Формально — про одного из самых чудовищных маньяков СССР Сергея Головкина, которого при жизни называли учеником Чикатило, расстрелянного в 1996-м. Это был последний смертный приговор, приведенный в исполнение в Советском Союзе перед наложением вето.

На самом деле — многосерийное кино на самую актуальную тему: о природе иррационального зла. И о причинах его вирусного распространения в обществе.

1986 год. В районе правительственных дач на Рублевском шоссе происходит кровавая расправа над подростком. Есть неочевидный свидетель — десятилетний Игорь Мальцев. Сын мажора, журналиста-международника (Сергей Гилёв), только что вернувшегося из США. Но мальчик так замысловато описывает какого-то великана, вышедшего из леса, что ему трудно поверить. Район из необычных — элитный: рядом дача самого Громыко. Да и убийство уже не первое. Назревает паника. В Москву срочно вызывают следователя по особо важным делам Евгения Бокова (Иван Янковский), в Ростове в разработке у него свой «серийник». Может, перебрался? Вместе с дознавателями Козыревым (Александр Яценко) и Натальей Добровольской (Александра Бортич) группа начинает расследование.

А садист Фишер между тем продолжает убивать мальчиков и издеваться над трупами. Настоящий гомицидоман — получает удовольствие от надругательства над подростками.

Производством проекта занималась компания Art Pictures Vision совместно со «Студией 812» по заказу «НМГ Студии».

Сценаристы Сергей Кальварский и Наталья Капустина в течение года изучали тома уголовного дела, к которым получили доступ, архивные материалы, фото, общались со следователями по делу Сергея Головкина. А еще у них была полуторачасовая запись с видеоматериалами допросов убийцы. На основе всех этих материалов и был написан сценарий сериала, а также созданы портреты настоящего убийцы и его жертв.

Режиссеры — опытные и талантливые Сергей Тарамаев, Любовь Львова («Зимний путь», «Черная весна»). Они снимают сериал как кино, входят во все подробности места и времени действия.

Дачи с верандами в лесных зарослях. Пионерлагерь, граничащий с конезаводом. Облезлый гостиничный номер заезжего следака и утлая ментовка. Шикарный бар-глобус в доме международника-выпивохи. Ночные спиритические сеансы у соседей — даром, что ли, комета Галлея, предсказательница смерти, близится.

Наиболее любопытный образ — Бокова (Иван Янковский). Провинциальный следователь по особо важным делам, такой простой ростовский парень с рубленым лицом, угловатыми движениями. С южным говором: «Ну шо? А эксперты шо?» Мизогин с патриархальными замашками. Увидев блондинку Наталью Добровольскую: «Ты — следователь?! Ты даже не мужчина!» Как что не по нему — гонит домой с казацкой спесью: «Иди борщ варить и думать». Шамайку привез балованным московским сыскарям: «Бери-бери — донская. С пивом хорошо».

Но когда начинает расследование, превращается в настоящую ищейку. Мышь не пробежит — все подметит, растормошит, задергает неспешных столичных следаков. А походя еще и обвиняемого спасет: подручными средствами сделает трахеотомию. Ему некогда: надо спешно закончить дело и вернуться домой — очень жена болеет…

Да завязнет здесь Боков. Онемевшего от горя отца убитого мальчика он практически обнюхивает: под ногти заглядывает, изучает-рассматривает: близко-близко, глаза в глаза. Отца же первым подозревают… потому что статистика. Да и начальство гонит с результатами. Боков хоть и спешит, но так не может — шо, ломать жизнь человеку, чтобы подогнать под статистику?

На переднем плане — непростые взаимоотношения внутри тройки Боков — Наталия — Козырев. В середине истории странным образом и не вполне мотивированно сыщики меняются ролями. И уже законник Боков готов арестовать человека, пусть даже нехорошего, вина которого не доказана. А московские следователи, напротив, настаивают на убедительных доказательствах.

Впрочем, и

Десятилетний Игорь — тоже больше чем свидетель-функция, как это часто бывает в детективах. Книжный мальчик, следопыт, начитавшийся «Кортика» и «Бронзовой птицы». Ведет дневник, соорудил себе пещеру, намерен сам вычислить убийцу, поэтому не расстается с биноклем. Родители против его встреч с милиционерами, но разве такого удержишь?

Удивительным образом главной темой сериала о маньяке становится тема взаимоотношений родителей и детей. Обычно в подобного рода фильмах проблема отцов и детей рассматривается на примере убийцы. Как правило, в детстве его обижали, родители были тоталитарными ублюдками. Примерно так было и в жизни настоящего Головкина-Фишера. Но не это интересует авторов и режиссеров сериала. Неслучайно предыдущей работой Тарамаева и Львовой был интересный сериал «Черная весна» — о протесте детей против тотальной лжи взрослых.

Сквозная линия «Фишера» — отношение взрослых к своим детям как чему-то дополнительному в их жизни. Омертвевшие от горя мамы пытаются вспомнить, что было не так. Почему это с ними случилось? «Спросишь сына: «Как дела?» — «Нормально». — «Обед на столе, я на работу…»

Практически все жертвы — обделенные вниманием дети, предоставленные сами себе. Одного из них — Женю — приемные родители сдали в обратно в детдом, как сломавшийся телевизор. Не подошел. Да и директриса с высоким пучком на голове заламывает руки, признается следователю, что и ей Женя мешал: сбегал, показатели портил. Даже самый благополучный из детей, Игорь Мальцев, — из дисфункциональной семьи, родителям им некогда заниматься: папа пьет и обустраивает себе возвращение на Запад, мама — мнительная истеричка. Кстати, и следователи не исключение. Зацикленный на работе Козырев полностью потерял контакт и доверие сына-подростка, чужих детей на допросах Добровольская видит чаще, чем собственную дочь.

Так что

При всех проколах, которые можно найти едва ли не в любом долгом проекте (например, в одном из эпизодов следователь мимоходом бросает взгляд на брошенную на столе шахматную доску и вмиг определяет: «Я знаю эту партию, это матч Фишер — Спасский, легендарная жертва пешки». Ясно, что авторам хотелось драматургически оправдать случайную кличку убийцы),

Необратимый системный кризис начинается с внутрисемейного, личного кризиса.

Когда вышел тизер многосерийного фильма (зловещий красный «москвич» уезжает в лесную чащу), в Сети разгорелись дебаты. Мол, общество и так больно, нельзя показывать этому обществу фильмы про зло. Нужно учить исключительно доброте и любви. Призывать к светлому. Вот и во времена Фишера тоже призывали к светлому, в кинотеатрах показывали доброе семейное кино — «Белые росы», «Отцы и деды», «Не ходите, девки, замуж». А маньяк Журов из «Груза 200» вместе с мамашей смотрят по телевизору любимых «Песняров»: «Вот потому-то мила мне всегда / Вологда-гда-гда-гда, Вологда-гда-гда…»

Как-то это иначе работает.