«Нельзя же, чтоб вы посмотрели, как вас не уважают, пошли и проштамповали то, что вам велели? Это будет позорище!» — под это напутствие главного редактора «Новой газеты» Дмитрия Муратова коллегия судей Мосгорсуда удалилась на принятие решения о лишении «Новой» статуса СМИ. И ровно через пять минут его «проштамповала» — соответствующее решение, ранее вынесенное Басманным судом, вступило в силу. Наша жалоба на него — отклонена. 30 минутами раньше эта же коллегия «засилила» еще один плод басманного правосудия — аналогичное решение в отношении «Новой рассказ-газеты».
Восстановим ход событий. Летом иски о ликвидации газеты и журнала подал Роскомнадзор. Первый из них ведомство аргументировало тем, что редакция якобы не представила в РКН свой устав в течение трех месяцев после собственного рождения. При этом данное требование появилось в законе несколькими годами позже, чем сама «Новая газета» — в руках читателей.
Кстати, и сам надзорный орган значительно младше нашего издания: он создан в 2008 году, а «Новой» через два месяца исполнится 30 — вопреки любым решениям бюрократов. Так что
представить что-либо в РКН через три месяца после выхода первого номера (он был напечатан 1 апреля 1993 года) мы при всем желании не могли бы — ввиду того, что данного органа еще и в проекте не было.
В случае же с журналом, который мы с июля прошлого года выпускаем дважды в месяц, Роскомнадзор настаивал в судах на том, что он вовсе не выходит. Точнее — что, будучи зарегистрированным в 2009 году, длительное время не печатался, а значит, и ныне, по логике надзорного органа, может быть признан несуществующим. Наличие 13 номеров в нашей подшивке — не доказательство.
Эти аргументы легли в основу решений Басманного суда, оба вердикта мы обжаловали. На рассмотрение каждой апелляционной жалобы Мосгорсуд «щедро» отвел по пять минут. Причем еще до начала заседаний нашим журналистам попытались отказать в праве на съемку, так как, по версии представителя пресс-службы суда, «наш статус как СМИ не определен» (от своих слов она потом отказалась).
Чем мы аргументировали свои жалобы на басманные вердикты? Касательно журнала — что цель законодателя, который разрешает РКН в суде требовать отзыва свидетельства о регистрации у СМИ, не выходящих год и более, — исключение из реестра не работающих медиа. При этом за 13 лет, что «Новая рассказ-газета» не публиковалась, ведомство ни разу своим правом лишить ее регистрации не воспользовалось. И подало в суд исключительно после выхода первого номера в свет.
Наш представитель Ярослав Кожеуров заметил: Мосгорсуд рассматривал четыре аналогичных дела — и во всех случаях речь шла о нефункционирующих медиа. Мы же в свет выходим регулярно.
Дошло до смешного: РКН уверял, что информацию о невыходе нашего журнала запрашивал в «ИТАР-ТАСС». Однако с 1 сентября 2014 года такого агентства не существует, произошел ребрендинг, сейчас это «ТАСС». Так куда же обращался РКН и точно ли он владеет ситуацией на медийном рынке?
Во время заседания Мосгорсуда. Дмитрий Муратов, главный редактор «Новой газеты». Фото: Светлана Виданова / «Новая газета»
Представитель Роскомнадзора на наши аргументы ответил спичем, в котором сквозило не слишком много почтения к судебным властям: «Не прерогатива суда устанавливать, выходило ли СМИ в свет, это прерогатива Роскомнадзора».
Суд удалился на совещание, оперативно заштамповал решение басманных коллег, — и приступил к рассмотрению второго нашего дела — о праве «Новой газеты» называться СМИ.
«Решение суда первой инстанции противоречит основам юридической логики. В нем чудовищно извращены нормы права. Оно основано на домыслах, которые не были предметом разбирательства, — начал Ярослав Кожеуров. — Неизвестно что и когда мы нарушили. Истец не смог ответить, с какого числа он отсчитывает три месяца, в течение которых мы должны были представить ему устав. Нельзя привлекать к ответственности по нормам закона, вступившим в силу после предполагаемого нарушения», — перечислял он. И добавил, что по самым весомым административным правонарушениям срок давности составляет шесть лет, а по самым тяжким уголовным преступлениям — 15. Но никак не 20 и не 30. Кстати, закон дает гражданам три месяца на обжалование действий органов госвласти. А те, оказывается, вправе преследовать нас бессрочно?
«Очередной раунд невероятного унижения судебной власти властью исполнительной, — охарактеризовал происходящее Дмитрий Муратов в своем выступлении.
— Инфантильная бюрократическая абракадабра выдается за норму закона. Я беру интервью у президента, меня как главного редактора приглашают на мероприятия федерального значения — я самозванец, что ли? Согласно 29-й статье Конституции, каждый имеет право собирать и распространять информацию, гарантируется свобода СМИ. Отменяя нашу регистрацию, вы отменяете 29-ю статью Конституции РФ. Не поддерживайте этот позор — будет очень стыдно».
Видимо, и правда стыдно: во время оглашения вердикта приставы загородили суд от камер журналистов, запретив снимать людей в мантиях. Но судопроизводство в России пока еще гласное и открытое, лица и имена тех, кто выносит каждое правосудное и неправосудное решение, известны.
Итак: кто пытался лишить нас права на профессию, отнимая статус СМИ у нашего сайта, газеты и журнала? Судья Басманного суда Ольга Липкина — дважды, судьи Верховного суда Вячеслав Кириллов, Игорь Крупнов, Юрий Ситников и Владимир Зайцев и, наконец, сегодня — судьи Мосгорсуда Марина Милых, Наталья Лукашенко и Юлия Смолина.
«Суд обслуживает горстку людей, которые оставляют народ наедине с пропагандой», — прокомментировал решения Мосгорсуда Дмитрий Муратов.
Так, наверное, и правда хотелось бы тем, кто пытается избавиться от независимой прессы, ведь чем тише ее голос, тем громче пропаганда. Но есть нюансы. Да, нам будет сложнее. Но мы по-прежнему несем обязательства перед собой и читателями.
Решения судов, которые мы считаем неправосудными и будем обжаловать, это всего лишь отмена формального статуса, который дарует ведомство, изрядно себя дискредитировавшее в последнее время. Работать нам никто запретить не может. Даже если, как в горинском «Мюнхгаузене», кому-то кажется, что своей жизнеспособностью мы портим праздник по поводу наших похорон.
