей этот пост, — Голды Меир.

Мы начинаем ее рассматривать с горящего кончика сигареты. Пожившая леди курит не переставая: в кровати, в больнице, на заседаниях кабинета. Прикуривает одну сигарету от другой.

Она буквально тает в дыму, но не никотиновом — военном. Разворачивается битва за существование страны между египетско-сирийскими и израильскими войсками. Идет мобилизация. В кабмине обсуждается военная стратегия. В параллельном монтаже Голда Меир уже после войны дает показания комиссии по расследованию:

Авторы слишком горячо сочувствуют и симпатизируют «матери Израиля», а не каким-то там милитаристам Моше Даяну или Шарону, которые психуют, не готовы взять на себя ответственность в острейший для страны момент. Это они бросают в пекло армию. Сильная сцена, когда в правительственном бункере включены архивные радиопереговоры погибающих военных). Голда вынуждена согласиться с вояками, но записывает в свой блокнот каждую потерю. Она приходит в больницу, идет по коридору морга, а тел с бирками на ногах все больше. Премьер-министр лично приходит к стенографистке сказать, что ее сын погиб. И плачет вместе с матерью.

Именно Меир вела тайные переговоры, в том числе с Киссинджером, способствовавшие разрешению конфликта. Одна из самых запомнившихся сцен — приезд Генри Киссинджера, бывшего тогда госсекретарем и советником по безопасности президента Никсона.

«Но у них же есть Толстой», — не соглашается Киссинджер, отставив тарелку. «Да, и Достоевский, — я же говорю, ничего, кроме несчастий».

В общем, получилась затянутая, слишком подробная с точки зрения военных аспектов и тактик, с сомнительными акцентами реконструкция, объясняющая нам, как именно принимались решения, кем, почему…

Но несомненный козырь картины — Хеллен Миррен, которую невозможно узнать. Элегантная актриса непостижимым образом превратилась в мощную старую глыбу… от которой зависит мир. Натив использует крупные и сверхкрупные планы, камера не отводит взгляда от острых шпилек глаз под нависшими веками. Камера буквально залезает Голде под кожу. Дряблую, с пятнами, морщинами. Голда передвигается на опухших ногах в толстых чулках и знаменитых туфлях на крепком широком каблуке (такие шили в кибуцах), не расстается со старомодной сумочкой, дома надевает фартук, чтобы накормить политических соратников фирменным яблочным штруделем. Она выпивает по 12 чашек кофе в день.

И она смертельно больна. Но о том, что мать нации медленно умирает от рака, знает только ее ближайшая помощница. Та самая, что обещала Голде при первых признаках деменции предупредить ее. Ничего личного — прочим политикам просто этого знать не нужно.

«Ингеборг Бахман: Странствие в пустыне»

Лента современного классика кино Маргарете фон Тротта, без которой невозможно представить себе историю немецкого кинематографа.

Это уже не первый женский портрет, созданный фон Тротта. Она рассказывала нам о революционерке Розе Люксембург, о философе Ханне Арендт, о средневековой монахине, композиторе и ботанике Вижен.

Ее новая работа — несколько вязкая кинопьеса с бесконечными цитатами для литературных гурманов о романе австрийской писательницы и поэтессы Ингеборг Бахман и швейцарского драматурга Макса Фриша.

Две литературных звезды встретились в Париже в 1958-м. Они соблазняют друг друга своим талантом, крупностью, индивидуальностью. Отдельностью. С вдохновенных праздничных дней и начинается их совместная жизнь под аккомпанемент пишущих машинок.

Но постепенно этот грохот машинок все невыносимей. Ингеборг бесит этот громоподобный стук.

Страсть превращается в свой негатив — отторжение; восхищение друг другом — в язвительность и нетерпимость. Фриш ревнует ее — сияющую в окружении поклонников, интервьюеров, начинающих авторов — ко всему движущемуся. Их отношения — аритмия, описанное в романе «Малина» расстройство, слишком волнующее, захватывающее.

Ей душно в размеренном Цюрихе, он теряется в ее вольнодумном Риме.

Он вполне себе консервативный, земной. Работает каждое утро, не дожидаясь вдохновения. Но вдохновляется их связью, ее энергией.

Она цитирует Хайдеггера и пытается применить философию языка Витгенштейна к сочинению текстов. Поэзию — к прозе. Пытается прорваться сквозь набившие оскомину клише к новизне языка, первичности образов.

Она получает литературные премии, пишет и произносит знаменитую речь: «Правда терпима для человечества». И международное литературное сообщество ей аплодирует.

Она его любит и любит страдать. Она эмансипирована, отказывается выходить за него замуж, потому что брак — невыносимая институция для думающей работающей женщины. Она готова к раскрепощенному эксперименту в близости.

Она путает жизнь и рифмы. Она летит к своей смерти, как мотылек к огню.

Она погибнет в 47 лет.

Так же, как и в «Голде…», в «Ингеборг Бахман…» авторы — абсолютные адвокаты своей героини. И Фриш со всеми его сомнениями, комплексами, талантами нужен им лишь как катализатор истории, как фон для портрета Ингеборг.

Люксембургская актриса Вики Крипс — снова в роли культового образа (она сыграла графиню Ларошфуко в драме «Роммель», легендарную летчицу Элли Байнхорн, императрицу Сисси в исторической драме «Корсаж»). Она совершенно непредсказуема и упоительна в воплощении подвижного, изменчивого характера во всей непостижимой амплитуде эмоций. И ювелирные афоризмы, формулируемые Ингеборг, кажется, рождаются сейчас, на наших глазах.

Ее Ингеборг тоскует по счастью, но не может довольствоваться малыми радостями, домашним уютом, она будет стремиться к невозможному, недостижимому.

В конце ноября 2022-го переписка одной из самых известных любовных пар в истории литературы была опубликована в виде книги под названием «Мы не преуспели». Книга сразу стала бестселлером, а новые поколения читателей, несомненно, будут представлять себе Фриша и Бахман такими, какими их показали Вики Крипс и Рональд Зерфельд.

Лариса Малюкова ведет телеграмм-канал про кино и не только. Подписывайтесь!