Без нефти и газа

Главная экономическая новость этой недели — ровно через месяц после введения европейского эмбарго на экспорт российской нефти, 5 января, вышло официальное сообщение Минфина РФ о том, что в декабре 2022 года средняя цена Urals составила $50,47 за баррель.

Баррель Brent в декабре 2022-го в среднем стоил $81,5 против $90,8 в ноябре. Т.е. Urals идет с 38%-ным дисконтом к Brent, такого еще не бывало.

Но поскольку бюджетные доходы у нас считаются в рублях, то цена нефти в декабре 2022 составляла 3300 рублей за баррель. Это возвращение к минимумам начала 2016 года.

Почему это важно?

В бюджет-2023 заложено 8,9 трлн рублей нефтегазовых доходов при цене около $70 за баррель. Значит, при добыче 10 млн баррелей в сутки (официальная оценка Минэнерго) и цене в $50 за баррель (новая официальная оценка Минфина) правительству не будет хватать порядка 2,1 трлн рублей доходов (почти 24%).

Кстати, днем раньше итоги 2022 года официально подвел «Газпром» — корпорация, которая весь год исправно закрывала все бреши в российском бюджете. Если коротко: добыча уменьшилась на 19,9% — до 412,6 млрд м3, экспорт в дальнее зарубежье сократился на 45,5% — до 100,9 млрд м3, поставки на внутренний рынок уменьшились на 5,7% — до 243 млрд м3 (это выше, чем было в «карантинном» 2020 году, — 225,9 млрд м3).

«Газпром» сообщает о рекордных и постоянно растущих поставках в Китай, но не говорит об объемах этих поставок — видимо, они не замещают 84 млрд м3 экспорта, потерянных на европейском направлении, а то бы нам об этом рассказали.

Что общего между бюджетом РФ и торговым центром?

В чем заключается важность углеводородных доходов для бюджета РФ и для экономики в целом?

Россия — страна продавцов и покупателей, поэтому бюджетную конструкцию РФ можно представить как бюджет торгово-развлекательного центра, а правительство — как его собственников.

Как работает бизнес торгового центра? Его владельцы строят огромное здание, обеспечивают его функционирование и безопасность эксплуатации и сдают в аренду предпринимателям различные помещения — от больших до крошечных. Кроме собственно «площади в аренду», владельцы ТЦ могут предоставить всем арендаторам и посетителям множество самых разных услуг (разумеется, не бесплатно) или сделать так, чтобы арендаторы и посетители оказывали эти услуги друг другу. Разумеется, конечно, администрация ТЦ заинтересована в том, чтобы покупатели были довольны, чтобы товаров было много, витрины сияли, а сделок между продавцами и покупателями было все больше — ведь с каждой такой операции она может получать свою маленькую долю.

Разумеется, у владельцев ТЦ есть не только доходы, но и расходы: эксплуатация здания, его охрана, зарплаты администрации, и все это требует денег. Есть расходы, которые можно сократить без большого ущерба для бизнеса, а есть расходы, сократить которые нельзя. Для этого какая-то часть доходов ТЦ должна быть гарантирована.

Поэтому в торговом центре всегда есть «якорные арендаторы» — два-три бизнеса, которые снимают самые большие площади и обеспечивают не только большую, но и стабильную часть денежного потока. В обычном торговом центре это супермаркет, магазин электроники, парфюмерии, ну и в отдельных случаях — массовой одежды.

В чем еще ценность нефтегаза как «якорного арендатора» в нашем условном торговом центре «Россия»? Для своего «обеспечения» он требует совсем мало людей.

Для понимания: примерно 40% всех налогов страны (которые как раз и расходуются на обеспечение деятельности силового аппарата власти и федеральных чиновников) можно собирать всего в трех субъектах Федерации: в Ханты-Мансийском и Ямало-Ненецком округах, а также в самой Москве. ХМАО И ЯНАО отдают центру 90% собранного там, столица — 60%. При этом Ямало-Ненецкий округ, где проживает 0,3% населения страны, обеспечивает 7% налогов — вот что такое нефть с точки зрения эффективности обеспечения расходов власти.

Но у нефтегазовых доходов есть и другая важнейшая функция в российской экономике. Они служат гарантией ответственной налоговой политики правительства. По нашей аналогии с торговым центром — если якорные арендаторы приносят его администрации достаточно денег, то администрация может пойти на уступки разным маленьким арендаторам или оказать какие-то дополнительные услуги клиентам. А в случае с государственным бюджетом власть, держащая в своих руках нефтяные сверхдоходы, гораздо спокойнее относится к усилиям людей заработать что-то для себя и не гоняется с налоговым инспектором за каждой копейкой в карманах у людей.

Но если что-то случилось с «якорными арендаторами» — главными генераторами денежного потока, — то владельцы ТЦ поднимают арендную ставку для остальных арендаторов и как-то пытаются собрать больше денег с посетителей.

Третья важная функция нефтяных доходов, которые концентрирует в своих руках власть, — это обеспечение функционирования системы кредитования. Все участники экономических процессов отдают себе отчет, что в российских условиях никакой управы на правительство нет, оно может делать все, что захочет, в том числе и не платить по своим обязательствам. Такой риск существует и закладывается во все кредитные продукты банков. Банкиры, главная профессиональная задача которых — оценка рисков кредитования, прекрасно понимают, что чем больше у российской власти денег, тем меньше рисков того, что оно откажется от своих долгов, и наоборот — чем денег меньше, тем риски выше. Риски неоплаты правительством своих обязательств компенсируют люди: высокий процент по кредитам в России и жесткие условия кредитования — это оборотная сторона полной бесконтрольности правительства, которое, с одной стороны, несет на себе колоссальный объем обязательств, а с другой — не несет никакой ответственности, если откажется от выполнения их части.

Еще одно важное дополнение (его можно расценивать как со знаком плюс, так и со знаком минус): объем нефтегазовых доходов власти в РФ в «нормальной ситуации» очень мало связан с эффективностью всей остальной экономики и результатами деятельности правительства. Это чисто «внешняя история». Растет мировая экономика — растет спрос на нефть, и у правительства РФ в руках оказывается больше денег, сокращается спрос — ну и денег, соответственно, становится меньше. Правда, сейчас ситуация далека от нормальной: экспортеры российских нефти и газа оказались в небывалой для себя ситуации, когда у них по большому счету осталось два покупателя — Индия и Китай, которые сейчас пользуются своим исключительным положением на все 100%.

Выбор правительства

В этих условиях у правительства есть несколько вариантов действий.

Исследовательница поведенческой экономики Ульрика Мальмендир, профессор экономики и финансов Калифорнийского университета в Беркли, в своих работах продемонстрировала, что пережитый опыт преодоления экономического кризиса определяет поведение людей на десятилетия. Поэтому чтобы прогнозировать действия российского правительства в ситуации падения цен на основной экспортный ресурс, нам надо вспомнить, как власти переживали такие кризисы ранее.

При этом отказаться от обязательств можно по-разному.

• Например, в 1998 году при низких ценах на нефть правительство одновременно сделало два очень умных хода: отказалось от обязательств по долгам перед своими кредиторами и девальвировало национальную валюту. Результатом этого стало… да, правильно — падение стоимости труда по отношению к валютной выручке. Считая в «баррелях нефти», труд гражданина РФ стал стоить намного дешевле, что позволило правительству выполнять обязательства перед людьми с гораздо меньшими издержками. Власти формально не нарушили обязательств — они просто сделали их дешевле.
• В 2008 году правительство сыграло иначе: оно выполнило свои обязательства за счет накопленных ранее средств в ожидании, что цены на нефть вернутся на прежний уровень. Так и произошло.
• В 2014 году во время обвала нефтяных цен правительство пошло по другому пути: резко повысило ключевую ставку, создав искусственный спрос на рубли. Это был сильный ход, который заставил людей отвлечься от покупки валюты и импортных товаров и понести свои сбережения на депозиты.

Как правительство может повести себя сейчас?

В принципе, два триллиона выпадающих доходов — еще не критичная сумма, в ликвидной части Фонда национального благосостояния денег минимум втрое больше (формально там еще больше средств, но мы не знаем, какая их часть реально доступна для расходов).

Важнее другое. Как поведут себя банки? Как банкиры оценят риски неоплаты правительством своих долгов? Увидеть это мы сможем, наблюдая за условиями кредитования, но для этого должно пройти какое-то время.

В другой ситуации самым простым и очевидным решением была бы девальвация рубля — собственно, она уже идет, но власти столько сил вложили в поддержание «витрины благополучия» (магазины должны быть полными, а цены не должны расти слишком быстро), что просто так обвалить рубль правительство вряд ли захочет.

А вот всем остальным придется жестко конкурировать за то, чтобы стать поставщиками для этого «контура» и выступать источниками налогов, заменяющих нефть.