С 5 декабря начало действовать эмбарго на поставки в страны Европы российской нефти, за исключением той, что идет по трубопроводу «Дружба» к странам, не имеющим выхода к морю. С этой же даты в рамках европейских санкций установлен потолок цен на российскую нефть — 60 долларов за баррель. Санкции предполагают, что при цене, которая превысит эту отметку, танкеры с российской нефтью не должны страховаться и обслуживаться никакими мировыми компаниями, если они не хотят нарваться на вторичные санкции.

Еврокомиссия, установившая потолок, обещает регулярно пересматривать его в зависимости от конъюнктуры на рынке и от эффективности санкций. Ближайшая переоценка запланирована на январь. Как это повлияет на положение России как энергетической державы и что будет с ценами на бензин на внутреннем рынке — объясняет нефтегазовый аналитик, партнер консалтинговой компании RusEnergy Михаил Крутихин.

— Потолок цен на российскую нефть уже действует, а ничего особенного на рынке с его вступлением в силу не произошло. А что должно было произойти?

— Ничего произойти и не должно было, потому что цены на нефть Brent на мировом рынке шли не вверх, а вниз. Они снизились на 2,5%, несмотря на обещания президента России, утверждавшего, что введение потолка на российскую нефть приведет к жуткому взлету, что мир погрузится в экономическую катастрофу. Этого не произошло.

— Может быть, это еще впереди? Цены ведь обычно играют немножко вперед, и введение этого потолка должно было сработать, когда мера только готовилась?

— Дело не в этом, а в том, что главная мера, которая вступила в силу 5 декабря, это эмбарго на импорт российской нефти теми странами, которые в прошлом году взяли на себя примерно 51% всего российского экспорта нефти, это 118 миллионов тонн за прошлый год. И вот эти примерно 118 миллионов тонн в год, которые уже не купят те страны, России надо куда-то пристроить. Но возможности России в этом очень ограничены, покупателей на такой объем не видно, и на Западе возникли подозрения, что может возникнуть дефицит нефти. А значит, надо позволить покупать российскую нефть тем, кто не примкнул к эмбарго. Но покупать так, чтобы не слишком обогатился российский бюджет, из которого идут деньги на спецоперацию. Именно в этом и заключается идея потолка. При этом покупателей на уходящую с рынка российскую нефть не так уж и много.

— А что, в мире производится так много нефти, что можно безболезненно убрать с него 118 миллионов тонн в год? Россия же была одной из основных нефтедобывающих стран.

— Тот объем нефти, который получали европейские страны, — это два с чем-то миллиона баррелей в сутки, если пересчитать так. И вот они от этого отказались. Какое-то количество Россия может пристроить, увеличив возможные поставки в Индию, ненамного, но увеличатся поставки в Турцию. Китай, скорее всего, импорт российской нефти не увеличит, этого не позволяет транспортная инфраструктура. Ну, может быть, какие-то танкеры из Балтики и из Черного моря все-таки пойдут в Китай, но они погоды не сделают. С учетом этого как минимум 1,5 миллиона баррелей нефти в сутки России пристроить не удается. А в мире сейчас существует профицит нефти. И навес предложения над спросом оценивается как раз примерно в 1,5 миллиона баррелей в сутки. То есть исчезновение российской нефти на общий баланс спроса и предложения в мире никак не влияет. Перераспределятся потоки нефти — и всё.

Мало того: есть ведь еще страны ОПЕК, у которых очень хороший запас для оперативного увеличения добычи. Если вдруг рынок разбалансируется и начнет вести себя ненормально, то одна только Саудовская Аравия способна за короткий срок увеличить добычу на 1,5 миллиона баррелей в сутки, полностью компенсировав исчезновение России с рынка. Поэтому никто особо не тревожится.

Вдобавок Китай, самый большой потребитель энергии, по разным своим внутриэкономическим и социальным причинам замедляется. А значит, рынок уже менее насыщен. Так что никаких опасений, что цены взлетят, нет.

— Откуда взялся профицит нефти, о котором вы говорите? Разве страны ОПЕК не регулировали это, сокращая добычу, чтобы не падали цены?

— Страны ОПЕК не делают это в постоянном режиме. В октябре они договорились, что уменьшат общую квоту, которая у них была исходной, на 2 миллиона баррелей. То есть решили вести отсчет от другого объема. У них есть на каждый месяц квота на добычу, и мы видим, что квоту эту они не выполняют. Потому что нефти достаточно. То есть они добывают то количество нефти, на которое есть спрос, но не сверх того. И Россия свою квоту не выбирает, но по другим причинам: потому, что закупки снижаются — приходится снижать и добычу.

— Почему тогда цены сохраняются на довольно высоком уровне, а не падают? Помните, был момент, когда, несмотря на эти действия ОПЕК, они падали до минусовых значений?

— Потому что в ОПЕК решили, что цены на уровне примерно 85 долларов за баррель, не выше ста, это комфортная величина и для производителей, и для покупателей, и если придерживаться этого коридора, то это будет в интересах практически всех экономик мира. Это регулируется оперативным вмешательством: поступлением нефти на рынок в нужных количествах и, наоборот, изъятием нефти с рынка.

— Если Brent стоит 85 долларов за баррель, то для российской Urals это примерно на четверть дешевле, то есть где-то 65 долларов?

— До введения эмбарго и потолка Urals и стоила примерно 65–66 долларов за баррель. Но отдельные партии российской нефти уходили из балтийского региона по 55–58. И были еще какие-то сделки с Индией и отдельными китайскими покупателями, в которых цены были в районе 50 с небольшим долларов.

— То есть они и так ниже установленного потолка?

— Совершенно верно. Поэтому, когда в России объявили, что не будут поставлять нефть тем странам, которые присоединились к европейским санкциям, это была просто глупость. Потому что как раз эти страны вообще отказались от получения российской нефти.

— Еще очень интересное заявление сделал министр иностранных дел России Сергей Лавров…

— Пожалуйста, избавьте меня от заявлений Лаврова.

— Не избавлю, потому что оно интересное. Он сказал, что Россию этот потолок не интересует, мы, мол, со своими покупателями договариваемся сами, без ваших дурацких потолков. Но с какой стати эти покупатели будут брать российскую нефть дороже потолка?

— Это очередная глупость. Но в расчете на это, по слухам, Россия через подставных лиц скупала какие-то старые танкеры по всему миру. Якобы для того, чтобы контрабандой продавать свою нефть по ценам выше потолка.

— Не понимаю. Эти покупатели так и скажут, что весь мир пусть дешевле берет, а мы из любви к России заплатим побольше?

— Ну смешно же. Во-первых, нет покупателей на такой объем. Во-вторых, действительно — кто же будет покупать дороже, когда можно купить дешевле.

— Если предположить, что такие покупатели найдутся, всякое бывает, то как эти танкеры будут возить нефть? Кто будет их страховать, обслуживать в портах, заправлять, если все это запрещено санкциями?

— Скорей всего, никто и не будет. Точнее, 95% нормальных страховых компаний уже присоединились к тому пулу, который диктует санкции.

— А оставшиеся 5% — это кто?

— Это, например, какой-нибудь «Росгосстрах». Или другие российские страховщики. Но китайцы уже объявили, что они российскую страховку не принимают. Судно должно быть застраховано теми уважаемыми компаниями, с которыми они согласны работать.

— То есть китайцы так и будут покупать из России только ту нефть, которая идет к ним по трубам?

— И увеличить закупки не смогут, потому что пропускная способность трубопроводов ограничена. Но какие-то отдельные грузы танкеров, не нашедшие нигде пристанища, они могут и купить. В Китае есть такие мелкие потребители нефти, для которых правительством установлены квоты на импорт.

— Они могут пренебречь «неправильной» страховкой?

— Как раз они и не хотят пренебрегать. Они прекратили все закупки в ожидании, когда установится потолок цен, чтобы не рисковать, а теперь будут старательно следить за тем, чтобы цена была не выше этого потолка. На китайских «нарушителей конвенции» рассчитывать не приходится.

— Как в этой ситуации поведет себя ОПЕК?

— Страны ОПЕК вообще не увидели причин для беспокойства. Накануне введения потолка они проводили совещание. И никто не поехал в Вену, всё обсуждали по видеосвязи. И пришли к выводу: как была у нас установлена схема в октябре, так и будем ее придерживаться, не отклоняясь. Россия в этом вообще не фигурирует. То есть с Россией в ОПЕК+ не считаются, потому что Россия лишена возможности оперативно увеличивать или сокращать добычу. Всё, нет на мировом нефтяном рынке такого игрока, как Россия, чтобы участвовать в манипуляциях потоками.

— Есть ли у России в этой ситуации какой-то союзник, который мог бы прийти на помощь в случае необходимости?

— Турция. Вот она с удовольствием купит больше нефти. Ненамного больше, но купит. Она и так покупает российскую нефть, но у нее есть и другие поставщики. А вот по дешевке немного нефти она еще прикупит. Но если российские танкеры будут лишены нормальной международной страховки, то их просто через Босфор не пропустят.

— Для российского газа в Турции собираются строить хаб…

— Это тоже глупость, которую Эрдоган поддержал только для того, чтобы добиться скидок на газ и отсрочек платежей.

— Но могут ли они придумать похожую схему с нефтью, чтобы Россия поставляла нефть в Турцию, а оттуда уже Европа покупала ее как «безродную»?

— А где взять мощности по переработке нефти? Азербайджанская компания SOCAR, она же ГНКАР, владеет частью нефтеперерабатывающих мощностей в Турции, но там практически все занято азербайджанской же нефтью и нефтью из других источников. Они отправляют на экспорт не так много, Турция потребляет много нефтепродуктов. Если даже образуется какая-то ниша для переработки российской нефти, она будет небольшой.

— Отсюда — шкурный для российского автовладельца вопрос. У России будет много-много нефти, которую, по сути, некуда девать. Может быть, у нас бензин подешевеет?

— Нет, конечно. Бензин дешевеет и дорожает не потому, что меняются объемы или цены на нефть. Цена бензина зависит от налоговой политики российского государства.

— А налоги для нефтяных компаний, в частности — НДПИ, российское государство недавно повысило.

— НДПИ — это само собой, он повышается постоянно. А сейчас в России введены новые правила по так называемому демпферу: акциз на нефть тоже будет теперь выше.

— Правильно ли я поняла, что при избытке нефти у нас бензин еще и подорожает?

— Именно так.

— Нефти в стране море, импортеров станет меньше, но и российские потребители как минимум не станут ездить на машинах больше, а то и меньше будут. Куда Россия будет девать добываемую нефть?

— Конечно, придется добычу сокращать. Сейчас правительство гордо объявило, что за 11 месяцев добыча нефти в России превысила на 2,3% показатели за такой же период прошлого года. Я посмотрел, посчитал. Все, конечно, не так. В прошлом году добыча была больше, чем в этом. То есть она уже падает, особенно в последние месяцы. За ноябрь она упала примерно на 13%.

— Еще до вступления в силу эмбарго и потолка?

— В начале года на экспорт шло много российской нефти, летом тоже много, но добыча начала падать, потому что уже покупатели начали отказываться от российской нефти. И придется российским нефтяным компаниям сворачивать добычу. В самих компаниях это прекрасно понимают.

— Скважины придется консервировать?

— У нас такая технологическая, погодная и геологическая ситуация, что консервировать скважины очень трудно, а в большинстве случаев и невозможно. Поэтому придется не только консервировать, но и ликвидировать скважины.

— А если вдруг экспорт восстановится, то как тогда?

— А он и не восстановится. За то время, пока с России снимут санкции, а вы не ожидайте, что это произойдет за пару десятилетий, мир уйдет далеко вперед, и столько нефти уже не будет требоваться. Без России прекрасно обойдутся.

— Раньше вы говорили, что Россия перестала быть экспортером газа. Теперь сократится экспорт нефти. Значит ли это, что по результатам санкций Россия перестает быть великой энергетической державой?

— Да, газовый экспорт убили. Теперь получается, что убили и нефтяной экспорт.