Ранее мы сообщали о том, что московским библиотекам начали делать предложения, от которых невозможно отказаться: сдавать некоторые книги в макулатуру, иначе говоря — отдавать на переработку. В большинстве случаев технология подразумевает сожжение книг. В список «вредных» изданий попали произведения Эдуарда Лимонова, Стивена Фрая, Оксаны Васякиной, Майкла Каннингема и других — в общем, книги с ЛГБТ-героями. Изъять предписывалось даже учебник по сексологии Игоря Кона (предположительно, за отказ признавать гомосексуальность болезнью) и книгу Василия Розанова.

Позже источник «Новой» сообщил, что после шума, поднятого в СМИ (новость об изъятии книг из московских библиотек распространили почти все независимые медиа), процесс сдачи книг в макулатуру в его округе приостановили. Однако 27 декабря другой источник «Новой» в одной из библиотек Северного административного округа Москвы (САО) показал перечень книг, которые их просили снять с полок и сдать на переработку (скриншоты списка есть в распоряжении «Новой»). Помимо уже упомянутых авторов в списке обнаружились книги

• Ханьи Янагихары,
• Юкио Мисимы,
• ЛГБТ-писательницы и фем-активистки Кэти Акер,
• наименования из каталога издательства Popcorn Books,
• книги российских писателей Ксении Буржской,
• Игоря Савельева,
• Ольги Погодиной-Кузьминой и других.

Почти все книги объединяет наличие ЛГБТ-тематики.

Запрет коснулся даже классики — несмотря на заверения депутата Госдумы и инициатора закона о запрете «ЛГБТ-пропаганды» Александра Хинштейна. В перечне обнаружились книги Вирджинии Вульф, Михаила Кузмина, Трумена Капоте и Жана Жене.

Любопытно, что

Однако в большинстве случаев инициатором «предложения» выступило Объединение культурных центров САО Москвы — то есть фактически непосредственное начальство всех библиотек округа.

Собеседница «Новой», работающая в одной из московских библиотек, так объясняет механизм новой цензуры:

— Составлением этих списков сейчас занимаются (по крайней мере у нас) комплектаторы [на уровне округов], на основе неких критериев, которые базируются на законе. Комплектаторы собирают такой список книг, затем округ вносит свои наименования. Есть ли какой-то норматив по количеству, не знаю. Для сбора [информации], думаю, гуглят, пользуются подборками вроде Livelib, ориентируются на книги, маркированные 16+ и 18+, так как читавших реально [чиновников] — минимум. Есть вероятность, что библиотеки тоже обяжут дополнять этот список, но мы пока ничего [указаний] не получали. Сейчас не вижу в списках «Славянские отаку» Упыря Лихого (порнороман о знакомстве украинского и русского геев. — «Новая»), например, что мне пока говорит об одинаковой механике подбора книг в список.

Сложно делать выводы на основании двух списков из разных московских округов. Но кажется, что

Вопрос лишь в том, насколько библиотекари будут готовы отдавать книги на сожжение — и не захотят ли читатели эти книги спасти.

Нетрудно догадаться, к чему такой интерес: из всех участников книжного оборота в стране не подотчетными государству остаются только магазины. Устроив круговую поруку с помощью таких чатов, власти фактически смогут принуждать магазины изымать из продажи книги, угрожая штрафами (напомним, согласно новому закону, за «ЛГБТ-пропаганду» юридическому лицу может грозить штраф до 10 миллионов рублей).

В новый год страна уходит не только под аккомпанемент выстрелов и усталости от «патриотической» истерии, но и с нарастающим цунами цензуры. 2023 год покажет, удастся ли превратить российский книжный рынок в выжженное поле.